— Она уже меня не пожалела!
— Ты думаешь? Ты думаешь, что то, что с тобой случилось, — это верх? Тогда я тебя огорчу. Нет предела совершенству.
— Я не хочу ждать, когда в следующий раз это случиться. С тобой, с мамой, с братом или ещё с кем…
— И что ты готова сделать ради этого?
— В…
— Нет, ты сначала подумай, а потом ответишь. Я тебя не тороплю. Сейчас поздно, так что мы продолжим завтра.
И он ушёл в свою спальню, оставив Эрику одну со своими мыслями. Она не спала эту ночь, как и велел дядя, она думала и взвешивала, но никак не могла ответить сама себе на этот вопрос. Вечером дядя снова устроился у камина.
— Ты готова отвечать? Или тебе нужно время?
— Готова, — решительно произнесла она. — Я не знаю, каково это, но хочу узнать. И тогда я сама узнаю цену этого.
— О! — граф Кайндхарт был явно заинтересован таким ответом. — Также мудро, как и красноречиво. Ответ достойный философа. Мне он нравится. Ну, раз ты всё решила, то что тебе нужно от меня?
— Вы ведь раньше служили в генеральном штабе, Вы можете мне помочь?
— Попасть в штаб? Нет.
— Попасть туда, где мне место.
— А вот с этим, и впрямь, помогу. Это место для тебя, это точно, — он взял со стола телефон и попросил соединить его с неким Горацием. Затем подождал, перебросился парой фраз на тему того, что у него есть тот, кто нужен Горацию, а затем повесил трубку.
— Завтра мы поедем к моему другу, — объяснил он. — Выспись, это тебе пойдёт на пользу…
Воспоминания текли всё медленнее и бессвязнее, мимо Эрики проносились образы подготовительного лагеря, её миссии, разные лица. В конце концов, всё это потонуло в мареве сна, который накрыл её с головой.
***
— МЫ ДОЛЖНЫ ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ! ПОСЛЕДНЕЙ ВОЙНЕ! КОТОРАЯ СТАНЕТ ТРИУМФОМ НАШЕЙ ЕДИНОЙ НАЦИИ! ЕСЛИ ОНИ НЕ СЛОЖАТ ОРУЖИЕ САМИ, МЫ ЗАСТАВИМ ИХ СИЛОЙ! СЛАВА ИМПЕРАТОРУ! — эти истерические крики под торжественную музыку по громкоговорителям на улицах казались Веберу настоящей дичью. Одно дело школьники, которых пригнали провожать военный корабль в далёкий путь, но совсем другое — эта отвратительная, грязная, грубая агитация министерства культуры. Они орали так на каждом перекрёстке в несколько раз в день, рассказывая верноподданным имперцам о том, как они заставят всех врагов своей страны признать нераздельную власть императора Лютеция. И ведь находились люди, которые слушали это с замиранием сердца и патриотичным огнём в глазах. То, что у этих трансляций находились слушатели, говорило альбиносу, что в этой стране ещё всё достаточно хорошо, чтобы продолжать войну и не испытывать нужды в горячих головах, готовых не умереть за Империю, а убить за неё.
Бернелли без особого удовольствия проводил взглядом патруль, который прошёл мимо него, наградив презрительным взглядом. Мужчина состроил для солдат глупую улыбочку, которая не оставляла сомнений в том, что он — абсолютно безобидный зевака, который не причинит проблем. Уже смотря в спину служивым, альбинос нагло ухмыльнулся, поправив куртку. «Ну да-ну да, знаем мы вас, регуляров…» Он развернулся на каблуках и пошёл в сторону промзоны.
Промышленный город-порт Дрёмме был важным центром на севере Орлеи. Тут были шахты, добывающие такое необходимое для армии железо, тут были заводы, которые делали из этого железа оружие. Кроме того, тут были доки, в которых Флот Открытого Неба строил и ремонтировал своих летающих колоссов. Огромные промышленные зоны фабрик и заводов, ряды вечно-дымящих труб, коптящих небо, в которое уходит очередной корабль. Серые и грязные улицы, на которые летом капает кислотный дождь с сажей, а зимой посыпает снег, становящийся маслянистым и грязным. Это всё были неотъемлемые черты этого большого центра северных земель, лежащих перед горами.
Но это всё делало Дрёмме местом расплодившегося преступного мира и подполья. Инвалиды, не нашедшие себе места в обществе, флотские, которые были не против заработать без уплаты налогов, рабочие, создававшие нелегальные группировки, нечестные на руку военные, которые получали большие барыши за прикрывание криминальных сообществ. В общем, такая компания по интересам из агрессивных, голодных, жадных, вооружённых людей. Были и такие, как Вебер. Залётные. В мире, где все друг друга тесно знают, а хрупкое равновесие поддерживается жестокими договорённостями и вооружённым сдерживанием, всегда нужны те, кто может выполнить работу с гнильцой, не привлекая к себе лишнего внимания.
Лёгкой походкой Белый Веб брёл по улице и размышлял. В Союзе Колоний всё было совсем не так. Никаких воинственных криков по радио и на улицах. Грязь, конечно, была, а заводы тоже затягивали небо смогом, но отношения были другие. По улицам ходили не патрули, а служители церкви, которые подавали нищим. Вдоль дороги стояли торговцы с разной утварью или уличной едой. А что тут? Как раз сейчас наёмник проходил палатку выдачи хлеба по талонам. В Империи, при её огромных территориях и запасах, еда стоила очень дорого. «А промышленники точно озолотились на этом…» Вебер видел это не в первый раз. Сейчас у такой лавки разгорелась драка. Женщина с маленькими детьми плакала, кто-то кого-то лупил, кто-то кричал «Караул!» На глазах у Вебера кто-то побежал прочь, за ним гнались какие-то люди, крича, что это вор. Драка за еду — обыкновенное дело в голодное время.
Останавливаться и смотреть на это мужчина не стал. Скоро там будут патрульные, которые повяжут всех, кто попадёт под руку, так что не стоило искать лишних неприятностей, да ещё и в тёмное время суток. Тем более, что сегодня надо было оставаться в форме. Сегодня Эрика выходила на встречу со своим связным, который, предположительно, должен был установить с Вебом деловые отношения. Если королю Сфорца надо, чтобы кто-то выполнял за него грязную работу, так пусть изволит платить.
На углу улицы от стены дома отделилась фигура в плаще, и поравнялась с Вебером. Он искоса взглянул на Эрику, но ничего не сказал. Ему сейчас было не до разговоров.
За это время, пока девушка гостевала в коммуналке Вольных Стрелков, они не особо разговаривали, хотя и не избегали друг друга. Отношения в коллективе царили сложные, и Вебер старался не принимать ничью сторону. Но о работе забывать не стоило. Его собственный заказчик расплатился честно и без промедления, так и оставшись не названным. Но королевский шпион — дело другое. Тут можно было поторговаться и поблефовать. Одно дело безызвестные наёмники, но совсем другое дело — агентурная сеть, которая стоит за одним агентом. Её цена могла быть очень велика. Однако, Вебер был твердо настроен не сдавать Эрику на руки тайной полиции императора. В отличие от тех, кто гонится за лёгкими деньгами, он имел свои моральные принципы, и оставить девушку на растерзание законникам было для него неприемлемо. Но поторговаться за неё он считал делом разумным.
Это было самое задрипанное местечко в городе, вернее на его окраине, в порту, куда только что пришёл какой-то корабль. В мрачном зале стоял дым от трубок и сигарет, всё вокруг было заплёвано воздухоплавателями, которые пришли, чтобы оттянуться после похода. Все уже были навеселе или приближались к такому состоянию. Вебер оценил, что лучше места для встречи с агентом королевства быть не может. Прошла неделя после их налёта на поместье и, как Эрика предсказывала, агенты вышли с ними на связь. Судя по всему, разговор должен был быть далеко не самый простой и приятный, ведь дворянка явно не справилась с заданием так, как рассчитывало её начальство. Столик, за которым их ждал связной, располагался в дальнем углу, в самой тени. Там сидел небольшой, толстенький человечек с бородкой и круглыми очками. Вид у него был спокойный и уверенный. Он совершенно не подал вида, когда наёмник и шпионка подошли к нему. Эрика была в своём платье, но поверх него надела коричневый грязный плащ, который позаимствовала у одного из наёмников.
За эту неделю она успела познакомиться со всей компанией Вебера, которая, в общем и целом, показалась неплохой. За исключением Козетты, которая упорно демонстрировала свою неприязнь. Было не совсем понятно, чего этой хмурой девушке не нравится. Вроде бы никакой конкуренции между ними не было, но свою территорию девка с винтовкой отстаивала даже в том случае, когда на неё не было никаких посягательств. Доктор Зиг попытался объяснить Эрике ситуацию, но причины такого недружелюбия даже он не понимал.
