— Один маленький засосик и пойдём, м? — смотрит жалобно.

— У меня только шея прошла, я перестал под Стива Джобса косить и пошёл наконец на учёбу, как человек, в рубашечке, а ты из меня опять бомжа делаешь, — усмехается, — давай уже, целуй.

Ему и самому-то хочется, если честно, безумно. Он бы вообще всю шею в синяках предпочёл, отказавшись навсегда от одежды с открытым горлом.

Чонгук спускается нежными поцелуями почти к воротнику и втягивает кожу, заставляя задрожать и резко вдохнуть воздух. У Тэ, как обычно, земля из-под ног уплывает.

Отпускает и прислоняется нежным поцелуем к постарадавшему участку кожи. Там тут же расцветает микрокосмос засоса.

— Доволен, садист? — выдыхает Тэхён блаженно.

— Более чем, — облизывает губы, показательно, вот же вампирёныш.

— Побежали, опаздываем теперь.

На то, чтобы закрыть дверь и миновать петляющие коридоры, уходит добрые минуты две драгоценного времени. До пары пять минут, а ещё до аудитории дойти надо. И всё бы ничего, Чонгук шагает быстро, буксируя Тэхёна, который пытается заправиться на ходу, но стоит только вынырнуть в большой коридор, как Тэхён, увлёкшись своей рубашкой, врезается в кого-то.

— Айщщщ!

— Прос… А, Чимин, — приходится остановиться.

— То есть, если Чимин, то можно и не извиняться что ли?

— Да.

— Совсем офигел.

— Пойдём, Чонгук.

— Подождите вы что… сосались что ли где-то по углам? — окидывает их подозрительным взглядом. У Тэхёна губы просто припухли немного, а вот Чонгук палится сразу со своей нежной кожей, губы красные, контуры размылись.

— Мне кажется, они вообще трахались, — усмехается Юнги кивая на мятые полы так до конца и не заправленной рубашки.

— Ой, не твоё дело вообще, пошли Чонгук, ну опоздаем же.

— Тэ, постой, пожалуйста, — внезапно выдаёт Чимин и за рукав хватает.

Тэхёна на части рвёт изнутри. С одной стороны Чонгук за руку тащит, с другой Чимин хватает, сверху ответственность и понимание, что до пары минуты три, не больше. И что? И куда?

— Что?

— Можем поговорить?

— Чимин, зачёт по философии вообще-то.

— Я две недели назад в первом потоке сдал.

— А мы нет!

— Тэ, прости меня, пожалуйста, и поздравляю с победой, я был не прав, я козел, я очень тебя люблю и скучаю по тебе, пожалуйста, подумай, я всё осознал и больше не буду тебя обижать, — речитативом, чтобы успеть все сказать. Так даже лучше. И неловкости меньше и на потом разговор откладывать не надо. — И материться при тебе, — добавляет последнее, взглядом в Чонгука стрельнув. Рукав выпускает и поднимает руки в сдающемся жесте.

Тэхён смотрит на него пожалуй с целую минуту, пока Чонгук сам не соображает, что вообще-то у них зачёт, и за рукав не тянет настойчиво.

— Мы… я приду, попозже поговорим, ладно? — смотрит мягко почти.

— Ладно, — улыбается Чимин. Всё, отмучился, так долго хотел подойти и вот, всё просто решилось. — И, Тэ… — пальцем себе на ворот указывает. Тэхён непонимающе пальцем своей шеи касается, улыбка у Чимина снисходительная донельзя.

— Что? — изогнув вопросительно бровь.

Чонгук очухивается первым, заглядывает через плечо, бормочет тихое «блииин, его видно» и быстро, заботливо застегивает ему две верхние пуговицы.

— Побежали, — тянет.

— Пока, — бросает Тэ уже на ходу, и Чимин понимает — разобиделся.

А ещё ловит себя на том, что стоит и улыбается, как дурак, смотря им, убегающим по коридору, вслед. Чонгук перехватил его за запястье и, громко топая ногами, увлекает куда-то за угол. Они уже безбожно опаздывают. Но двоим лучшим ученикам наверняка это простят.

— Они такие милые, — строит умиляющуюся гримасу Чимин.

— Удивительно, но меня от этого даже не тошнит, — усмехается Юнги.

— А ты не милый, я обиделся, — задирает нос и вышагивает обиженно по коридору в сторону общаг.

— Я тебе не Тэхён, на меня не пообижаешься, я из тебя это быстро, сам знаешь что, — и хлопает легонько по заднице, убедившись, что в коридоре нет никого.

***

Две недели до соревнований пролетают, как один день. Настало время обязательных экзаменов и студенты академии с трудом совмещают подготовку и репетиции. Особенно тяжело пришлось бальникам. Школьные экзамены у Тэ и Гука сданы или проставлены автоматом давно. А вот с государственными пришлось попотеть.

Но шесть лет обучения не прошли даром, ребята давно научились работать в мультизадачности и правильно распределять время. Находить время друг на друга, правда, стало сложнее, но они нашли выход — заниматься вместе. И первую неделю всё шло отлично, не в пользу учебы, конечно, большую часть времени они уединялись где-нибудь и отнюдь не книжки штудировали. Но спустя неделю заявились Чимин с Юнги и заявили, что они палятся ужасно, и потому предложили заниматься вместе. Мол и подтянут друг друга и меньше соблазна будет. И ребята не смогли отказать. В конце концов, Тэ и Чимин помирились и отношения нужно налаживать.

И вот он — конец апреля. Через десять дней объявят победителей в розыгрыше стажировки, через тринадцать выпускные выступления, а через семнадцать дней у Тэхёна день рождения. Будущее кажется теперь таким близким и таким волнующим, что почти пугает. Заставляет сердце почти трепетать.

***

Последние для ребят соревнования по бальным танцам в качестве школьников. Безумно волнительно. Они ждали этого почти год. Десятки репетиций, сотни часов, проведённых в танцевальных залах, миллионы потраченных нервных клеток. И всё должно сейчас очень интересно и волнительно прийти уже к своему итогу. И каким он будет известно только госпоже удаче.

Но Чонгука сейчас не волнует удача, не волнуют соревнования особо, он стоит, вперив взгляд в ложу, в которой разместились жюри соревнований, и глазам своим не верит.

«Какого хрена? Просто какого хрена?»

Нет, у него не было жгучего желания выяснять, кто из них с Тэхёном лучше, и всё такое. Он вообще с ним соревноваться не хотел. Это не объективно. Для Чонгука лучшим всегда будет Тэ, что бы тот не говорил. Самый лучший, самый красивый, самый любимый. И побеждать его в честном бою особого желания не было. Но сейчас помимо этого появился огромный риск отобрать у него победу в ни разу не равной схватке.

И риск этот уже лет так двадцать семь носит имя — Ли Бона. Балерина с двадцатилетним опытом. Одна из лучших выпускниц КНУИ, победительница нескольких международных соревнований, действующая танцовщица Национального театра Кореи, она же судья на ежегодных всекорейских соревнованиях по бальным танцам среди школьников. Или же, если опустить все регалии, папина краля, как Чонгук привык её называть.

Такая вся именитая и крутая, такая вся из себя великая балерина. И такая безмозглая, что просто невозможно. Ну а как иначе, кроме как безмозглостью, объяснить тот факт, что она стоит сейчас в этой самой судейской ложе, расфуфыренная, как обычно, и машет ему рукой остервенело.

«Чё ты мне машешь, господи, когда вы от меня отъебётесь?»

Чонгук не отвечает ей и не машет в ответ. Судорожно соображает как. Как ему сейчас поступить? Он не сможет смотреть ему в глаза если выиграет. Что бы там ни было, борьба не будет честной, Чонгук в этом на сто процентов уверен. Да и промолчать и не сказать о том, кто был в жюри, он тоже не сможет. И как поступить? Да очень просто. Выиграть должен Тэ и всё тут.

Именно поэтому Чонгук спокойно принимает тот факт, что с тем, что он собрался сделать, ему явно не занимать топ-три сегодня даже. И он испортит всё Кёнхе. За это перед ней становится заранее очень стыдно. Чонгук обещает себе перед ней извиниться. Она, правда, очень хорошая девчонка. Она красивая, забавная, болтливая немного, но не глупая совершенно, с ней есть о чём поговорить и если бы у Чонгука не было этого прикола с прикосновениями, порядком уже затрахавшего за последнее время, несмотря на то, что у него есть Тэхён, они бы очень классно с ней продолжали общаться, да, как девушка, она ему не нравилась никогда, но это просто в силу того, что, наверное, он не совсем по девушкам. Она талантливая очень и всё у неё будет классно, но ему, Чонгуку, обязательно нужно будет извиниться перед ней за баттлы и за сегодня.