Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но затем кое-что происходит.

Незнакомец отодвигает камеру от глаз, и слова застревают у меня в горле.

Учитывая, что сейчас ночь и луна – единственный источник света, то наверняка черты его лица было бы трудно разглядеть. Но я все прекрасно вижу. Как будто сижу на премьере фильма. Триллера.

Или, может быть, ужастика.

Обычно глаза людей сияют от проявления самых разных чувств. Даже горе заставляет их блестеть от слез, невысказанных слов и необратимых сожалений.

Однако взгляд его такой же непроглядный, как самая темная ночь. Но что странно, эти глаза совершенно не выделяются на фоне природы. Если бы я не смотрела прямо на него, то решила бы, что он дикое создание.

Хищник.

Возможно, монстр.

Лицо его с резкими, угловатыми чертами – такими, которые привлекают всеобщее внимание, точно он был создан для заманивания людей в тщательно продуманную ловушку.

Нет, не людей.

Добычи.

Парень обладает весьма внушительной комплекцией, которую не могут скрыть черные брюки и футболка с короткими рукавами.

Это впечатляет, потому что сегодня морозная весенняя ночь.

На его руках выделяются мышцы – никакой дрожи или дискомфорта, как будто он родился хладнокровным. Рука, которой он сжимает мое запястье – и тем самым фактически спасает от смерти, – напряжена, но парень вроде совсем не прилагает никаких усилий, чтобы удерживать меня.

Непринужденно. Вот какое слово идеально подходит.

От него веет абсолютной невозмутимостью. Он слишком холоден… слишком безучастен, так что, кажется, он даже заскучал.

Как будто… его здесь вообще нет, невзирая на то, что он стоит прямо передо мной, во плоти.

Полные, симметричные губы поджаты, а между ними – незажженная сигарета. Он глядит не на меня, а на свою камеру, и внезапно, впервые с тех пор, как я смогла рассмотреть незнакомца, в его глазах мелькает искорка света. Быстрая, мимолетная и почти незаметная. Но я улавливаю ее.

Лишь на одну секунду, когда маска равнодушия на его лице дрожит, темнеет, отходит на задний план и в конце концов исчезает.

– Потрясающе.

Я проглатываю тревогу, подползающую к горлу. Причина моего беспокойства не столько в сказанном слове, сколько в самой манере говорить.

Глубокий голос звучит обольстительно и словно окутан черным дымом.

Наверное, дело в вибрации голосовых связок: слово пронеслось в воздухе между нами подобно смертельному яду.

И, кажется, у него есть американский акцент?

Мои предположения подтверждаются, когда взгляд парня скользит по мне с той убийственной самоуверенностью, от которой сводит дрожащие мышцы. Почему-то появляется ощущение, что если буду дышать неправильно, то рано или поздно встречу свою гибель.

Свет уже давно исчез из глаз незнакомца, и теперь на меня устремлен его прежний мрачный взгляд – приглушенный, тусклый и абсолютно безжизненный.

– Не ты. Фотография.

Точно американец.

Но что он делает в таком пустынном месте, куда даже местные жители не суются?

Парень ослабляет хватку на моем запястье, отчего я тут же скольжу назад, несколько камней падают и достигают земли. По воздуху разносится истошный вопль.

Мой.

Не раздумывая, обеими руками хватаюсь за его предплечье.

– Какого… какого черта ты творишь? – Мне не хватает дыхания, сердце бешено стучит в груди. Страх разрывает изнутри, такого я не испытывала уже несколько недель.

– А на что похоже? – Он все еще говорит непринужденно, как будто обсуждает завтрак с друзьями. – Завершаю начатое тобой дело, чтобы потом, когда ты будешь падать, запечатлеть этот момент. Чувствую, ты станешь хорошим дополнением к моей коллекции, но если нет… – Он с безразличным видом пожимает плечами. – Просто сожгу фото.

Мой рот открывается, когда разные мысли одолевают разум.

Он только что сказал, что добавит к себе в коллекцию снимок, на котором изображено мое падение? Вопросов накопилось слишком много, но самый главный из них – какую коллекцию собирает этот сумасшедший?

Нет, не так – главный вопрос в том, кто, черт возьми, этот парень? Он выглядит примерно моего возраста, по общественным меркам считается красавцем, и он явно иностранец.

О, и кажется настоящим преступником. Не мелкая сошка, не простой исполнитель. А тот, кто сам по себе. Одиночка.

От него исходит опасная энергетика, сулящая одни неприятности.

Главарь, что управляет бандой головорезов и обычно находится в тени.

И каким-то образом я встала у него на пути.

Проведя жизнь в окружении мужчин, которые способны съесть на завтрак кого угодно, я научилась распознавать опасность.

И также могу понять, от каких людей следует держаться подальше.

И американец передо мной как нельзя лучше олицетворяет эти два качества.

Мне нужно убраться отсюда.

Прямо сейчас.

Вопреки нервозности, что разливается по венам и подрывает мое и без того хрупкое душевное состояние, я заставляю себя заговорить тоном, не терпящим возражений.

– Я не собиралась бросаться с утеса.

Он приподнимает бровь, и сигарета во рту подрагивает от легкого движения губ.

– Правда, что ли?

– Ага. Так ты… вытащишь меня?

Я могла бы использовать его предплечье, чтобы подтянуться самой, но любое резкое движение, вероятно, окажет прямо противоположный эффект, и парень может отпустить меня навстречу моей судьбе.

Все еще небрежно держа меня за запястье, он достает зажигалку свободной рукой и прикуривает сигарету. Кончик вспыхивает цветом насыщенного оранжевого заката. Незнакомец не спеша убирает зажигалку обратно в карман и пускает облако дыма мне в лицо.

Обычно я не переношу запах сигарет, но сейчас это наименьшая из моих проблем.

– И что я получу взамен за оказанную помощь?

– Мою благодарность?

– Мне она не нужна.

Я поджимаю губы и изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие.

– Тогда зачем ты вообще поймал меня?

Парень касается края своей камеры и гладит ее с такой чувственностью, с какой мужчина ласкает женщину, от которой не может оторваться.

Почему-то у меня повышается температура. Он похож на того, кто часто прикасается к женщинам.

Очень часто.

И с той же уверенностью, которую сейчас излучает.

– Чтобы сделать фото. Может, закончишь начатое и подаришь мне шедевр, за которым я сюда приехал?

– Ты сейчас серьезно говоришь о том, что твоим шедевром станет моя смерть?

– Не твоя смерть, вовсе нет. Она будет слишком кровавой и до жути неприятной, особенно когда твоя голова разобьется о камни. Кроме того, при таком освещении не удастся сделать хороший снимок. Меня интересует именно падение. Твоя бледная кожа будет прекрасно выделяться на фоне воды.

– Ты… больной.

Он пожимает плечами и выпускает еще больше ядовитого дыма. Даже прикосновение его пальцев к сигарете и сам процесс курения кажутся непринужденными, тогда как воздух между нами потрескивает от напряжения.

– Значит, твой ответ – нет?

– Конечно, нет, психопат. Думаешь, я умру только ради твоего снимка?

– Шедевра, а не снимка. И у тебя нет выбора. Если я решу, что ты умрешь… – Парень наклоняется вперед и постепенно разжимает пальцы на моем запястье, его голос понижается до пугающего шепота. – Ты умрешь.

Я кричу, когда моя нога подгибается, и впиваюсь ногтями в его руку, не желая умирать и испытывая в этот момент отчаяние загнанного в клетку животного. Заключенного, долгие годы просидевшего в одиночной камере.

По всей видимости, я оставила на нем царапины, но если он и пострадал, то не подает вида.

– Не смешно, – задыхаясь, произношу я.

– А разве я смеюсь? – Его длинные пальцы обхватывают сигарету, и он затягивается, прежде чем отвести ее от губ. – У тебя есть время подумать, пока я не докурю. Предложи мне что-нибудь.

– Что именно?

– Все, на что ты согласна ради моего рыцарского поступка – помощи девушке, попавшей в беду.

От меня не ускользает, как он выделяет слово «рыцарский» или с каким подтекстом и расчетом использует любые слова. Точно они оружие из его арсенала.

2
{"b":"802085","o":1}