— «Тролль»?! — не выдерживает друг. — Почему?! За что?
— Вы, как паразит, благополучно присосались к всезнающей Грейнджер и решили, что пока она выполняет всю работу, можно прохлаждаться и палец о палец не ударить. Никудышно покромсать кору рябины и зачем-то измельчить в пыль жала веретенницы и горный тролль в состоянии. Если я дал исчерпывающий ответ, будьте так добры, пересядьте к мистеру Лонгботтому. А вы, мистер Поттер, — он делает приглашающий жест рукой, — поменяйтесь с Уизли местами: отныне будете работать в паре с мисс Грейнджер.
Рон в ужасе встает и, старчески сгорбившись, идет к опустошенному Невиллу, который, похоже, сглазил свою удачу. Я же в ошеломлении от этого урока пересаживаюсь к Гермионе за первую парту.
*
— Нет, ну что за гад? — Рон злобно набивает рот кукурузой и агрессивно жует. — Ладно, по крайней мере, мне сможет подсказывать Лаванда, я с ней уже договорился.
Гермиона откладывает вилку с ножом в сторону и кидает на него суровый взгляд.
— Во-первых, у Лаванды оценка «Слабо». Во-вторых, все эти манипуляции с пересаживанием были устроены только для того, чтобы ты думал собственной головой и взялся за учебу! Без всяких увиливаний и подсказок!
— Легко тебе говорить, Гермиона! Ты умная, разбираешься в формулах, инструкции без труда даются... И ты в паре с Гарри! У вас вдвоем теперь вообще никаких проблем не будет!
— Перестань. Зелья не так уж сложны, если чуточку постараться. И я, и Гарри это понимаем, а ты ленишься. Неужели лучше все повторять за непутевой Браун, чем включить мозг?
Пока друзья препираются, я задумчиво ковыряю куриную ножку и будто бы нахожусь не здесь, а на уроке в подземельях. Он был обескураживающим, и не могу сказать, что эти перемены мне не нравятся. Они, скорее, вдохновляют на еще большие достижения.
====== Честность и плутовство ======
Полетать на «Молнии» я теперь могу лишь в свободное от отработок время. А так как сегодня пятница, лучше отложить домашнее задание на выходные и провести с пользой вечер перед предстоящей каторгой в подземельях.
Поднявшись в совятню, я подкармливаю Хедвиг и приглашаю ее составить мне компанию. Моей любимице тоже не помешает размяться: она давно не бывала дальше Запретного леса, где охотится на мелких грызунов. Письма-то больше доставлять некому, не Дурслям же отправлять мемуары о своих магических успехах.
Ощутив, как разрастается внутри тоска по крестному, я скорее отгоняю горькие мысли. Сейчас бы он точно потрепал меня по и без того лохматой макушке и строго-настрого запретил унывать.
Ладно, Сириус, постараюсь держать нос по ветру.
Я дохожу до квиддичного поля и по примеру Хедвиг, наворачивающей круги в ожидании хозяина, сам взмываю в небо.
Окрыляющая свобода — вот оно, чувство, которого мне так не хватало из-за регулярных заточений в снейповских темницах. Он вынудил меня буквально каждый будний день приходить в класс зельеварения — либо на урок, либо на отработку. А ведь на дух меня не переносит, ну что за мазохист?
Нет уж, Снейп — последнее, о чем я буду думать во время моего любимого занятия — полета. Свистнув Хедвиг и лихо разрезав прохладный сентябрьский воздух, я устремляюсь к Черному озеру. Его встревоженная ветром гладь отражает синхронные движения двух фигур — большой темной и маленькой светлой, чуть более юркой.
Опустившись совсем низко, я зачерпываю пальцами холодную воду и, не удержавшись, издаю восторженный возглас — уже вечность не чувствовал столько радости. А сколько ее дарил квиддич! Снейп знал, как меня наказать. Но за что?
О, только не о нем снова. Резко развернув метлу, я исполняю несколько крутых виражей и, усмирив гнев, возвращаюсь обратно.
*
— Войдите, — доносится глухой рык из-за плотно закрытой двери.
— Здравствуйте, профессор, — вежливо обращаюсь я к причине моего заключения в слизеринском логове.
— Итак, Поттер, вам следует разложить в алфавитном порядке, отталкиваясь от фамилий авторов, все книги в этих шкафах. Чтобы студентам было легче находить нужные пособия, — не вставая с места и не глядя на меня, Снейп жестом указывает в сторону десяти полок, снизу доверху набитых потрепанными, слегка запылившимися учебниками о волшебных ингредиентах зелий.
Их по-настоящему много, но не справятся с такой работой разве что законченные кретины вроде Крэбба или Гойла. Если это все, то трудиться предстоит час или около, а потом можно бежать восвояси! Сочтя вечер невероятно удачным, я с энтузиазмом принимаюсь за дело.
Малфой, как и раньше, является с опозданием.
— Профессор, — небрежно кивает он, не вытаскивая рук из карманов. — Что мне предстоит на сей раз?
— На сей раз вы, как и Поттер, займетесь сортировкой. А конкретнее — вам нужно отобрать особо крупные экземпляры засушенных экскрементов пикси, — с этими словами Снейп левитирует шокированному Малфою холщовый мешочек и взмахом палочки снимает крышку с большого котла. Тут же по классу начинает распространяться зловоние. — На прошлой отработке вы реагировали на них с особым восторгом.
Малфой брезгливо прикрывает нос тыльной стороной ладони и косится на гору сушеных сероватых кусочков.
— Серьезно? Поттер будет вытирать с книжек пыль, а я — ковыряться в дерьме?
Мне хочется поаплодировать, но не знаю, кому — Снейпу за изощренность или Малфою за бесцеремонность и бесстрашие. Выглянув из-за стеллажа, я наблюдаю за бунтом на слизеринском корабле.
— Следите за языком, — мгновенно реагирует зельевар. — Иначе придется не просто ковыряться, но и измельчать в порошок. Как я уже сказал, отбираете крупные образцы и кладете в мешок. Мелкие пересыпаете в котел поменьше. Думаю, столь чудесное занятие отобьет у вас всякое желание жульничать впредь.
— Когда это я жульничал? — вспыхнув от ярости, Малфой покрывается багровыми пятнами.
— Вы в курсе, когда, — бесстрастно отвечает Снейп. — Чтите свое аристократическое происхождение и принадлежность к факультету Слизерин, но забываете, что ни то, ни другое не подразумевает грязных ухищрений. По-вашему, я простофиля, которого можно обдурить, проигнорировав мои распоряжения и выдав волшебство за ручной труд? Действуя в собственных интересах, будьте сколь угодно расчетливы и дальновидны, но только не вероломны и глупы.
Онемев, Малфой стоит столбом, впившись в грубую ткань мешка до побелевших костяшек пальцев, его губы сжаты и подрагивают: хорек вот-вот потеряет самообладание.
Отступив обратно за стеллаж, я перевожу дух. Неужели, ну неужели мне это не кажется и Снейп оценил мою честность? Во второй раз проявил снисходительность, вознаградив за достойный поступок? Самый несправедливый и предвзятый человек в замке разглядел во мне нечто большее, чем отражение человека, унижавшего, травившего и провоцировавшего его в юные годы?
Я и мечтать не мог, что в жуткий период, когда над нами нависает смертельная угроза и все видят во мне Мессию, у меня вдруг уменьшатся поводы для нервов.
Конечно, Снейп тот еще гад: смею ли я надеяться на то, что он и правда стал чуточку человечнее? Лишил квиддича, назначил эти идиотские отработки... Но почему же я все равно чувствую, что он меня больше не ненавидит? После того, как я нахально залез в его думоотвод! После того, как бросился на шею на глазах у Рона!
А ведь я и вовсе никогда не испытывал к нему ненависти. Непонимание, негодование, возмущение — да. Но можно ли ощущать жгучее презрение к человеку, который неоднократно спасал тебе жизнь? Который регулярно рискует своей? Жертвует сном, силами, временем? Сколько раз его подвергали пыткам, и сколько раз он тщательно устранял последствия, скрывал боль? Если бы не тот вечер, я бы ни за что не догадался на следующий день, что с ним что-то не так. Каким надо быть стойким и как много эмоций нужно прятать глубоко внутри?
Поймав себя на том, что протираю «Магические травы и грибы» уже минут десять, я прогоняю сентиментальные мысли. Вполне может быть, что такой контраст между нашими с Малфоем заданиями — результат отнюдь не моих стараний, а проступков слизеринца. Ему в принципе повезло, что за свою вульгарную насмешку над собственным деканом он не отдыхает в лазарете.
