— С Вами всё в порядке?
— Что? — солдат посмотрел на неё и усмехнулся. — Ничего страшного, госпожа.
— Давайте я Вам помогу, — Эрика протянула ему руку, но парень отвёл её в сторону.
— Не обращайте внимания, госпожа, я привык.
— Давайте сюда руку и не валяйте дурака, — Эрика даже чуть-чуть рассердилась, подумав, что парень просто не хочет иметь с ней дело из-за протеза. Она взяла его за свободную руку и подняла с земли, хотя это и было тяжело для хрупкой девушки.
— Ну, спасибо, — юноша снова усмехнулся открытой половиной лица, а аристократка заметила, что между пальцами второй руки, что прикрывала другую половину лица, сочится кровь.
— Что у Вас с лицом? Вам нужен врач, — она достала платок и попыталась стереть кровь.
— О, а вот этого не надо, — возразил молодчик. — Это лишнее.
— Почему это?
— Потому что я так говорю…
Но в этот момент девушка смогла убрать его руку и увидеть вторую половину лица. Точнее её остатки. Щеки у парня не было. Вместо неё была дыра, в которую было видно зубы. Рубцы открылись и медленно кровоточили. Скула была обожжена, вместо глаза зияла чёрная пустота глазницы, кожа начиналась только у виска. Поначалу девушку пробила дрожь, но потом она провела рукой по своему лицу и успокоилась. Парень снова усмехнулся здоровой половиной лица, затем подобрал с земли маску на половину лица и надел её.
— Вот так это бывает, уважаемая госпожа, — сказал он, развернулся и пошёл своей дорогой. Эрика сразу потеряла его в толпе.
Эта случайная встреча подняла в девушке доселе спящие чувства. До этого она была, как кукла, она даже не спросила, кто и за что убил её отца и изуродовал её саму. Но теперь она всё прекрасно понимала. И в ней горела злость и ненависть. Она захотела отомстить, но не просто отомстить, а показать убийцам, каково это — люди без лиц на улицах, смерти в дни рождения. Первым желанием было пойти и записаться в армию, хоть медсестрой, хоть санитаркой, не важно, но это было глупо. Надо было хорошенько подумать. Спланировать всё. Посмотреть на сильные и слабые стороны. Её положение было весьма скованным. Идти в политику было глупо, потому что, если в парламенте и были женщины, это были умудренные опытом дамы, которые имели влияние и власть. Идти в армию просто так тоже было бессмысленно. Протез уже не давал возможности воевать, а дворяне в рядовых встречались редко, разве что это были простые бастарды. Но Эрика хотела мстить. За себя, за отца, за этого безымянного солдатика, который уже вряд ли сможет жить нормально. Одна девушка не видела выхода, поэтому она обратилась к своему дяде по линии отца.
Через него она попала в специальный отдел разведки, в котором её дворянское прошлое переписали и заменили суровым агентурным настоящим, тренировки по физической подготовке и обращению с оружием сделали из девушки идеального агента на вражеской территории. Под видом беглой опальной дворянки она проникла на территорию Орлейской Империи, побывала в разных городах, ведя подпольную деятельность. И вот судьба занесла её в Дрёмме, где ей было приказано убить генерала на приёме у казначея…
— …Это было около пары лет назад, господин «Доктор», — устало проговорила Эрика, протирая здоровый глаз платком. — И, что теперь будет со мной — мне не известно.
— Если я хоть что-то знаю о шпиках, то от Вас, скорее всего, откажутся, — без всякой радости откликнулся Зиг. Он слушал эту историю едва ли не с замиранием сердца. Кому рассказать — не поверят, что он вживую общается с Железной Кайнди и узнаёт такие подробности её жизни.
— Скажите, Вы говорили, что обо мне знают в определённых кругах, как это так?
— Ах это, — юноша слегка замялся. — Видите ли, врачи и учёные общаются друг с другом даже через железный занавес. И в Союзе живо интересуются делами в Старом Свете. В узких кулуарах ходил слух, что в Королевстве Сфорца какой-то гений смог смастерить протез до боли точный и уникальный, который заменил какой-то дворянке лицо. Правда, версии произошедшего разнились. Одни говорили, что дворянку лягнула лошадь и пробила ей череп, другие утверждали, что протез — просто красивая маска из материалов, близких к органике. Слухи о том, что было повреждено на лице тоже были самыми разными. Самые большие фантазёры говорили, что вообще всё лицо новое, с позолотой и так далее. Ну и сказки же! А вот Вы тут передо мной, как есть. Никто не поверит!
— А Вы кому-то хотите похвастаться?
— Нет, что Вы! Просто сам факт, что я сейчас рядом с Вами и говорю…
— Я же не чудо какое-то. Обычный человек с жестянкой…
— Но ведь Ваш глаз видит! Как такое возможно? Если только это не нейролит, то что?
— Что такое «нейролит»?
— Сплав, который обладает уникальным свойством передавать нервные импульсы и спаиваться с нервной тканью. Очень редкая вещь…
— А, это…у нас это называют «иннервит», — пояснила Эрика. — Да, тот, кто создал мой глаз, использовал его.
— А Вы видели этого человека?
— Нет, нас ни разу не представляли. Говорили только о каком-то «Мастере Долле», но я так ни разу его не увидела.
— У этого человека просто золотые руки. В Союзе нейролит используют так редко, что носителей протезов с ним можно по пальцам одной руки пересчитать. И их протезы намного проще — кисть руки или нога. Но глаз! И он ведь движется, значит, у него есть искусственные мышцы, которые тоже соединены с нервами…
— Доктор, я понимаю, что Вам очень интересно, но, с Вашего позволения…
— Да-да-да! — замахал руками Майзер. — Конечно, не смею больше Вам мешать, госпожа. Отдыхайте. Я в соседней комнате, если что, стучитесь и зовите…
— Спасибо, доброй Вам ночи…
Стрелок поспешил покинуть Эрику, и она, наконец, осталась в тишине. Задув керосиновую лампу, чадящую на столе, она вернулась на диванчик и погрузилась в дрёму. С тех пор, как она поступила в разведку, она давно научилась спать ровно отведённое время, независимо от того, хочется ей или нет. Но сейчас сон не шёл. Утомлённая делами этого дня и вечера, она лежала на спине, закрыв глаза и думала.
«Да, теперь разведка от меня избавится. Тут и гадать нечего. И хорошо будет, если мне разрешат забрать личные вещи из дома, а не подожгут всё, чтобы скрыть улики…Только когда я теперь туда попаду? Весь город будет на ушах, резня в поместье, убийство массы высокопоставленных лиц и случайных свидетелей, солдат из охраны…Господин Вебер, конечно, проявил чудеса благородства, несвойственные наёмникам, когда приютил меня, но на долго ли…Посмотрим на их моральные принципы, когда речь зайдёт о моей судьбе…Ладно, хватит унывать. Ты шла на это, ты знала, что всякое может быть. Когда дядя говорил о последствиях, он абсолютно серьёзно спрашивал тебя, и ты согласилась взять ответственность за этот выбор…Теперь, если кого и винить, то только себя…» Эрика вспоминала, прикрыв глаза. Вспоминала кабинет, высокого, плечистого мужчину с армейской выправкой, перед которым она сидела в кресле.
…Гюнтер Кайндхарт был человеком влиятельным, сильным и весьма умным. Это был прожженный вояка, разбирающийся и в войне, и в политике, и в разных науках. К тому же, он был один, кто мог говорить честно и серьёзно с Эрикой после смерти брата. Он принял девушку в своём поместье и выслушал. Историю о солдате девушка предпочла умолчать, но своё желание обрисовала чётко.
— Понимаю, — наконец, произнёс дядя после нескольких минут молчания. — Твоё желание мне понятно. Хотя оно выглядит подозрительно спонтанным. Не пойми меня неправильно, но за три месяца с этой железкой ты ничего подобного не говорила, а с неба это не падает. Но, я так понимаю, у тебя есть причины скрывать то, что послужила толчком к озарению. Да и не так важно это.
— Так что же мне делать, дядя Гюнтер?
— Во-первых, быть честной с собой. Это довольно серьёзная тема и минутный порыв тут не считается. Во-вторых, ты должна понять все последствия. Война — это сеть. Ты можешь быть в любой её части, но, если ты тронешь одну ниточку, вздрогнет вся сеть. Ты должна понимать, что, где бы ты ни была, кем бы ты ни была, что бы ты не делала, ты будешь убивать людей. И не важно, стреляешь ли ты из пушки или приносишь воду раненым. И, в-третьих, тебе надо будет отказаться от себя. Когда ты войдёшь туда, начнётся новая жизнь. В ней уже не важно, есть у тебя титул или нет, есть ли я, мать или другие или нет. Это жизнь один на один с войной. Она не пожалеет тебя…
