— Недолго, дольше растягивался.

— Растягивался, чтобы найти?

— Я растягивался для тебя, Гук-и, я же говорил, сегодня я хочу сделать, ммм, да, пожалуйста, посильнее, я хочу сделать… сделать тебе хорошо, — заходясь дыханием, — Чонгук вошёл во вкус и натурально дразнит плотный узелок пальцами.

— Не понимаю… — прикусывает его за плечо. Тот совсем с цепи срывается, насаживается ещё сильнее, прогибается, шумно выдыхая, руками что есть силы за плечи цепляется. Ему, правда, так нравится сильно?

— Сегодня… давай сделаем это… давай сделаем по-настоящему, я хочу, только правильно. На кровать, пойдём на кровать…

Чонгук повинуется, он не может не, торопится, открывает ногой дверь и подходит с ним на руках к кровати, в глаза заглядывает, наконец увидев хоть частично его лицо.

— Одеяло? — мало ли захочет прикрываться. В комнате плюс минус светло от фонарей на улице.

— Нафиг его.

Чонгук усмехается, высвобождает пальцы, под недовольное мычание Тэ, сдвигает одеяло подальше и укладывает разнеженного парня на подушки. Буквально разнеженного. Его движения плавные до безумия, он краснеет щеками, всё-таки немного смущается, руками нет-нет, да прикоснётся хотя бы невзначай, глаза пьяные, взгляд туманный, волосы в беспорядке, губы и ресницы дрожат. И он, правда, хочет. Иначе его бешеную эрекцию не объяснишь. Член стоит, он увеличился в размерах, венки выпирают, головка сочится обильно предэякулятом. Он очень хочет.

Чонгук устраивается у него сидя между ног, силясь успокоиться, чтобы не набрасываться, подобрав свои под себя, целует его коленку, сжав руками его ноги по бокам. Тэхён наблюдает за чувственной картиной из-под дрожащих ресниц, на секунду прикрыв глаза, тёплые губы на своей коже ощутив.

— Ты такой красивый, Тэхён, такой красивый, безумно просто, — склоняется, упирается руками в матрац и смыкает губы на его соске, тот всхлипывает, Чонгук обводит твёрдую бусинку языком, сжимает губами, вырывая полу-стон, перебирается ко второму, ласкает, целует нежно грудь, ползёт с поцелуями по животу.

— Чонгук, я буквально на грани уже. Не мучай, — хрипит, комкает в ладонях простынь. Член, словно в подтверждение его слов, дёргается от усилившегося от ласк на чувствительной коже сосков кровотока.

— Предлагаешь начать? — отрываясь от своего увлекательного занятия, смотрит снизу вверх.

— Да, — глаза блестят лихорадочно.

— Этого точно достаточно?

— В этот раз точно, клянусь.

— Боишься?

— Чего мне бояться? — улыбается снисходительно.

— Того, что больно сделаю.

— Ты не сделаешь.

— Но сделал же.

— Это и моя вина была тоже.

— Ты очень красивый.

— Так сделай меня ещё и полностью твоим, — и тянет повыше, заставляя, над собой нависнуть.

Чонгук уже было решается попробовать. И вспоминает. Презиков то не взял. Он не собирался сексом заниматься. На поцелуи разве что рассчитывал.

— Чёрт… у меня нет резинок с собой.

— И у меня нет.

— Что же…

— Я чистый.

— А у меня никогда не было секса. И у нас медкомиссия действующая.

— Тогда давай так.

— Уверен?

— Думаю, да.

Чонгук рвано выдыхает, нависает сверху, чтобы глаза на уровне были и приставляет головку ко входу. Наверное, это очень пошло выглядит со стороны.

— Я постараюсь нежно, — целует влажные припухшие губы смазано.

Пальцы входили спокойно. Смазки дохрена и больше. Значит, получится.

Тэхён не стал бы врать, что достаточно подготовился.

И осторожно просовывает головку сквозь колечко тугих мышц, ожидая вспышки боли… но её не последует. Как и не происходит этого, когда Чонгук, задержав дыхание входит до середины, а потом и полностью, описав дугу поясницей.

— Ух… — рвано выдыхает.

— Если больно, сразу говори, слышишь?

— Тебе самому не больно?

— Нет, мне… узко и горячо, но не больно, как в тот раз, — качает головой, прислушивается к собственным ощущениям.

— А мне побольнее, чем с пальцами, — честно отвечает на выдохе Тэ.

— Вытащить? Ещё растянем? — обеспокоено.

— Нет, дело не в том, что растянули мало, дело в том, что у кого-то слишком пока для меня большой, — усмехается Тэ, зажмурившись.

— Извини, — серьёзное.

— За размер члена, серьезно?

— Ну…

— Мне нужно просто постараться расслабиться, — выдыхает осторожно, стараясь справиться с паникой от ощущения совершенно потрясающей наполненности, приятно, немного больно, а возбуждение всё сильнее и сильнее сворачивается клубком в животе.

Чонгук не знает откуда у него вообще идеи какие-то, мысли и прочее, оно просто появляется в голове и всё тут.

— Дыши со мной.

— Что?

— Я говорю, попробуй дышать со мной вместе, — шепчет Чонгук, и добавляет, — носом.

— Почему только носом?

— Потому что губы будут заняты, — и склонившись пониже, что тут же вызвало едва заметную гримасу от не совсем приятных ощущений, — давай, попробуй, — и осторожно, трепетно даже, накрывает его губы своими, целует так нежно, что у Тэхёна щемит в груди и глаза щиплет, словно в первый раз он его вот так касается. Он так боится за него, за то, что ему будет больно, за то, что удовольствие не сможет доставить, что эта забота чувствуется буквально в каждом его прикосновении к тэхёновой коже, в каждом взгляде, вздохе, в каждом слове.

Тэ выдыхает ему в губы последний раз и на поцелуй отвечает так же нежно, стараясь дышать так же размеренно, как и он, воздуха на самом деле становится маловато от того, что рот занят, а носом дышать Чонгук заставляет медленно. Но от этого не хуже ни разу, недостаток кислорода моментально расслабляет голову, а ощущение, что у них в прямом смысле сейчас один воздух на двоих, приятной тяжестью давит на ту часть мозга, которая отвечает за чувство привязанности, выработку окситоцина и заставляет сердце трепетать в груди.

А ещё доходит до обоих наконец. Всё. Занимаются сексом. Любовью занимаются. По-настоящему.

Тэхён кричать сейчас готов, как сильно он его любит. Как сильно любит его эти нежные безумно касания. Господи, как хорошо, что они друг у друга вот так вот появились. Как без него вообще? Да даже вспомнить сложно.

Он упирается пятками ему в ягодицы и на пробу осторожно надавливает, заставляя покачнуться, когда натяжение внутри ослабевает.

Тот отрывается от губ и выдыхает, смотрит из-под ресниц вопросительно. Тэ едва заметно кивает, гладит по плечам, которые от напряжения и приятных ощущений уже начали легонько дрожать, и устраивает руки на его шее.

Чонгук выдыхает носом, успокаиваясь. И легонько осторожно толкается внутрь горячего тела. Тэхён выдыхает через губы. И чёрт, это почти приятно.

— Давай, не останавливайся… — шёпотом.

И Чонгук не останавливается. Продолжает двигаться, наращивая скорость, неудобно упирается локтями в подушку, ноги тут же затекают и спина начинает ныть от непривычного напряжения. Но он не останавливается и, закусив губу, рвано выдыхает через нос с каждым толчком и продолжает двигаться. Потому что Тэхён сказал не останавливаться. Потому что Тэхён пятками на бёдра периодически давит, направляя, подсказывая, как будет лучше. Потому что Тэхён больше не выдыхает звучно, не хмурит брови, справляясь с неприятными ощущениями, Тэхён тихонько поскуливает и помогает Чонгуку, подмахивая бёдрами вверх. Ему наконец-то тоже хорошо? Потому что Тэхён притянул ближе, впивается поцелуями в плечо, пока какой-нибудь особенно чувственный толчок не заставит оторваться, вырвав из груди тихий стон.

— Давай, быстрее, Чонгук, ах… пожалуйста, — прикусывает нежную кожу плеча.

Чонгук повинуется, ускоряясь, стараясь брать теперь уже поглубже, когда стало понятно, что не от этого ему было больно, не сдерживает тихого стона сам и чувствует, что приятные ощущения в этом определённо есть, да такие, что спина периодически покрывается мурашками, внизу живота тепло-тепло и безумно приятно, а ещё скручивается что-то готовое вырваться наружу. Это совершенно не похоже на ощущения, когда делаешь это сам, своей рукой. Это какой-то новый уровень блаженства.