Бровь Снейпа ползет вверх. За свою тупость мне хочется надавать себе по лбу.

— Разве заверение о том, что я умру за тебя, не передало общую суть? — вкрадчиво изрекает Снейп, гладя меня по спине.

— Да уж, ты чуть не выполнил обещанное, — горько усмехаюсь я.

Меня пронзает болезненная мысль о том, что все могло закончиться трагедией, а я навеки остался бы ненавидящим мир отшельником, живущим воспоминаниями об утраченной любви.

Я наклоняюсь и накрываю губы Северуса своими, стараясь вложить в поцелуй всю свою верность и страстную преданность, желание оберегать и утешать, бесконечно ласкать и радовать. Он выходит долгим и чувственным — Снейп весьма активно вовлечен в процесс.

Отстранившись лишь для того, чтобы проронить пару нежных фраз о том, как мне хорошо с ним, краем глаза я замечаю фигуру, стоящую у двери. Рон. Я смотрю в пунцовое веснушчатое лицо, на котором написано неприкрытое отвращение, и не говорю ни слова. Только сердце принимается жалобно трепыхаться.

Я знал, он никогда этого не поймет и не примет. Но видеть живое подтверждение собственного знания больно.

Застыв на несколько секунд под нашими остекленевшими взорами, Рон наконец приходит в себя. А потом разворачивается и молча уходит.

В тот же миг я отчетливо осознаю, что нашей дружбе навсегда пришел конец.

====== Самое заветное желание ======

I think I might’ve inhaled you

I could feel you behind my eyes

You gotten into my bloodstream

I could feel you floating in me

«Bloodstream» by Stateless

Я чуть не умер у него на руках. Сначала наблюдал за тем, как отправляется к дьяволу мой ненавистный каратель и палач, сколь жалким и тщедушным он становится, а затем едва не попрощался с жизнью сам. Ощущал потерю сил и сознания, слышал крики Гарри и мольбы не оставлять его, испытывал вселяющее спокойствие присутствие Дамблдора. Пытался сопротивляться яду Нагайны, прекрасно зная, что он не дает крови сворачиваться, а антидотов от него чертовски мало. Погружался во мглу, наслаждаясь тишиной и забвением, и вновь выныривал на свет, мучаясь от адской агонии и невозможности пошевелиться.

Порой рассудок прояснялся — ненадолго выходя из беспамятства, я вспоминал, что мой план сработал и я помог Гарри избавиться от шрамов. Что Волдеморта нет. Что Беллатриса мертва, Малфои доверились Ордену, и гриффиндорца больше некому преследовать. Что если я выкарабкаюсь, у нас будет шанс на нормальную жизнь. А потом меня опять поглощала безмолвная темнота.

Пришел в себя я внезапно и неожиданно. Боль была страшной, но Гарри прижимался к моей руке с таким трепетом и взирал на меня с такой беззаветной преданностью, что эта мука однозначно того стоила.

Дамблдор как-то сказал мне, что иногда любовь — предназначение, и благодаря ей все казавшееся пустым обретает смысл. Снова и снова я проматывал эти слова в голове — они будто отпечатались на подкорке моего мозга. И без дурацкой песни шляпы я сознаю, что все произошедшее между мной и Гарри было словно предписано свыше. Он перевернул мой мир — разворошил, перекроил, перестроил то, из чего я был сделан. И эта «новая обстановка» мне определенно нравится.

Теперь, когда мрак и отчаяние позади, я должен быть честным с тем, кто пробудил во мне невероятные, непривычные, практически незнакомые доселе чувства. Я обязан наконец ему открыться. В кои-то веки позволить себе отдаться счастью и ничем при этом не жертвовать мне в новинку, но нужно привыкать.

*

Скримджер бесславно подал в отставку, и новым министром избрали Кингсли Бруствера. Ценой его огромных усилий о наших с Северусом отношениях в прессе не появляется ни строчки. Вечно сдерживать «Пророк», «Магический еженедельник» и другую периодику министр не в состоянии, но хорошо, что сейчас, когда к нам обоим приковано пристальное внимание, никто хотя бы не мусолит нашу личную жизнь.

Мне вручили Орден Мерлина первой степени, но если учесть, что обладателями этой награды также являются Корнелиус Фадж, Питер Петтигрю и Гилдерой Локхарт, не так уж сильно меня волновала подобная честь. Любые лавры я бы с радостью передал своим друзьям и соратникам, а главным выражением признательности для меня стали бы газетные заголовки без упоминания моего имени. И блаженный покой.

Северусу удалось избежать суда — на предварительном слушании я и другие члены Ордена дали показания в его пользу. Благодаря мощной протекции Дамблдора не было даже разбирательств — Снейпу не предъявляли обвинений в сговоре с Волдемортом и лишь наложили штраф за покупку контрабанды у Горбина.

Пока что мы скрываем наши отношения от всех, кому не нужно о них знать. Будь моя воля, в курсе оставались бы только Гермиона и Драко. Но Орден тоже прекрасно осведомлен. Да и Рон после увиденного в Мунго не мог не поделиться этим со своими братьями и сестрой.

С тех пор, как Волдеморт был уничтожен, а Северуса выписали из больницы, я виделся с Ремусом и Тонкс, и они вели себя с присущим им достоинством и пониманием. Макгонагалл, вероятно, терпимость вселил Дамблдор, а принять на себя удар и выслушать от нее ряд предупреждений касательно упавших с моей головы волосков пришлось Северусу, чему я несказанно рад — одной волнительной беседой меньше.

Кингсли вообще сообщил, что все понял еще на допросе Снейпа в министерстве и восхищен нашим с ним мужеством и обоюдным самопожертвованием.

Жизнь остальных также не стоит на месте. Гермиона и Драко, похоже, по-настоящему счастливы, и ничто больше не препятствует их союзу. По словам Малфоя, его родители словно заново переживают медовый месяц — после сражения в поместье Нарцисса воспылала к Люциусу страстными ответными чувствами. Охваченные любовью и увлеченные друг другом, они с несвойственной им снисходительностью отнеслись к желанию наследника жениться на маглорожденной гриффиндорке. Более того, будущая свекровь проявила к Гермионе благосклонность, оценив ее проницательный ум, эрудицию и культуру поведения. Люциус же отдал должное боевой сноровке невестки и воздержался от надменных комментариев — поскольку я свидетельствовал в суде по делу Малфоев и помог их семейству выйти сухим из воды, в нем значительно поубавилось спеси и зародилось расположение к нам с Гермионой.

Джинни уже на седьмом месяце — они с Дином решили расписаться в начале июля, сразу как младшая Уизли сдаст СОВ. Она яро открещивалась от свадьбы прямо накануне родов, не желая щеголять на своем празднике в безразмерном платье. Но грозная миссис Уизли, пребывающая не в восторге от того, что дочери придется брать академический отпуск, настояла на рождении малыша в законном браке. Джинни пришлось уступить.

Об этом мне рассказала Гермиона. Никто из семейства Уизли до сих пор так и не решился выйти со мной на связь. Даже если бы Рон не сообщил им о том, что мы с Северусом любовники, они все равно узнали бы от других членов Ордена.

Как я понял из разговоров однокурсников, у самого Рона в отношениях полный швах: Лаванда так его достала, что он собрался на летнюю стажировку в Гринготтс под крылом у Билла, дабы безвылазно сидеть в банке и не давать себе ни единого шанса для встречи с осточертевшей подружкой. Он всегда грезил об уважаемой должности и больших деньгах — в дальнейшем работа ликвидатором заклятий позволит ему ни в чем не нуждаться.

Я тоже усердно тружусь. В следующем году должен сдать ЖАБА по нужным дисциплинам хотя бы на «Выше ожидаемого» — только так можно пойти учиться на целителя. Особенно сложно приходится с Зельеварением — я наверстываю упущенное за предыдущие пять лет, ведь все это время мои успехи по предмету Снейпа были никудышными. Северус поддержал мое стремление: теперь, когда он не придирается ко мне без причин, уделяет внимание моей подготовке и спокойно объясняет непонятные рецепты и формулы, осваивать алхимию стало гораздо проще и приятнее.

*

— Раздави его плашмя, так выйдет больше сока, — велит Северус, пока я вожусь с дремоносным бобом. Мы вместе варим напиток Живой смерти, который обязательно будет на ЖАБА.