Без одной минуты семь я стучу в дубовую дверь.

— Войдите, — недовольный тон не сулит ничего хорошего.

Тихо проскользнув в кабинет, я обнаруживаю, что хорька на месте нет. Видимо, ему и во время отработок закон не писан.

Снейп сидит за учительским столом и, не поднимая на меня глаз, холодно приказывает:

— Приведите в порядок рабочие места студентов, Поттер. Поскольку они запачканы гноем бубунтюбера, экскрементами пикси и ядом большой пурпурной жабы, в качестве исключения разрешаю взять защитные перчатки.

Как будто специально сегодня задал кому-то готовить зелье с особенно гадкими ингредиентами, думаю я, устремляясь к шкафу с инвентарем.

— Прошу извинить, — в класс вальяжно заходит Малфой.

— Извинения приняты, — все так же безучастно откликается Снейп. — Вы, мистер Малфой, будете отмывать грязные котлы. Советую последовать примеру Поттера и использовать перчатки из драконьей кожи.

А говорил, что котлы заставит драить голыми руками. Неужто лелеет в душе последнюю каплю сострадания?

Следующие полчаса мы проводим в гнетущем молчании, которое нарушают только шелест пергамента (Снейп проверяет работы студентов), скрежет моей жесткой щетки о древесину столов и сопение Малфоя — чистить инвентарь у него получается просто ужасно. Естественно, ведь эти холеные руки вряд ли хоть раз в жизни сталкивались со столь серьезной нагрузкой.

— Лучше уж стать пожирателем, чем возиться со всякой дрянью, как домовик, — рассержено бормочет он себе под нос, но это не укрывается от ушей Снейпа.

— Не лучше, — мгновенно реагирует тот. — И если спустя десять минут физического труда вы решили примкнуть к Темному Лорду, то у меня для вас плохие новости — там возни со всякой дрянью куда больше.

— Белоручка, — фыркаю я еще тише, чем ворчал Малфой. — Испытай на своей шкуре, что приходилось делать Добби.

— У меня было хорошее детство, в отличие от тебя, долбанная Золушка, — а слух у него острее, чем я думал.

— Ты что, всерьез сейчас злорадствуешь, что я рос без родителей? Да ты гнилее бубунтюберовой жижи, — выпаливаю я, отшвыривая в урну обожженную жабьим ядом щетку.

— Тишина! — рявкает Снейп и неожиданно резко хватается за руку в районе предплечья.

Метка, догадываюсь я и бросаю встревоженный взгляд на Малфоя. Тот на миг встречается со мной глазами, а потом исподлобья косится на декана.

Снейп, сквозь зубы прошипев ругательство и совладав с секундной слабостью, выпрямляется в кресле и поправляет манжеты своего сюртука. Затем, втянув носом воздух, встает с такой ровной спиной, точно кол проглотил: лишь его напряженная поза говорит о том, что боль не улетучилась, а будто бы стала сильнее.

— Я отлучусь на полтора часа, — строго оповещает профессор, не глядя ни на кого из нас. — Ваша отработка закончится аккурат к моему возвращению.

Мне хочется что-то сказать, но слова застревают в горле — бывалому шпиону (к тому же раздраженному до предела) мои контраргументы покажутся смехотворными.

Отразив на потолке сумрачное небо, усеянное плотными дождевыми облаками, он устремляется в личные покои и спустя минуту вылетает оттуда с дорожным плащом, в который завернут какой-то предмет.

Маска пожирателя! Меня бросает в жар — никогда раньше не видел Снейпа в этом амплуа. Мы десятки раз обсуждали с Роном и Гермионой его разведывательные операции и посещения собраний Волдеморта. Но одно дело обсуждать, и совершенно другое — стоять в двух метрах от человека, в чьих руках сверток со зловещим символом безнаказанности и покорности. Такие были на кладбище в день смерти Седрика. А еще от Снейпа веет опасностью, которая совсем не похожа на то, что чувствует Невилл, когда над его котлом угрожающе застывает мрачная высокая фигура. Человек передо мной вполне способен убить. Убить, Мерлин!

Похоже, он не понимает, почему я уставился на него в изумлении, и, слегка приподняв бровь в ответ, задерживает на мне взгляд всего на две секунды. Но их хватает, чтобы я трусливо отвернулся и не смотрел, как профессор широким шагом идет к двери и наконец скрывается за ней.

— Собрание Пожирателей. В Малфой-мэнор! — слизеринец первый выходит из нервного оцепенения. — А отца там нет, никто не сможет защитить маму! И все из-за тебя, Поттер!

— Я уже сказал тебе, что моей вины здесь нет, — отрезаю я, выискивая в шкафу новую щетку. — Он пытался убить нас всех. Выманивал пророчество, угрожая расправой моим друзьям.

Удивительно, но его беспокойство о матери — высокомерной женщине, которая всегда смотрит по сторонам так, словно откуда-то гадко пахнет навозом, — тронуло меня. Все нуждаются в матери. Даже отвратительные хорьки.

Следующие двадцать минут я молча наблюдаю, как он, чертыхаясь себе под нос, то и дело театрально снимает перчатки и рассматривает, не повредил ли ногти. За этими драматичными жестами явно прячется что-то гораздо более серьезное — Малфой сосредотачивается на ничтожных мелочах, только бы не думать, кого прямо сейчас пытают в его родовом поместье. И тогда я, сам того не ожидая, говорю:

— Снейп сможет ее защитить.

Сконфуженный, хорек ничего не отвечает.

*

Спустя полтора часа тщательной уборки мои руки чудовищно саднит и ломит. Свое дело, в отличие от Малфоя, я довел до конца (не знаю, проклинать или благодарить Дурслей за собственную выносливость). Слизеринца же хватило минут на тридцать — устав и вспотев, он в итоге плюнул на старания и завершил отработку при помощи магии. А я лишь раздосадовано наблюдал за тем, как по мановению волшебной палочки черпаки, котлы и пробирки становятся стерильными. Провернув аферу, он взглянул на меня с таким вызовом и угрозой (мол, выдашь — прибью), что я чуть не расхохотался. Напугал до чертиков, как же.

И вот теперь, превозмогая боль в шраме, я делаю заключительные штрихи, домывая пол вокруг рабочих мест студентов. Судя по ощущениям, Волдеморт испытывает довольно яркие эмоции — то ли доволен, то ли злится и наказывает кого-то. Пока я мысленно рассуждаю об этом, Малфой, сняв жилет и вальяжно раскинувшись в своей белой рубашке за одной из чистых парт, с очевидным удовольствием наблюдает за моим усердием. Наслаждается, гад. Но ничего. В следующий раз Снейп никуда не денется, и ему тоже придется корячиться со щетками и тряпками. И тогда придет мой черед развлекаться!

Мне остается очистить буквально один квадратный метр, когда раздается приглушенный удар по дубовой двери, словно кто-то с недостаточным усилием толкает ее плечом. Звук повторяется, и дверь распахивается. Повернувшись на шум, мы застываем, уставившись на вошедшего в кабинет Снейпа.

Привычная желтизна его лица сменилась мертвенной бледностью, губы и вовсе приобрели болезненный серый оттенок. Внешне — вроде бы цел, ни царапины, но едва ли с ним все в порядке. Зная, на что способен Волдеморт в припадке гнева, я содрогаюсь — неужели от его пыточных заклинаний может пострадать даже этот человек-кремень?

Слегка пошатнувшись, Снейп делает три шага вперед, затем останавливается, кидает на пол плащ с завернутой в него маской и, опершись рукой на шкаф, сурово выдает:

— Отработка окончена. Разойдитесь по своим гостиным.

— Но сэр… — мой голос сейчас напоминает блеяние испуганного ягненка. — Вы уверены, что вам не нужна помощь? Мадам Помфри…

— Поттер, — сжав трясущиеся пальцы в кулаки, зельевар смотрит так, как уже смотрел однажды в момент собственной слабости, свидетелем которой я был. Похоже, он снова готов запустить в меня банкой с сушеными тараканами. — Покиньте кабинет. Живо!

— Оглох что ли? — встревает хорек. — Сказано же, Поттер, проваливай!

— Мистер Малфой, вы уходите оба, — угрожающим тоном подчеркивает последнее слово Снейп, привалившись к шкафу почти всем телом.

Мне становится жутко, и я хочу ретироваться — пусть слизеринец сам разбирается со своим деканом. Однако что-то все-таки удерживает меня на месте.

— Я не уйду, пока не узнаю новости, — стоит на своем Малфой, пекущийся о судьбе матери.