Я раскрываю рот, но быстро беру себя в руки.

– Не надо.

– Ты получишь мой проигрыш. – Он снова перебирает мои волосы. – И ты будешь следить за каждой секундой, малыш. Если посмеешь уйти, я отправлю твоего кузена в кому.

– Ты… не посмеешь.

– Уверена?

– Какого черта ты творишь? Ты… сумасшедший?

– Наверное. Ведь безумие, зло и безжалостность безграничны и неподвластны законам. Лучше быть безумцем, чем дураком. – Киллиан наклоняется, и на долю секунды мое сердце перестает биться, когда он медленно, нежно целует меня в макушку. – Подожди меня, малыш.

А затем Киллиан исчезает, как и мое хрупкое здравомыслие.

Остается только наблюдать, как он проходит сквозь толпу и направляется к центру ринга.

Просто какое-то сумасшествие.

И он тоже не в себе.

Я поняла это еще при первой встрече, но теперь убедилась на сто процентов. В том, что Киллиан – психопат, нет никаких сомнений.

Мои пальцы дрожат, и я прижимаю их к шортам, затем достаю телефон и нажимаю на кнопку «Экстренный вызов».

Гудок. Второй.

И тогда он отвечает полусонным голосом.

– Алло? Глиндон? – мужской голос говорит с привычной теплотой: – Ты здесь?

– М, да. Простите, если разбудила.

– Нет, я просто смотрел телевизор и задремал. Где ты? Как-то шумно.

– Я на улице с друзьями. – Пинаю воображаемый булыжник. – Все возвращается, доктор Феррелл. Я не могу… больше не могу это контролировать.

– Все в порядке. Дыши. – Его голос звучит успокаивающе, как в тот первый раз, когда мама отвела меня к нему по моей просьбе.

Еще с подросткового возраста я страдала от сильного комплекса неполноценности и не могла спокойно жить в нашем доме и не делать что-нибудь гадкое.

Не имело значения, сколько раз мои родители пытались поговорить со мной, я всегда находила способ спрятаться в своей голове и отгородиться от них.

Именно тогда и появился доктор Феррелл. Я не решалась поговорить со своей семьей, но смогла излить душу специалисту. Он научил меня понимать, когда наступает депрессия, говорить о ней, а не прятать ее. Рисовать ее, а не позволять разрушать изнутри.

Но сейчас под рукой нет ни кисти, ни холста, поэтому могу только позвонить ему. Хоть уже и поздно. Какая я психопатка.

– Что спровоцировало рецидив? – спрашивает он через мгновение.

– Не знаю. Все?

– Связан ли приступ с Девлином?

– И да, и нет. Мне не нравится, что люди продолжают жить так, как будто Девлин никогда не был неотъемлемой частью их жизни. Мне не нравится, что они называют его имя, как будто он никогда не существовал, или даже пускают слухи о его странных наклонностях. Я была его единственным другом. Я знала его лучше всех, я могла защитить его лучше всех. Но как только хочу заговорить о нем, у меня начинает заплетаться язык. И не могу дышать. Я ненавижу это, их, тот факт, что они вычеркнули его, как будто его никогда не существовало. – Слеза стекает по моей щеке. – Он сказал, что так и будет, что нас забудут, и я думаю… может быть… может быть, это правда.

– Мы договорились, что ты не будешь думать об этом, Глиндон. Ты любила Девлина, и память о нем останется с тобой.

– Но этого недостаточно.

– Уверен, что ему бы этого хватило.

Я шумно вдыхаю воздух, позволяя его словам впитаться в меня. Верно. Мир никогда не понимал Дева, так почему он должен его помнить?

Хватит и моей памяти.

– Можешь объяснить, что провоцирует такие эмоции?

Я вытираю ладонь о шорты и всматриваюсь в толпу, где исчез психопат. Его не видно, и все же, без сомнения, именно из-за него падают камни, которые я старательно закладывала внутри себя.

Или же он – та капля, которая переполнила чашу.

Но я не могу рассказать о нем доктору Ферреллу, потому что тот начнет допытывать, что происходило до сегодняшнего вечера, а я просто не готова выложить все до конца.

Возможно, он осудит меня за сохранение этой тайны.

Возможно, он поймет, почему я все скрываю. Поэтому я решила заговорить о другом.

– Я получаю странные сообщения.

– Что в них тебя смущает?

– Некто постоянно повторяет, что мне уготована та же участь, что и Деву, и чтобы я была начеку.

– В сообщениях скрыта угроза?

– Странно, но нет. Думаю, мои эмоции зашкаливают, раз не воспринимаю сказанные слова как угрозу.

– И ты имеешь на это полное право. Не стоит терзать себя за это. И если характер сообщений изменится, обещай, что поставишь меня в известность.

– Обещаю.

Народ оживленно шумит, кто-то прыгает, чтобы увидеть ринг.

– Мне нужно идти, доктор Феррелл. И спасибо, что выслушали.

– Обращайся в любое время.

Я рассеянно бросаю трубку, сосредоточившись на реве толпы. Студенты из КЭУ сходят с ума, когда Крей выходит на ринг.

Он одет только в белые шорты, а его руки обмотаны бинтами.

– Вперед, отродье! – кричит Реми откуда-то сбоку. – Покажи им, кого вырастил моя светлость.

Из кабинки Лэндон показывает нашему кузену знак «я слежу за тобой», скорее всего, тем самым говоря ему, что он поставил на него. Вокруг брата несколько парней и девушек, вероятно, из его тупого клуба Элиты.

Однако Илая нигде нет.

Я перевожу взгляд на другую сторону. Там стоит огромный, сильно устрашающий татуированный парень, который, по слухам, вращается в тех же кругах, что и Джереми. На нем броский черный атласный халат, и он прыгает на месте, колотя кулаками воздух.

Я хмурюсь. Думала, что Киллиан собирается драться с Креем, а не с кем-то другим. Но, возможно, он все-таки передумал.

Невозможно представить, что кто-то, вроде него, готов добровольно проиграть.

– Фух! Я не пропустила главный бой. – Ава встает рядом со мной, отводя несколько непокорных светлых волос от глаз.

Я оглядываюсь.

– А где Сес?

– Разделяет с Анникой принудительное заточение в общежитии. Ей не обязательно было оставаться с ней, но она, такая, типа к черту Джереми. Сес действительно хочет умереть молодой. – Ава выдыхает. – Этот парень пугает, как дьявол, и ему не нужно разговаривать, чтобы все испытывали страх. Хватает лишь его ледяного взгляда. Кроме того, он приставил к кампусу полноценную охрану. Анни мне казалась просто хорошенькой куколкой, но она же принцесса мафии, черт возьми.

– Уверена, что с ними все будет хорошо?

– Ага, ага. Он не обижает свою сестру. Просто слишком заботится о ней.

– Сесили ему не сестра.

– Нет, но ее яйца больше, чем у его охранников. Не волнуйся за нее. – Ава пренебрежительно отмахивается. – Ну, что я пропустила?

– Сейчас выйдет второй боец. – Я киваю в сторону парня в халате.

– О мой бог. Николай Соколов?

– Знаешь его?

– Все в кампусе, кроме тебя, знают. – Она закатывает глаза. – Клянусь, тебе все приходится объяснять. Как бы ты без меня жила?

– Невежей?

– Вот именно. Поэтому будь благодарна. Слушай внимательно. Итак, Николай – один из основателей Язычников и лидер в Королевском университете. Смотри, какие мускулы и татуировки? Они настоящие. Это как раз тот случай, когда можно судить о книге по обложке, потому что Николай отличается дурной склонностью к насилию. Помнишь все те тела, которые, по слухам, нашли в море? Именно он их расчленил. Знаешь, что Джереми называют Хозяином? А вот Николай – Каратель. Он их оружие.

Моя кровь застывает. Чем больше я слышу о Язычниках, тем больше они мне не нравятся.

– И Крей должен сражаться с оружием в человеческом обличии?

– Он справится. Крей Крей – сильный дьявол и наш действующий чемпион. Никакое человеческое оружие его не остановит.

– И все же этот парень жаждет крови.

– Так и есть. – Она осматривается вокруг, затем наклоняется и шепчет: – Он также связан с мафией. Как и Джереми.

– Правда?

– Да, конечно. Например, его назвали Николай Соколов в честь прадеда, который был основателем и главарем Нью-Йоркской Братвы. И сейчас его родители – их лидеры. Он и Джереми – безжалостные мафиози в зачатке.