— Спокойной ночи, — Тэ робко поджимает в нерешительной улыбке губы.

— Спокойной ночи, Тэхён, — Чонгук в ответ улыбается, обнажив ровный ряд белых зубов.

***

Чонгук еле отсидел все свои пары. Ужасно хотелось уже почему-то пойти на тренировку с Тэхёном. В конце концов, интересно, как это всё теперь будет проходить, они ведь всё решили. Не нужно больше ссориться? Может, получится куда-нибудь сдвинуться в лучшую сторону. Не терпится посмотреть, как Тэхён будет выглядеть без страдающего выражения лица. Интересно, чем, вместо обычной ссоры, закончится тренировка. Как они будут взаимодействовать. Чонгук ведь на шефство согласился ещё и из личного интереса. Проверить насколько хорошим преподавателем может быть. Пока что тренировки с ним показывали, что ужасный из Чонгука вышел бы препод. Но вдруг сейчас изменится что-то?

Но как назло ровно к пяти выбраться у него не получилось. Позвала к себе руководительница по бальным танцам сообщить о предстоящих соревнованиях, срочно потребовалось ей почему-то обсудить костюмы, программу, связки, всё подряд и затянулось это аж на час. Чонгук ещё в пять часов отписался Тэхёну, что припоздает, но тот не ответил. Судя по расписанию у него сегодня было две пары, то есть он освободился где-то в час. Наверное ждёт его в комнате. Или может в зал уже пошёл. И не отвечает почему-то. Едва Чонгука отпустили, он рванул на третий этаж, потратил добрых минут десять на поиски двери Тэхёна. Стук, дверь открывает незнакомый парнишка.

— Эм, к Тэхёну?

— Ага, он тут?

— С утра его не видел.

— Чего?

— С утра…

— А, понял, извини, — Чонгук не стал дослушивать, развернулся на пятках и направился в тренинг-рум.

***

— Хэй, ты тут? Чего не отвечаешь? Пишу, пишу… — улыбающийся Чонгук просунул голову в приоткрытую дверь. Окидывает взглядом зал и спустя мгновение его глаза испуганно расширяются. — Твою мать!

Тэхён улёгся прям на пол посреди зала, громко прерывисто дышит и прижимает ко лбу бутылку с водой. Весь красный, нога согнутая в колене дрожит, мокрая челка прилипла ко лбу.

— Какого хрена тут произошло? — подлетает к нему Чон.

— За… занимался.

— И когда был последний перерыв? — Чонгук опускается рядом на корточки, смотрит на измождённого парня обеспокоенно.

— Вот… сейчас перерыв, — задыхаясь.

— А ещё когда был?

— Это первый.

Надежды на интересную, классную тренировку развеялись прахом. Они вообще когда-нибудь будут тренироваться нормально?

— Ты с ума сошёл? У тебя пары закончились в час, ты пять часов тут танцуешь? — Чонгук поджимает губы. Тэхёну хочется вломить за такие выкрутасы.

— Технически шесть с половиной, у меня только вторая… была.

— Господи, придурок, нахуя?! — плевать, что обещал себе контролировать речь при нём.

Тэхён морщится.

— Сам говорил…

— Я в жизни тебе не говорил, что самоуничтожением заниматься — это нормально.

— Тогда ничего не понимаю, — Тэхён вяло пытается открыть бутылку с водой прям лёжа.

Чонгук пару секунд наблюдает за его тщетными попытками.

— Как ты мне дорог, а я надеялся, наконец всё проще станет, — бормочет Чон, берёт его за плечи и заставляет сесть.

— Не надо, я потный весь, не трогай, ты же не можешь…

— Я не трогаю твою кожу, замолчи, — Чонгук отбирает бутылку, раздражённо что-то бормоча под нос, открывает и приставляет к тэхёновым губам.

— Сам могу, — тихонько стыдливо бормочет, пытаясь перехватить бутылку не слушающейся рукой.

— Не выпендривайся, пей, — и таким взглядом злым смотрит, что Ким решает не сопротивляться пока.

Тэхён осушил половину бутылки, прикрыл глаза, лицо отворачивает, от горлышка оторвавшись.

— Больше пей.

— Не могу.

— Через «не могу», давай, — настойчиво за плечо тормошит, заставляя голову обратно повернуть. Тэхён через силу допивает воду. — Встать можешь?

— Да… я могу, — неловко на бок переворачивается, опирается на дрожащие руки, — ну, ещё чуть-чуть и можно заканчивать, — безуспешно пытается подняться.

— Больной совсем? Бля, что же делать, — Чонгук смотрит как на придурка, думает несколько минут, соображает как бы ему поступить, наблюдая за его жалкими попытками подняться, скользит взглядом по покрытому разводами пота мятному адидасовскому свитшоту, цокает языком в итоге, поднимается на ноги, и, наклонившись, тянет за предплечья, поднимая на ноги, — стой, аккуратно, давай, — поворачивается спиной, присаживается. — Давай, залезай.

— Нет, ты что? Я не могу, — голос тихий-тихий, на ногах едва стоит.

— Я сейчас тебя ударю, Тэхён, быстро залез.

— А если увидит кто-нибудь? — прекрасно понимая, что влетит и ему, и Чонгуку за то, до чего Тэ себя довёл. В школе такой подход строго-настрого запрещён.

«То есть теперь мы понимаем, что наделали, а заранее головой подумать никак нельзя было?»

— Я похож на придурка? Пойдём через чёрный.

— Он закрыт же.

— Щас откроем.

— Не понимаю…

— Да ключи я у папы спиздил, хватит болтать, еле стоишь и так, давай на спину, ну.

— Чонгук…

— Тэхён, не беси меня, последний раз говорю. Я сейчас брошу тебя здесь, — кидает раздражённый взгляд через плечо.

И Тэхёну не остаётся ничего, кроме как согласиться. Во-первых, когда ещё сам Чон Чонгук предложит на спине покатать? Во-вторых, навряд ли получится самому сейчас на третий этаж подняться, а торчать тут в зале одному — такое себе мероприятие.

Он осторожно опирается на чужую спину, перекидывает руки вперёд, чтобы не коснуться ненароком кожи шеи, Чонгук всовывает ему в руки свой полупустой рюкзак, подхватывает под бёдра, словно он пушинка, и поднимается, перехватывая поудобнее.

— Вот же свалился мне на голову. Тебе вообще ничего говорить нельзя, сразу ерундой страдаешь… — бормочет недовольно, направляясь к выходу из зала.

Тэхён сконфуженно молчит. Сейчас, когда ощутил под руками чужое тепло, несущая его спина кажется очень удобной, а проведённые в зале шесть с половиной часов начинают аукаться, веки тяжелеют, словно сознание уплывает. Сил в организме совсем не осталось. Тэхен собирает их все, лямку чонгукова рюкзака до локтя натягивает, пальцы в замок сцепляет, чтобы точно не уронить, прикрывает глаза, голову осторожно на чужое плечо роняет.

Чонгук, быстро петляя по коридорам, добирается до чёрного входа, отпирает его, воровато оглянувшись по сторонам, юркает внутрь с Тэхёном на спине, закрывает дверь и начинает подниматься. На втором этаже дыхание сбивается, в конце концов, Тэхен не такая уж и пушинка.

— Давай… я сам? — шепотом, чувствуя, как чужая спина вздымается тяжело при дыхании.

— Пришли почти, тихо, щас будем выходить, не шуми, хорошо?

— Хорошо, — на грани слышимости в чужое плечо. Глаза открыть не получилось.

Чонгук выходит на третьем этаже, быстро прикрывает дверь, проворачивая ключ в скважине, и выныривает из-за пожарного щита в жилом блоке. Тэхён краем отрубающегося секундами сознания отмечает, что делает он это всё так ловко, словно повторял подобное не один раз. Кто знает, зачем он у папы ключи спёр? Кто знает, как часто чёрными ходами в школу пробирался и почему? Тэхён бы подумал об этом или даже самого Чона расспросил, но точно не сейчас. Сейчас Тэхёна, если честно, разморило ужасно. Он давно настолько сильно не выматывался. Болит буквально всё, усталость просто обухом по голове глушит, да и спина эта такая мягкая и тёплая.

Добравшись до нужной комнаты, Чонгук пару раз окликивает полу-шёпотом Тэхёна, тот не отвечает, то ли отрубившись, то ли просто уснув на плече.

— Чёрт, — выругивается тихонько и стучит ногой по тэхёновой двери.

Открывает всё тот же угловатый подросток.

— Тэхёна нет… Ой!

— Тихо, скажешь кому — отчислят к хуям, у меня папа ректор, отойди, — иногда пользоваться папиным именем не так уж и плохо оказывается.

Парнишка испуганно отпрыгивает. Чонгук быстро проходит по комнате в сторону ванной, на ходу скинув ботинки и вытащив из рук Тэхёна рюкзак.