— Для вас новостей нет. Ни хороших, ни плохих. Если вы намерены и дальше терзать меня расспросами, то уйду я.

Подхватив с пола дорожный плащ и пройдя нетвердой, но стремительной походкой через весь класс, Снейп скрывается в личных комнатах.

— Чертов ублюдок, — злобно бросает покрасневший от волнения Малфой и пулей вылетает из кабинета.

С чувством тревоги и неправильности всего происходящего я берусь за ручку двери и толкаю ее, намереваясь выйти в коридор. В этот момент до меня будто бы доносится звук разбитого стекла, такой глухой и далекий, что кажется просто плодом воображения.

— Померещилось, — утешаю себя я и спешу прочь из подземелий.

====== Хребты рыбы-льва ======

Миновав пару сотен ступеней и почти дойдя до башни Гриффиндора, я останавливаюсь и перевожу дух. Уже дважды меня влекло назад, потому что из головы никак не выходит звук бьющегося стекла. Но вернуться в подземелья не хватает духу: боюсь снова предстать идиотом.

А вдруг Снейп там умер? Или потерял сознание, задев при падении стеклянный шкаф?

Может, он просто в порыве ярости швырнул стакан в стену, а я явлюсь в пекло и обрушу на себя гнев тысячи чертей.

Да и как я вообще могу пойти туда по доброй воле? Ведь только недавно крупно опозорился перед ним с этим дурацким приворотным зельем!

Мои размышления так мелочны и трусливы… Хотя с какой стати я должен испытывать угрызения совести из-за столь мерзкого типа?

Но Снейп же не совсем пропащий. В отличие от Малфоя, он на нашей стороне и часто рискует своей жизнью. Им дорожит мудрый и проницательный Дамблдор, который видит людей насквозь!

Я застываю как вкопанный, не зная, что предпринять, а через мгновение начинаю метаться из угла в угол рядом с уродливой каменной горгульей.

Сказать кому-то из преподавателей? «Мне послышался грохот, и вместо того, чтобы немедленно узнать, в чем дело, я не нашел ничего лучше, чем удрать». Кем они будут меня считать?

Нет, надо идти. К тому же, завтра по расписанию зельеварение. Так и вижу ситуацию: «С прискорбием сообщаем студентам Гриффиндора и Слизерина, что занятие отменено, потому что профессора Снейпа ночью не стало: он упал и, не получив своевременную помощь, скончался».

Ужас! Решительно развернувшись, я устремляюсь обратно в подземелья.

*

— Профессор Снейп, сэр! Это Гарри Поттер, — я трижды стучусь, а затем с опаской захожу в класс.

Из-за того, что меня встречает гнетущая тишина, нервы накаляются до предела. Скованный тревогой, я выжидаю еще несколько секунд и громко зову:

— Сэр, с вами все в порядке?

Не успеваю я сделать и десяти шагов по направлению к его личному кабинету, откуда двадцатью минутами ранее слышал шум, как нужная дверь распахивается сама.

В проеме показывается Снейп, с гримасой муки держащийся за левое предплечье и прижимающий к нему пропитанную чем-то ткань. Его так непривычно видеть без сюртука — в белой сорочке с закатанными рукавами, — что я невольно открываю рот. Завидев меня, профессор злобно кривится:

— Поттер! Отбой давно наступил, какого дьявола вы тут забыли?

То, что я сначала принял за боль в метке, оказалось кое-чем посерьезнее: убрав компресс, Снейп обнажает красные рубцы на бледной коже — они похожи на свежие раны от чьих-то щупалец.

— Сэр, прошу прощения... — Я осекаюсь и смотрю на то, как он льет на руку светло-коричневую жидкость из пузырька, большая часть которой стекает на пол. Это настойка растопырника, знакомая мне с пятого курса: Гермиона использовала ее, чтобы облегчать мои страдания после кровавых отработок у Амбридж. — Я услышал звон стекла, поэтому должен был убедиться, что вы целы... И... Понимаю, это звучит нелепо, следовало проверить сразу...

Заткнись, идиот! Хватит нести чушь!

От стыда и неловкости я краснею, чувствуя себя невыносимо глупо. А Снейп лишь подливает масло в огонь:

— Не прошло и недели учебы, а странностей в вашем поведении уже хоть отбавляй.

Сейчас отнимет баллы, обреченно думаю я. И унизит еще сильнее.

— Принесите большую колбу с настойкой бадьяна из шкафа с образцами зелий, — внезапно велит он и высокомерно добавляет: — А затем уходите. И держите язык за зубами обо всем, что сегодня видели, вам ясно?

Я киваю и быстро иду к нужному шкафу, лихорадочно размышляя, что вообще здесь делаю и не сошел ли с ума, добровольно явившись к взбешенному Снейпу среди ночи.

Поставив перед зельеваром здоровенную колбу, я, сам не зная, для чего, решаюсь на отчаянный шаг: задаю ему личный вопрос.

— Профессор, что с вами случилось? Откуда эти рубцы?

— Кажется, я велел вам убираться восвояси, — рычание Снейпа пробуждает во мне злость и неприятное волнение. — Проблемы со слухом или с мозгами?

Вот же сволочь! А я, дурак, переживал, не умер ли он! После всего позора пришел сюда, пересилив себя! Добросовестно выполнял свою отработку, назначенную ни за что ни про что! Лишился квиддича из-за этого урода! А ему все мало — хочет показать, кто тут главный, а кто — пустое место!

— Боюсь, ваш приказной тон меня не страшит, — резко отвечаю я, окончательно выйдя из себя. — Я проявил добропорядочность и участие. И уж точно не заслужил оскорблений, сэр. Простите за беспокойство. До свидания.

С этими словами, ошарашенный и испуганный собственной дерзостью, я разворачиваюсь и иду к выходу. За все сказанное он прямо сейчас волен содрать с меня сто шкур, так что лучше поскорее ретироваться.

— Малодушие с вашей стороны и впрямь было бы удивительно, — спокойно отвечает Снейп. Я замираю на месте и нехотя оглядываюсь. Методично промакивая влажной тканью уже едва заметные следы, он добавляет: — Как и благоразумие. Его от бестолкового гриффиндорца точно ждать не приходится. Если это позволит вам безмятежно спать, отвечаю: такие увечья — результат ожога ядовитыми водорослями Ostreopsis, которые мы проходили в прошлом году. Будь ваши познания в зельеварении достойны хотя бы оценки «выше ожидаемого», вы бы догадались сами.

Не хочет заострять внимание на разбитой банке, понимаю я. Вот откуда злополучный звон. Наверное, он был так слаб, что задел шкаф с ингредиентами и опрокинул на себя раствор с токсичными водорослями. Подобная неуклюжесть настолько противоречит его профессиональной сноровке, что становится не по себе: неужели встречи с Волдемортом сказываются на его состоянии гораздо серьезнее, чем мы все привыкли думать?

— Я могу вам чем-то помочь?

Похоже, я задаю вопрос не только из вежливости. Несмотря на попытки Снейпа уколоть, чувство сострадания во мне пересиливает. Вряд ли ему часто предлагают помощь: такой невыносимый человек совсем не из тех, для кого рвешься что-то делать.

— Конечно, можете, Поттер. Покиньте уже класс и доберитесь без происшествий до башни Гриффиндора. Это все.

Заправив за ухо прядь волос, чтобы не лезла в лицо, Снейп молча заканчивает обрабатывать ожоги. Чудодейственный бадьян наконец сделал свое дело — его бледная тонкая кожа восстанавливается.

Еще несколько секунд я наблюдаю за ловкими движениями длинных пальцев, а затем решаю не испытывать больше терпение дракона. И, убедившись, что декан Слизерина крепко стоит на ногах и терять равновесие не собирается, тихо ухожу.

*

Утро четверга стало выматывающим: в Хогвартс явились представители Министерства для обучения шестикурсников аппарации. Заплатив по двенадцать галлеонов, мы все собрались в Большом зале, где инструктор Уилки Двукрест демонстрировал, как нужно раскручиваться на месте, а также рассказывал о правилах трех «Н» (настойчивость, нацеленность, неспешность) и других азах перемещений в пространстве.

Рон, раздосадованный чередой неудачных попыток попасть внутрь обруча (их разложили перед студентами, чтобы обозначить конкретную область для аппарации), под конец занятия начал тихо передразнивать Двукреста, коверкая правила на свой манер: «Настырность, невразумительность, неуклюжесть».