— Боже! Ты здесь! — восклицает Малфой, по щекам которого катятся слезы счастья и облегчения. — Как же я тебя люблю, Грейнджер!
Гермиона зарывается носом в его волосы и заключает в объятиях.
— И я тебя очень люблю, — хрипло отвечает она, стараясь приподняться. — А что с Гарри?
— Он в порядке. Самое жуткое позади.
У них с Драко все будет хорошо, мелькает у меня утешающая мысль. А у нас с Северусом? Сможем ли мы так же обнять друг друга хоть однажды?
К нам подлетает Дамблдор и на ходу принимается читать мощные исцеляющие заклинания. Они прибавляют Снейпу жизненных сил, чтобы он мог бороться, но от яда Нагайны и потери крови не спасают.
Меня вдруг осеняет — зельевар всегда носит с собой безоар. Именно это спасло мне жизнь, когда Пэнси пыталась меня отравить. Перерыв внутренние карманы его сюртука в надежде нащупать конкремент, я ничего не нахожу и подавляю стон разочарования.
— Северуса обыскивали в Министерстве, Гарри, — поясняет директор. — Счастье, что хотя бы палочка сохранилась при нем.
— Нам срочно надо в Мунго, сэр!
— Зови своего друга-эльфа, — говорит Дамблдор. — Он сможет аппарировать отсюда, куда скажешь.
Какой же я дурак! Мы могли попробовать сбежать с его помощью, и все обернулось бы иначе!
Но времени сокрушаться просто нет.
— Добби!
Эльф, для которого антиаппарационные барьеры не помеха, появляется практически сразу. Напоследок я оглядываю разоренную гостиную поместья Малфоев, ставшую настоящим полем боя. В критическом состоянии тут нет никого. Либо погибшие, либо раненые, но не опасно.
— Останьтесь здесь, сэр, — говорю я. — Вы должны помочь пострадавшим.
А моя задача — доставить Снейпа к целителям, пока не стало слишком поздно.
— Я присоединюсь к вам через четверть часа, — отвечает Дамблдор, обеспокоенно глядя на мертвенно-серого зельевара.
Я киваю, сжимаю холодную окровавленную кисть Северуса и впервые в жизни начинаю молиться.
====== Из пепла ======
Love of my life, don’t leave me
You’ve taken my love and now desert me
Love of my life, can’t you see
Bring it back, bring it back
Don’t take it away from me
Because you don’t know
What it means to me
«Love of My Life» by Queen
Целителям из Мунго доводилось видеть самые разные ужасы, и тем не менее они были обескуражены картиной, которая ожидала их в приемной с нашим появлением. Оставляя на кафельном полу багровые следы крови, я, вымазанный ею с ног до головы, носился по больнице и в отчаянии орал, чтобы нам немедленно предоставили доктора. Привет-ведьма сперва в оцепенении пялилась на распластавшегося без сознания волшебника с рваными ранами в области шеи, а затем, когда я гаркнул ей в лицо, что ему сейчас же, черт побери, нужна помощь, оживилась и торопливо вызвала врачей.
Я поблагодарил Добби, поспешно успокоил его, заверив, что на мне ни царапины, и мы распрощались. Северуса левитировали на второй этаж в отделение ранений от живых существ.
— Это Гарри Поттер, — слышал я возбужденное бормотание со всех сторон, быстро вышагивая по коридору за дежурными. — Поднял такой шум! Видно, случилось что-то серьезное.
На тот момент им было невдомек, что произошло несколько минут назад. Волдеморт пал. Отныне мир вне опасности.
Но мои мысли были исключительно о благополучии Северуса. Анализ крови, десятки волшебных манипуляций, антидоты, исцеляющие снадобья… Все это кое-как держало его на плаву. А потом явился Дамблдор, и начались разговоры о критических показателях и невысоких шансах.
Слушать это было невыносимо. Директор поспособствовал, чтобы Снейпом занимались лучшие целители и блестящие алхимики, но к вечеру его состояние оставалось стабильно тяжелым.
Дамблдору предстояло решить уйму дел, и он, предупредив меня о журналистах, которые нагрянут утром, на время покинул нас. А я всю ночь не смыкал глаз у постели Северуса, тихо лежал на его ногах и горько плакал, вытирая слезы уголком одеяла. Даже не думал о собственном и всеобщем избавлении от Риддла и о том, насколько спокойнее теперь будет жизнь. А будет ли она вообще? Предположить страшно, в какое жалкое существование она превратится, если Северус оставит меня.
В лучах рассвета я рассматривал измученное лицо профессора и клялся, что пожертвую всю свою кровь, будь у меня возможность с ее помощью вытащить его с того света. Как он однажды вытащил меня.
Уверен, уже тогда он готов был отдать себя на расправу, лишь бы спасти меня. Выражал свои чувства не словами, а поступками. А я, дурак, посмел усомниться в его искренности.
*
Утром возвращается Дамблдор. Не спрашивая о природе нашей со Снейпом связи и не терзая меня неудобными вопросами, директор охотно берется побеседовать со мной о предсказании Распределяющей шляпы, но эта тема не менее щекотлива и тревожна.
— «В час расплаты ваши взгляды встретятся»… Как думаешь, Гарри, предсказание шляпы сбылось? — деликатно интересуется профессор.
Шестеренки в моем мозгу принимаются судорожно крутиться. О часе расплаты кричала Беллатриса, желая убить Снейпа за то, что тот сорвал ей задание. Он прикончил ее, и очередная расплата последовала от Волдеморта — тот натравил на зельевара Нагайну. Я помню, как мы посмотрели друг на друга и как я осознал, что вот-вот потеряю его. Как в тот момент меня распирали любовь к Северусу и ненависть к Риддлу. Как я ощутил в себе невероятный прилив решимости и силы, коих во мне просто не могло быть в той же ситуации на кладбище два года назад.
— Кажется, да, сбылось, — донельзя смущенный, я киваю, не глядя на Дамблдора. Это было неизбежно. Положительный ответ стал чистосердечным признанием в том, что мы со Снейпом состоим в отношениях, выходящих далеко за рамки общения ученика и учителя.
— Для применения Убивающего заклинания необходимо огромное желание, подпитанное очень мощными эмоциями, Гарри, — директор снимает очки-половинки и протирает их краешком длинного рукава, расшитого серебром. — В прошлом году твоей энергии не хватило даже на то, чтобы полноценно применить Круциатус к Беллатрисе Лестрейндж, хотя ты жаждал обрушить на нее весь свой гнев за убийство любимого крестного. Словом, с Волдемортом ничего бы не вышло, если бы ты не испытывал того, что испытываешь. Похоже, это чрезвычайно сильные чувства.
Я густо краснею, но Дамблдор будто бы не замечает.
— Мы готовы совершать безумные вещи ради и во имя тех, кого любим. А когда кто-то пытается отнять нашу любовь, когда кто-то ей угрожает… О, они могут сильно пожалеть о том, что встали у нас на пути. Как пожалел перед смертью Волдеморт.
Опустив глаза, я признаюсь:
— Что касается безумств… Я утаивал от вас важную вещь, профессор.
— Я знаю, ты скрывал от меня свои видения, Гарри, — спокойно говорит он.
Я вскидываю голову с виноватым видом.
— Мне жаль, сэр! Мне правда жаль, но… я просто не мог иначе.
— У тебя были личные причины, мой мальчик. Самое приятное заключается в том, что с кончиной Волдеморта ваша ментальная связь, появившаяся много лет назад из-за несработавшего заклинания, отныне навечно разорвана. Твой шрам больше не будет болеть.
Во мне просыпается такое почтение, такая нежность к Дамблдору, проявившему заботу и участие, что я еле сдерживаю себя, чтобы не кинуться ему на шею и не разрыдаться, зарывшись лицом в длинную седую бороду.
— Я бесконечно благодарен вам, сэр, — искренне говорю я. — За все, что вы для меня сделали. Начиная с самого моего детства, когда я стал сиротой, и заканчивая сегодняшним днем. Вы постоянно присматривали за мной, направляли, понимали и поддерживали. Неоднократно спасали и выручали десятки раз. Меня, моих друзей, а теперь и моего… — Я осекаюсь. — А теперь и профессора Снейпа. Вы словно ангел-хранитель для всех нас. Если бы не вы, я бы давным-давно был на том свете.
— Ты преувеличиваешь мои заслуги, Гарри, — я вижу, что от моих слов голубые глаза директора заблестели и увлажнились. — И даже не представляешь, насколько я в свою очередь признателен тебе за то, с какой готовностью, с каким достоинством ты выдерживал все испытания, выпадавшие на твою долю. Вновь и вновь настигавшие мальчика, а затем юношу, и всегда непомерно сложные для его возраста. Ты герой, Гарри. Герой, каких мало, отчаянный храбрец с пылким сердцем и благородным нравом. Истинный гриффиндорец, которому сейчас очень нужен отдых. И капелька любви.
