— Расслабься, Тэ, уже всё, нечего стесняться, не отворачивайся, — шёпотом в самое ухо, вспомнив, что вообще-то сейчас он ему помочь пытается.

Чонгук сам не понял как, но проведя ладонью вниз-вверх пару раз по члену Тэхёна под его звучные выдохи, когда тот устало уронил голову обратно на плечо, Гук завёлся сам. Он быстро приноровился к темпу, с которым Тэ едва заметно в ответ толкается. И, экспериментируя, начал выделывать рукой то, что делал с собой обычно, чтобы себя быстрее разрядить. И, кажется, это сработало. Постепенно ласкать его полностью ладонью и всеми пальцами начало буквально нравиться. Потому что он таким заведённым с ним ещё не был. Весь раскраснелся, дышит через приоткрытые губы, которые непрестанно облизывает, стонет, господи он стонет, не так как до этого, всхлипывая, почти шепотом, он на самом деле стонет и хнычет в руку толкаясь, шепчет его имя и «хорошо, Чонгук, вот так очень хорошо», перестав окончательно стесняться.

Чонгука ведёт, он ускоряет движения рукой, прикусывает Тэ за ухо и вроде бы растянуть это дело хочется очень. Чтобы он вот так дальше стонал и хныкал, толкался навстречу и цеплялся пальцами за колени, дышал через губы и облизывал их. Не каждый день Тэхён рядом с ним вот такой. Когда он его таким ещё увидит? Но малыш ведь хотел кончить, Чонгук просто помогает, а не себя ублажает сейчас. Поэтому Чон решает довести до разрядки, потому что тот уже явно рядом, и не мучать. Он отчего-то уверен — с ним он точно хорошо кончит. Дело ли в смазке, с которой очень всё оказывается удобно, хорошо скользит и явно не так больно, как могло бы быть, если бы они пробовали насухую. Или в чём-то другом, не имеет значения. Главное, чтобы Тэ в итоге хорошо было.

— Стой… стой, я сейчас…

Чонгуку долго объяснять не надо, он дурман из головы прогоняет, быстро вытаскивает несколько салфеток из коробки и, приставив резво к головке, быстро-быстро движет по члену двумя пальцами, полупрозрачная жидкость тут же теплотой брызгает в его руку под салфетками, Тэхён, хрустит пальцами на ногах, поджимая их от болезненного удовольствия, стонет особенно глубоко и выгибается в спине, прикусив ребро ладони, плаксиво задышав.

«Получилось…»

— Тщщщ, молодец, всё уже, тихо, тихо, — Чонгук ловко избавляется от белесых следов и остатков смазки, стараясь не думать о том, насколько это всё сейчас неловко и странно, тихонько успокаивающе повторяя своё «тщщщ» периодически, сворачивает салфетки одной рукой, вытирает вторую свою, зашвыривает ловко весь ком в урну около стола, мысленно порадовавшись своей меткости, и к себе Тэхёна, пытающегося дыхание в норму привести, одной рукой за живот прижимает. Второй быстро его треники на место возвращает и бедро обхватывает, поглаживая. Тот так дрожит отчаянно, что страшно становится.

Тэхён не шевелится пару минут, а потом, игнорируя его руки, прижимающие к себе, поворачивается, ноги ему через бедро перекинув, перебирается к нему на ручки, просовывает ладошки между стеной и спиной, обнимает и лицом в шею прячется. И молчит.

Чонгук даёт ему с мыслями собраться. Сердце не заходится как раньше. Не колошматит изнутри как обычно. Это какое-то новое ощущение. Какой-то новый уровень близости и удовольствия. Ему и самому сейчас это нужно. Просто посидеть, помолчать и подумать. В конце концов, что это сейчас произошло?

— Стыдно? — спрашивает спустя пять минут тихонько, губами в волосы на макушке зарывается. Силы молчать закончились.

— Стыдно, — приглушённое в ответ.

— Понравилось хотя бы?

— Очень, — и ещё сильнее прячется.

Чонгук смеётся, прижимая к себе тушку теснее. Вроде бы всё хорошо. Значит, они на верном пути.

— Мне уже не терпится перейти ко всем остальным стыдным вещам, — заявляет серьёзно.

— А подожди… ты же тоже, тебе тоже нужно, хочешь, чтобы я? — поднимает голову.

— Не нужно, всему своё время, успеется.

— А если ты потом, как я, не сможешь…

— Придётся тогда тебе мне тоже помочь, — усмехается в ответ.

— Ой, ужас, мы извращенцы.

— Самый возраст извращенцами быть, чё ты.

— Всё-таки удивительно, почему у тебя получилось, а у меня ничего не выходило?

— Потому что я нравлюсь тебе и возбуждаю. Очевидно же.

— Я смотрел всякое, что… что раньше возбуждало, и не помогло.

— Ну это другое совсем, одно дело видео, а другое дело, когда тебя твой человек касается. У нас с тобой много моментов было, когда и через одежду то… я буквально чуть не спускал от этого всего.

— Ой, давай не будем.

— Нет, Тэ, давай поговорим, раз уж начали. Это важно, — слегка отстраняет от себя и по-другому на руках устраивает, чтобы лицо видно было.

— О чём ты хочешь поговорить? — губу кусает.

— Не грызи, красная уже, — оттягивает её большим пальцем. — О нас, Тэхён. Я хочу поторопиться.

— В каком смысле? — а внутри сильнее забилось. Он в общем-то тоже хочет, наверное, но не сейчас, сейчас рано. Они два месяца вместе. Это их первые отношения. Ну куда?

— Во всех смыслах. Я хочу… — сам немного краснеет, смутившись, очень сложно о таком разговаривать. — Я хочу с тобой всё попробовать до окончания школы. Абсолютно всё.

— А зачем торопиться? Мы же можем и после школы…

— А если ты улетишь?

— А если ты?

— Да какая разница кто, дело не в этом. Я не хочу оставлять несерьёзным то, что между нами сейчас. Осталось чуть больше месяца, Тэ. Я хочу, чтобы ты только мой остался. Весь и полностью. Хочу, чтобы мы успели попробовать до совершеннолетия. Это же первая… первая любовь у нас, получается, понимаешь?

— Любовь? — тихонько переспрашивает, глаза широко-широко открыл.

— Ну да. Я же… люблю тебя, получается, — покрепче в руках его сжимает, в глаза не смотрит, думает, а потом натыкается на взгляд пронзительный безумно. — Люблю, — повторяет, уже в глаза глядя.

Тэхён приподнимается, садится поудобнее, чтобы лица напротив были.

— Я тебя тоже люблю, — доверительно шепчет. А что? Это, кажется, правда.

— Не говори «тоже», звучит будто просто соглашаешься со мной, — усмехается.

— А как говорить?

— Просто повтори то, что я сказал, но только когда уверен будешь. Не обманывай меня.

— Я сейчас уверен.

— Тогда повтори сейчас, — глаза прикрывает.

— Я люблю тебя, Чонгук, — и нежно-нежно в губы целует. — Очень люблю.

— Боже, как хорошо, — смеётся тихонько и лбом в его лоб тычется.

— Я готов, если ты хочешь до совершеннолетия попробовать… мы можем. Я примерно знаю, как и что. Там только нужно будет пару вещей достать. Из, — спотыкается языком о это слово, — из аптеки.

— Вот теперь странно после такого признания это обсуждать, — усмехается и стряхивает чёлку с глаз.

— Ну, начали же уже.

— А как мы определим кто, ну…

— Я буду… внизу в общем. Господи, давай глаза закроем, невозможно об этом вот так разговаривать, — перемещается поближе, несмотря на то, что ноги уже затекли на бёдрах у Чонгука сидеть. Обнимает Чонгука за голову, щекой к макушке прижавшись, Чонгук за талию руками покрепче обнимает, заставляя прогнуться навстречу.

— И что? Так лучше? — приглушенно хихикает Тэхёну куда-то в шею, куда теперь лицом упирается.

— Определено. Давай быстро обо всём договоримся и поменяем тему, пока я не успел от сердечного приступа умереть, ладно?

— Ладно.

— Мы можем сделать это, например, на следующих выходных. Это будет последняя неделя подготовки к баттлам. Как раз… как раз нормально.

— Ты уверен, что хочешь быть снизу?

— А что? Ты хочешь?

— Не знаю, просто это вроде должно быть не особо приятно сначала, вот я за тебя и боюсь…

— Ну, кому-то придётся, давай в первый раз буду я. Мне боль, тебе ответственность, — усмехается. Тэхён вообще-то начитался уже, там пипец как неприятно всё будет и неловко, поэтому и торопиться не хотел. Нет, он Чонгуку доверяет, тот постарается больно не сделать. Просто… быстро всё как-то слишком. Но если Гук так сильно хочет, то месяцем раньше, месяцем позже, неважно. И чем быстрее они со всем этим разберутся, тем меньше вопросов останется.