Словоохотливый Тостер принялся за подробнейший рассказ, благоразумно умолчав о цели их прибытия. Часовые слушали внимательно, не перебивая, иногда восторженно цокая языками, иногда сомнительно кривились, мол, невероятные вещи им рассказывают.
- Да-а, чудны дела твои, господи, - охранник поскреб заскорузлой пятерней затылок. - От кто бы мне раньше сказал, что по земле будет шастать столько нечисти, ни в жизнь не поверил бы. А теперь вон оно как. Даже сюда и то иногда забредают.
- Да ладно тебе, Борисыч, - Толян махнул рукой. - Можно подумать раньше лучше было.
- Раньше хотя бы все понятно было, - огрызнулся Борисыч. Видимо, у них этот спор возникал не единожды.
- Да не хрена оно не понятно было. Вот вы как думаете, мужики?
- Да тут и думать особо не надо, - Саныч покрутил в руках самокрутку, подкурил от огня. - Сами же во всем и виноваты.
- Это как так?! - Борисыч даже вперед подался от таких слов. - Что значит сами? По-любому или америкосы виноваты, или китаезы какие-нибудь!
- Вот от этого и все наши проблемы - мы пытаемся во всем обвинить других, а сами, вроде как, все в белом и чистом, - Саныч выпустил струю густого дыма. - А я считаю, что люди сами виновны в том, что произошло. Понятное дело, что на кнопки давили вояки по приказу своих шишек. Но и простой народ тоже далеко не святой. Зажрались мы, обленились. У всех на уме только одно было - деньги, деньги, деньги. Да как бы их заработать побольше. Да притом еще и так, чтобы и не работать-то особо. Вот мы всегда правительство кляли, мол, буржуи, гребут все под себя, людям объедки бросают, чтобы стадо голову от кормушки поднять не могло. Оно-то, конечно, все так. Вот только посади кого-нибудь из большинства обычных людей повыше, дай ему власть. И что, вспомнил бы он о простых смертных? Да никогда. Тоже бы под себя греб. Когда отгремела Вторая Мировая, людям некогда было заморачиваться по мелочам и о всяких глупостях думать - выживать нужно было, страну поднимать. Потом все относительно устаканилось, пришло в порядок. Лучше жить стало? Лучше да не совсем. К чему привела мирная жизнь? Людям стало скучно. Я бы сказал, что это период духовного застоя. Каждый только и думал, как бы послаще пожрать, подольше поспать да ближнего своего лицом в дерьмо макнуть. Про молодежь вообще молчу. Что ни новое поколение, то пополнение рядов дебилов и быдла - пьянки, ругань, деградация. Кроме телефонов и компьютеров с интернетом не фига не нужно было. Да и какая там молодежь появлялась - пацаны через одного зализанные и напомаженные, мажоры женоподобные. Кого такой сможет защитить, если он даже не знает, как отвертку в руках держать. Или девок взять... Когда-то действительно были девушки, красавицы, умницы... А незадолго до Удара начали появляться как раз таки "девки", которые не знали с какой стороны к кастрюле подойти, зато с малолетства знали, что нужно раздвинуть, чтобы получить все, что хочешь. Даже дети стали наглеть. Сам сколько раз видел, как карапузы лет пяти-шести ныли - я не буду носить эти боти-и-инки, это отстой. Или, например, я не хочу такой телефон, это стара-а-ая моде-е-ель. В моем детстве такому молокососу дали бы пару подзатыльников увесистых - и хорош. Смотреть противно было. Люди озлобленные стали, жестокие. И глупые. Как только начинался очередной кризис, все резко ломились в магазины. И знаете, за чем? За гречкой и туалетной бумагой! Это получается, мол, если умру, то с чистой жопой? Идиотизм. Но самое страшное, мы стали равнодушными. Рядом убивать кого-то будут, а человек думает, хорошо, что не меня; будут грабить, а человек лишь плотнее свой кошелек в кармане прижмет да радоваться будет, что его скарб на месте. Наступишь кому-нибудь на ногу случайно, извинишься, а тебя уже проклянут сто раз и в ад отправят. Вот и получается, что пока человек пытается выжить - он все-таки остается более человечным. А стоит только наступить миру - человек загнивает, начинает морально разлагаться. Так что не только власти виноваты. Виноваты все, кто своей алчностью и лицемерием подталкивал мир к пропасти, думая только о своих задницах и не думая о последствиях. Застоявшемуся человеческому болоту оказалась необходима встряска, чтоб не зарасти окончательно.
Саныч замолчал после продолжительной речи, догоревшая самокрутка обожгла пальцы, упала. Молчали и остальные, раздумывая над тем, что сказал Саныч. Тостер, который на любой вопрос мог бы при желании что-то отмочить смешное, не отрываясь, смотрел в огонь, согнув одну ногу в колене и обхватив ее руками, будто мальчонка. Будучи ровесником Лехи, он смутно помнил, как там жилось наверху, но всегда хотел, чтобы мир снова ожил, расцвел прежним буйством красок, зелени, шедеврами архитектуры, зазвучал великими творениями классиков. Теперь же он не был уверен, нужно ли все это? Верни людям мир и сытую, теплую жизнь - и они вскоре снова бросят его в пучину хаоса, принесут в жертву на алтаре собственной жадности. Так стоит ли что-то предпринимать?
- Саныч, неужели все было так плохо? - выдавил он из себя.
- Как бы это парадоксально и противоречиво не звучало, но нет, не все было плохо. Хватало и прекрасных художников, и отличных писателей, певцов, актеров. Хватало, но им не давали дороги. Гении, стремящиеся улучшить и облегчить жизнь, были вынуждены работать за копейки, порой даже в нищете, а их труды так и оставались в тени. На смену действительно хорошей литературе пришло дешевое бульварное чтиво, направленное на то, чтобы банально занять время, не неся никакой смысловой нагрузки. А певцы и певицы? Эх, я в свое время прямо фанател от "Скорпов", "Арии" и прочей тяжелой музыки. Классику, кстати, тоже любил. Какие шедевры были у Бетховена, Баха, Чайковского. Сколько смысла было в этих мелодиях, какая скрытая сила в них таилась! К сожалению, далеко не все могли понять эту музыку. Ее заменили слащавой попсой, в которой главным было рот под фонограмму открывать. А отсутствие голоса и смысла в песнях компенсировали полуголыми задницами на сцене. Причем и бабы, и мужики. Было хорошее, было. Но и его задавили. А если бы хоть немного думали, глядишь, и не сидели бы сейчас по норам.
И снова повисла тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием огня. Как не крути, а Саныч был кругом прав и спорить с ним не имело смысла. Даже Борисыч, считавший виновными американцев с китайцами, молчал, переваривая услышанное. Чувство было такое, будто речь Саныча сняла с его глаз пелену, показав реальную картину произошедшего. Он и сам когда-то подмечал все это, но, как и большинство, просто снисходительно махал рукой, мол, ничего страшного. Оказалось, что страшным было практически все - равнодушие, жестокость, жажда наживы, безрассудство. Словно вступивший в свои права двадцать первый век решил поднять из бездны на поверхность все человеческие грехи и недостатки.
От костра маленькой звездочкой оторвалась искорка, устремилась вверх, к темному своду туннеля, растаяла. Точно такой же призрачной искрой где-то глубоко-глубоко в душе каждого теплилась еще живая надежда на то, что все рано или поздно изменится к лучшему. Иначе и жить дальше бессмысленно. Затянувшееся молчание решил прервать Варвар, которому все эти философские измышления были в тягость и морально угнетали.
