Я встретилась с Питером у входа в столовую. Он ждал меня один, видимо, подговорив Томаса не приходить на наше импровизированное свидание, чтобы мы смогли побыть вдвоем, чего я, кстати, не очень хотела, но вот мой живот говорил об обратном, подталкивая голодом идти с ним. Внутри уже было шумно, душно, пахло едой вперемешку с табаком от учеников и очень тесно, отчего складывалось впечатление, будто я в коробке, а не в школьной столовой.

– Я пойду в очередь,– Питер кивнул, занимая дальний свободный столик. Я отстояла длинную очередь, чтобы купить себе обед, состоящий из жижи, напоминающую отдаленно картофельное рагу, и компот, чтобы эту дрянь запить. Я надеялась, что на вкус оно куда лучше, чем на вид, ибо это и правда выглядело, как какие-то помои. Но кажется, мне не суждено было попробовать чудо-обед. Уж точно не сегодня.

Из-за того, что в столовой тесно, я аккуратно, пытаясь не пролить ни на себя, ни на кого-то еще содержимое подноса, шла между людьми, парируя от их рук, задниц и спин, и вроде бы я смогла выйти на "тропинку", где было куда свободнее, как мимо проходящий человек просто берет и опрокидывает его на меня, говоря в конце "ой".

Я медленно подняла глаза, как и все ученики, что разом замолкли после бурных обсуждений, на человека, что это сделал.

– Ой?– Мои руки были разведены, а брови нахмурены. Я то ли теряла самообладание, то ли рассудок, но это "ой" просто выбило меня из колеи, наполняя шаткий сосуд раздражительности густой яростью. Картофельное рагу красовалось едким пятном на моей одежде, которую теперь спасет лишь химчистка. Я на это надеюсь.

– Смотри куда идешь, Эванс,– Прозвучал наконец голос Лайтвуд, перекидывающая вину на меня, и строящая невинное личико.

– Ты это мне говоришь? Человеку, которого ты толкнула?– Я цедила слова сквозь зубы, стараясь не выплескивать весь яд, но внутри закипало с каждым ее взглядом на мою одежду. Она явно была довольна произведенным эффектом, ведь вокруг шептались, посмеивались и рассматривали новенькую. Людям нужно было шоу, и они его получили. Я чувствовала себя клоуном, которого закидывают помидорами от сильного веселья, даже не от ненависти.

Изабель подалась вперед, встав близко ко мне, и понизив свой голос.

– Ты перешла мне дорогу, милая, я должна тебя проучить, чтобы ты усвоила урок, а иначе…,– Мужская рука резко развернула к себе девушку, не дав ей договорить, и обрывая на половине предложения.

– Что ты творишь?– Эван был раздражен. Он крепко сжимал плечо девушки, чьи глаза округлились, не понимая, почему он, парень ее мечты, защищает такую жалкую, по ее мнению, мышку, как я. Я тоже не понимала, почему он вообще влез в это, но и понимать не собралась, я просто хотела уйти, скрыться, успокоиться, вновь вернув к себе тот холод, то самообладание, что были прежде. Просто хотела сбежать.

– Эван, это не я! Разве я могла так поступить с твоей новой игрушкой?– Она хлопала глазами, делая себя невиновной и в тот момент меня будто прошибло. Игрушка. Вот, кто я. Вот, почему он таскается за мной. Я его игрушка, как и многие люди. Я была новой, еще совсем не поломанной его руками и неизвестной игрушкой, в которой он не разобрался, отчего и питал интерес. Теперь я поняла и внутри меня взорвалась бомба, что была замедленного действия. Бум.

И только я хотела уйти, больше не участвуя в этом цирке, как крепкая рука Эвана схватила меня за кисть, буквально вытаскивая из столовой, оставляя в помещении после себя немой вопрос: "Почему?".

– Отпусти меня!– Я высвободила руку, буквально выдернув ее из его хватки,– Чего ты от меня хочешь? Я не просила помогать мне.

– Ты бы не справилась с ней одна, она бы уничтожила такую, как ты,– Голос Эвана звучал раздраженно и я, буквально, слышала, как тикают в его груди часики на бомбе.

– Такую, как я? Да как ты вообще можешь говорить это о человеке, которого даже не знаешь. Что, судишь по оболочке, Редгрейв? Ах да, как иначе можно выбрать игрушку.

Я привыкла быть марионеткой, которую дергают за ниточки, привыкла чувствовать себя использованной, сломанной, брошенной, но больше я не хотела ощущать этого, не хотела допускать такого отношения ко себе, поэтому и воздвигла стену, поэтому и излучала холод, отталкивая людей. Я была льдом, но сейчас становилась пламенем, чувствуя, как моя маска приоткрывает истинное лицо.

Он засмеялся, но смех этот был больше злой, раздраженный и уставший. Ему надоедал разговор.

– Ты ничем не отличаешься от них, чтобы узнавать тебя, Ванесса, ты не одна такая и ты не особенная.

– Ты просто избалованный мальчишка, идиот с характером скотины,– Яд, который я сдерживала в себе выплеснулся на Эвана, пораженный моей откровенностью и разозлившись на нее. Он хотел еще что-то сказать, но я тактично сбежала, чувствуя, как волна злости, как желчь и гнев поглощают меня, как я не могу сдержать этот порыв, как это все уничтожает меня изнутри.

Я с силой открыла дверь женского туалета, облокотившись руками о белоснежную раковину, смотря на ее трещинки, и учащенно дыша. Я не любила показывать свои эмоции, старалась скрывать все, но сейчас, этот парень, что влез не в свое дело вывел меня лишь по одному щелчку пальцев. Изабель лишь подожгла фитиль, который я могла потушить вовремя, но из-за Эвана я не успела это сделать, не уследила, отчего не только бомба взорвалась, но и маска приспустилась с моего лица.

Вздох. Еще глубже. Выдох. Это не помогало успокоиться, но зато теперь моя голова не ходила кругом от ярости. Я наконец подняла глаза и видела в них кровь, злобу и чувства – не видела тех осколков льда, что были недавно, не видела пустоту, а видела пожар, сжигающее пламя, что были внутри меня. Я сняла накидку, а после и кофту, оставшись в одном кружевном черном лифчике.

Я аккуратно убирала остатки жижи, видя жирное пятно на кофте, мысленно успокаивая себя перед выходом. Каждое трение пальцами становилось сильнее, пока я не остановилась, выпустив раздраженный выдох. Дверь в туалет открылась. Я перевела взгляд, чтобы посмотреть, кто нарушил мое напряженное царство, не готовая увидеть на пороге его – причину моего состояния, моих эмоций, что нахлынули с новой силой.

– Тебя не учили стучаться, Эван?– Я процедила через сжатые зубы, видя, как его взгляд с моего лица медленно спустился к ребру, где находилась небольшая татуировка в виде дракона. Честное слово, я была готова разорвать его вклочья на этом самом месте, как самое кровожадное животное на планете, но пока лишь прикрылась грязной и мокрой кофтой.

– Я принес тебе толстовку,– Он протянул вещь, по-хозяйски зайдя внутрь туалета, явно сдерживая в себе что-то. Вот только что?

– Убирайся и толстовку свою захвати,– Прорычала я на его помощь, откинув кофту в сторону. Я уже перестала пытаться скрывать свою злобу, поэтому теперь просто пыталась его выгнать,– Оставь меня в покое и больше не подходи, тебе это ясно? Или может еще раз повторить?

Хочешь победить – нападай первым.

– Просто возьми эту. чертову. толстовку,– Он сдерживался, а я лишь выводила его сильнее, и видела это, чувствовала, как обстановка начинала накаляться, как теперь отрицательные эмоции били на пределе и играли злую шутку с нами в этом крохотном помещении под названием "женский туалет".

– Я сказала убирайся отсюда, – Это было последней каплей в его чаше терпения и самообладания, которые исчезли после моих слов.

Эван кинул толстовку на тумбу, что стояла у раковины, и одним рывком, как пантера, прижал меня к стене. Я ощущала ее холод своей спиной, чувствуя, как вжимаюсь в нее все сильнее и сильнее, как становлюсь совсем крохотной под взглядом полным ненависти и гнева, который буквально испепелял меня под своим напором. Его рука лежала на моей шее, сжимая с той силой, чтобы меня припугнуть. Мне не было страшно не потому, что я слишком храбрая или уверенная, а потому, что в крови играл адреналин, заставляющий чувствовать ту же силу и власть, которую чувствовал Эван. Я еще не понимала, что имею над ним власть, но пойму. Обязательно.