Ровно в десять часов железная дверь, ведущая к камерам отворилась, и вдалеке показался силуэт капитана. Ничего не сказав, он прошел мимо Рошель и, подобрав нужный ключ, отворил одну из решеток.

— Заходи, — коротко сказал он, кивая в направлении двери, и девушка покорно прошла вперед.

Вампирша дошла до конца камеры, где располагалось деревянное подобие койки, и опустилась, скрестив ноги под скамьей, после чего перевела взгляд на мрачного капитана.

— Если ты вдруг захочешь пробудиться… — предположил он.

— Не захочу, — уверенно отрезала брюнетка.

— Как скажешь, — кивнул Аккерман и, обнажив лезвие клинка, в два счета перерезал ей горло, придерживая девушку за край рубашки.

Он дождался, пока последняя капля крови покинет ее тело, и уложил вампиршу на скамью. После чего тяжело вздохнул и достал из внутреннего кармана пиджака платок. Наклонившись к обмякшей в его руках Рошель, он аккуратно промокнул брызги крови на ее шее и уже начавшем затягиваться порезе и, не оглядываясь, направился к выходу. На душе стало так паршиво, что едва ли это чувство поддавалось объяснению. Солянка из эмоций, перемешанная со злостью и презрением. Но, как ни крути, больше всего в нем преобладала обида. Его задело вовсе не то, что эта сучья женщина обманула его в угоду своим животным инстинктам. Такому ее поступку он был даже не удивлен. Разозлило его это? Однозначно. Однако удивлением здесь и не пахло. Куда больше Леви волновало внезапно испарившееся безразличие и затягивающееся на его шее чувство тоски. Почему-то сейчас он был готов простить кровопийце все на свете, лишь бы она просто передумала и не принимала подобного решения. Но что сделано, то сделано.

========== Отдай свое сердце. Мне. [1] ==========

Комментарий к Отдай свое сердце. Мне. [1]

Что ж, выходим на финишную прямую. С этой главы, наконец, начинается то, ради чего мы все здесь и собрались)) Приятного чтения!🖤

Ясное голубое небо всегда успокаивало и расслабляло, стоило лишь на мгновение замереть и запрокинуть голову вверх. Схожий эффект оказывали и глаза матери, что были окрашены в такой же светлый небесный оттенок. Такой можно увидеть исключительно летом. В теплую солнечную погоду.

— Я всегда буду рядом, Рошель, — мягким голосом промурлыкала женщина, вплетая в ее волосы красную ленту, — Вопросы о смерти не должны возникать в твоей голове.

— Тереза к нам больше не приходит, — девочка высморкалась в платок и перевела дыхание, — Авель сказал, она умерла.

— Тереза была человеком, — спокойно ответил голос со спины, — Отклони голову назад, милая.

— Авель тоже человек… — Рошель резко отстранилась от матери и развернулась к ней лицом, — Он тоже умрет?

— Человеческий век недолог, — женщина с сожалением покачала головой, — Их жизнь хрупка, как тонкое стекло. Но мы другие. Ты знаешь, — Она положила руки на плечи дочери, — Авель хороший, добрый мальчик, но он не вампир. Присмотрись лучше к Каину. В конце концов, именно за него тебе предстоит выйти замуж.

— Что будет, если я полюблю человека? — спросила девочка, всматриваясь в безмятежные глаза матери, что постепенно начали темнеть синхронно с накрывающим их небом, и все пространство, окружающее Рошель, погрузилось во мрак.

— Ты уже полюбила.

В непроглядной тьме, что давила со всех сторон, она попыталась сосредоточиться на своем дыхании, и подступившее чувство тревоги начало постепенно отступать.

***С ранних лет, будучи совсем ребенком, Рошель уже сторонилась себе подобных и тянулась к людям. Она не задавалась вопросом, почему так происходит. Просто холод ее отталкивал, а тепло манило. Так было всегда. Человеческое тепло для нее было несоизмеримо даже с самой широкой душой вампира. Девочка тянулась к тому, в чем бьется жизнь и слышен стук сердца. К тем, кто краснеет при смущении и бледнеет, испытывая страх. К тем, чей отрезок жизни имеет срок. Для нее лишь это имело настоящую ценность. Рошель восхищали люди. Она их искренне любила. Быть может, потому, что ей попросту не попадались плохие представители человечества. А вот вампиры, мягко говоря, отталкивающие, встречались очень даже часто. Так или иначе, детский опыт повлиял на очерк ее взрослой жизни, и уже будучи молодой девушкой, Рошель решила, что ничего общего иметь с вампирами она не желает. А уж тем более связывать с одним из них свою жизнь, что могла тянуться целую вечность.

Вот уже как четыре года девушка бродила по глубинам своего подсознания, переживая множество воспоминаний, искаженных временем и собственным восприятием. Переживала свою смерть и вновь перерождалась. Проплывала сгустком бьющейся энергии в разноформенных коридорах времени, повторяющиеся бесчисленное множество раз. Вселялась взрослым разумом в тело десятилетней себя же и смотрела сюрреалистические сны, что ей подкидывало воображение. Но иногда она частично приходила в себя. В такие моменты становилось невероятно страшно, ведь физическое тело по прежнему оставалось неподвижным. Не было сил даже открыть глаза. Ощущая тесноту парализованных конечностей, вампирша пыталась как можно скорее остыть, расслабиться и вновь уйти в забытье. Нередко она ощущала рядом с собой присутствие капитана. Аккерман приходил к ней. Рошель это знала и чувствовала. Часть ее души даже сквозь сон невольно стремилась к нему, нередко пролетая над их совместно связанными воспоминаниями. Однако даже в таком состоянии, когда она едва ли осознавала себя, девушка бежала прочь от своих чувств. Спотыкалась, падала, отряхивалась и убегала вновь. В последнее время, когда рассудок прояснялся и глубокий сон переходил в легкую дрему, она все чаще задумывалась о том, когда это чувство могло в ней зародиться. Когда именно она перестала принадлежать самой себе? Раньше девушка думала, это произошло тогда, когда капитан позволил ей выпить своей крови. Но теперь, имея безграничное время для размышлений, она поняла, что все зародилось гораздо раньше. Это случилось еще в тот день, когда огонь, горящий в ее голубых глазах, впервые соприкоснулся с холодом серых. В ту секунду, когда она вдохнула запах его кожи и поняла: он — Аккерман. Уже тогда все было предрешено для них обоих. Вот только признаться в этом было тяжело. В первую очередь себе же самой.

В какой-то момент девушку выбросило из забвения, и она невольно совершила судорожный вдох обжигающего, словно раскаленный металл, воздуха. В ту же секунду все тело пронзило резкой болью. Сквозь звон в ушах Рошель стала разбирать чьи-то отдаленные голоса:

— Живее! Все наружу! — закричали где-то совсем рядом.

— Дверь! — перебил другой голос, — Скорее закрывайте ее.

Вампирша сделала еще один вдох, превозмогая сковывающую боль, и попыталась сфокусировать зрение на сыром от постоянной влаги потолке. Освещение в карцере было достаточно тусклым, но даже такой свет нещадно резал глаза, заставляя ее все время щуриться.

— Рошель, — голос звучал неуверенно и тревожно.

Девушка медленно повернула голову к металлической решетке, за которой стоял обращающийся к ней человек:

— Пакеты с кровью слева от тебя. Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты восстановилась, — в проходе находился светловолосый паренек, слишком уж похожий на Армина Арлерта, но выглядящий гораздо взрослее.

Вампирша свесила руку с койки, нащупывая под собой мягкую упаковку, и вмиг разорвав ее, начала пить. Жадными глотками она поглотила все содержимое пакета и приступила к следующему. Потом еще. И еще. Она наполняла себя жизненным ресурсом до тех пор, пока не опустошила совершенно все предоставленные ей упаковки.

— Армин? — прохрипела в итоге, поднимая кроваво-красные глаза на разведчика, на что тот коротко кивнул и подошел ближе к решетке.

— Я могу зайти? — спросил он, — Ты контролируешь себя?

— Да, — кивнула брюнетка, — Я сыта, — она привстала на локтях, принимая сидячее положение, — Сколько времени прошло? — спросила, все еще оценивая внешние изменения парня, как в момент замерла, осознавая, что дело неладно. Иначе бы ее не стали будить, — Что случилось?! — ее голос нервно задрожал.