А помнишь, как мы с тобою руны тянули? - спросил Воассила, и сразу стало понятно, что он немного навеселе.

  Ну, я лишь слушал, - скромно признался Леннрот. - Но запомнил все.

  На улицу, где они разговаривали, из ближайшей калитки вышла очень дородная женщина - ростом выше Элиаса, грудью больше двух Матэли, если можно так вообразить, в очень нарядном платке с засученными по локоть руками очень даже изящных форм.

  Это моя царица, - сказал Воассила и спрятался у женщины подмышкой.

  Вот что я тебе скажу, Вася, - мелодичным грудным голосом произнесла "царица". - Если в коробку положить бриллиант, она станет шкатулкой. Если туда же поместить мусор - урной.

  Ты мой бриллиант, - охотно признался рунопевец.

  Я, вообще-то, имела ввиду голову и мысли, - улыбнулась одними уголками губ женщина. - Но это хорошо, что мусору у тебя в ней совсем немного.

  А это магистр, - толкнув высокую грудь лбом, вышел вперед Воассила. - К нам направлялся. Руны хочет слушать.

  Ну, к вам лишь по пути, - признался Леннрот, поневоле залюбовавшись самой высокой и статной женщиной, которую он когда-либо видел в жизни.

  А куда путь держишь, коли не секрет? - спросила женщина, ласково положив руку на голову рунопевцу.

  Не секрет, - ответил Элиас. - В Латваярви.

  Уж не к Архиппе ли? - подняла брови к самому срезу платка красавица. - Вася, объясни магистру.

  Воассила охотно подошел к Леннроту, не упустив возможности несколько раз кивнуть головой женщине.

  Эх, какая наша жизнь! - сказал он и тут же добавил. - А Перттунена дома нету. К Покрову вернется. С лопарями на семужку пошел в Териберку. Ему разрешение выправили, так что будет ловить, пока ловится. Такая удача редко случается. То лопари не берут в компанию, то главный полицай запрет дает. Меня сколько раз уже вычеркивали - лицом, вероятно, не вышел. А ты где ночевать будешь?

  Леннроту порекомендовали дом, куда можно на ночлег попроситься. Он на него и указал.

  Да ты что! - удивилась женщина. - Разве так можно? Пошутили над тобой.

  Воассила, как-то коротко и смущенно испустив смешок, приложил ладонь к уху Элиаса и зашептал в нее, пытаясь объяснить ситуацию. А ситуация была такова, что хозяин дома, куда направили Леннрота, болел заразной венерической болезнью. Вроде бы на людях он держался вполне браво, но вот каждый местный житель знал о его недуге и это дело не приветствовал. А болел ли он на самом деле, либо это лишь злая молва - неизвестно.

  Так, может, матушка, он у тебя остановится на ночлег? Я за него ручаюсь, как за себя самого, - вкрадчиво спросил Воассила и посмотрел женщине в глаза снизу вверх.

  Та ничего не ответила, развернулась и медленно, покачивая широкими бедрами, вошла в калитку.

  Жизнь моя, иль ты приснилась мне, - сказал рунопевец и, ухватившись Леннрота за рукав, потащил следом за собой. На секунду остановившись, он прошептал. - Это Лоухи110. Имя такое. Она в лесу живет. Сюда лишь изредка наведывается.

  Да, имя, что надо, - прошептал в ответ Леннрот. Он ничего не имел ввиду. Просто надо было что-то ответить товарищу.

  А я за ней хоть в комы111 пойду.

  Элиас знал, что старая поговорка "первый блин комом" означала лишь "первый блин комам", то есть, хозяйки выносили первые блины в лес, чтобы угостить комов - лесных мужчин, зачастую глухонемых, которые служат при лесных красавицах - Лоухи. Стародавняя карельская сказка, переиначенная на два языка.

  Он вошел в дом, типичный деревенский пятистенок, но какой-то пустоватый, что ли, внутри. Вроде бы все есть, но всего мало. Может быть, так и должно быть, когда хозяйка наведывается сюда от случая к случаю, а в остальное время кто-то из местных людей за этим хозяйством присматривает. Воровства здесь, как такового, никогда не было, поэтому двери никогда не запирались - заходи, кто хочешь. Но никто не заходил.

  Хозяйка выдала Леннроту белоснежный рушник, чтобы умылся с дороги, а сама отправилась в баню. Значит, вечером можно будет и парком потешиться.

  Но баня оказалась уже готова, так что Элиас даже не успел как следует уложить свой нехитрый скарб в отведенный ему угол. Он от души напарился березовым веником, выпил кружку не слишком сладкой бражки и решил не торопиться идти в дом, а посидеть на скамейке под окошком и подумать. К тому же хозяйка и Воассила тоже отправились в баню, так что времени для медитации было достаточно.

  Уже потом, расположившись за высоким столом, прихлебывая какой-то душистый горячий напиток из ягод и трав, Леннрот задал себе вопрос: а разве так бывает?

  Бывает, бывает, - ответила хозяйка, разливая по граненным стопкам ледяную понтикку.

  Не каждый день к нам приходят люди, которые сумели свести с этого свету гнездо людоедов, - добавил Воассила.

  А откуда вы знаете? - удивился Элиас.

  Так об этом все знают, - засмеялся рунопевец. - Дело-то нешуточное.

  Они выпили понтикки, причем Лоухи была с ними наравне и тотчас же принялась наливать еще по одной стопке.

  Для меня, пожалуй, на сегодня эта будет последней, - сказал Воассила. - Я и так каждый день, как пьяный хожу - всегда навеселе.

  И то верно, Васенька, - ласково сказала хозяйка.

  Эх, царица, бери меня с собой, - тряхнул бородой рунопевец.

  Да как же я соловушку в клетку возьму, ты петь должен. А прочее быстро пройдет, - улыбнулась Лоухи, возвращаясь, видимо, к разговору уже не раз разговоренному.