Но сначала надо было накормить Росса. Леннрот, как пьяный, пошел по засыпанной снегом улице, таща за собой санки. На полдороги он с ужасом понял, что забыл ружье. Но, пощупав на спине под полушубком, сказал сам себе:

  Куда же я без ружья? Оно теперь завсегда со мной.

  Так, покачиваясь и спотыкаясь, он и добрел до дверей в приемную комнату, где, нахохлившись, сидел над дежурной тетрадью, доктор Росс.

  Можно перекусить, - сказал Элиас и поставил перед ним застывшую на холоде уху.

  Росс открыл рот, показывая свои крупные лошадиные зубы, но из него тотчас же потекла струйка слюны. Одним движением смахнув тетрадь в стол, другим движением он достал пару тарелок и пару ложек. Через долю секунды все содержимое котелка было разлито вместе с рыбой и луком на две равных порции.

  Прости, что трюфелей не предлагаю, - проговорил Леннрот, с удивлением обнаружив, что не может впихнуть в себя ни кусочка.

  Росс, поедающий окуней, как кот - с чешуей, впервые посмотрел на коллегу.

  Жар? - спросил он.

  И галлюцинации, - согласился Элиас, вспомнив про Пана и Пропала. Про двух трупов в доме ленсмана он деликатно решил промолчать.

  А дальше он уже ничего не помнил. Леннрот заболел тифом.

  18. Людоеды

  Доктор Росс думал, что его коллега не выкарабкается. Болезнь протекала крайне тяжело. Высокая температура, состояние бреда, бессознательность продолжались почти неделю. Он даже написал срочную депешу в Хельсингфорс, где сетовал на безрадостные прогнозы.

  Чтобы хоть как-то поддерживать силы в своем товарище, Росс отважился пойти на рыбалку. Доктор даже заготовил оправдательную речь, если на него набежит с угрозами Мартикайнен, либо его прихвостни. Но ни ленсман, ни его помощники на льду не появились, и он пришел в больницу с целым ведром крупных черных глубинных озерных окуней.

  Слух о том, что рыбалка оканчивается не только рудниками, но и доброй едой, распространился по больнице вместе с запахом. Тем же днем еще несколько человек замерли на озере темными точками. Народ не хотел умирать с голоду, кто не лежал в тифозном бреду - все отправились на промысел.

  Сначала боялись зверя Мартикайнена, но потом притерпелись и старались о нем не думать. К тому же пошел слух, что один из его подручных сошел с ума. Он бросался на людей, впрочем, совсем бессмысленно, потом получил поленом по голове, и больше его никто не видел.

  Понемногу выправляемся, коллега, - сказал Росс, когда лихорадка у Леннрота прошла, и он вполне осмысленно осмотрелся по сторонам. - А в Хельсингфорсе считают, что ты - того, преставился.

  Если верить финской народной поговорке, что о хворях богатого говорят, а о смерти бедного и не вспоминают, то я, выходит, должен быть по меньшей мере миллионером, - слабо улыбнулся Элиас.

  Наконец, он с аппетитом поел ухи, закусив парой окуней, которые он ел уже без чешуи, как в старое доброе время. Росс ему доложился, что народ перестал лежать в лежку и ждать голодного конца. Также он сказал, выставив в извиняющей улыбке все свои лошадиные зубы:

  Пожалуй, тебе предстоит подменять меня с завтрашнего дня.

  Куда-то собрался? - спросил Леннрот, с удовольствием ощущая, как силы в нем вместе с током желудочного сока восстанавливаются. Рыба урчала в животе и создавала определенный оптимистический настрой.

  Настало мое время породить ряд определенных слухов, - грустно сказал Росс. - И в самом скором времени мы определим, правдивы они, либо несколько преувеличены.

  На следующий день доктор слег с горячкой, но Элиас уже поднялся на ноги, поэтому все заботы об заболевшем товарище взял на себя.

  Рыба ловилась очень хорошо, былые пациенты в знак признательности за уход и выздоровление приносили ее докторам на готово. Леннрот почти не вспоминал о своем конфликте с ленсманом, а сцена со стрельбой в доме Мартикайнена практически полностью вылетела из головы.

  Однако жертв эпидемии было очень много. Из двадцати двух тысяч населения Кайнуу скончалось от болезни и голода более трех тысяч человек. Каждый шестой человек умер.

  Да еще одна напасть появилась.

  О ней Леннрот узнал, когда глава города пришел в больницу к ним с визитом. Он тоже слегка поправился на рыбе, следил за собой и твердо веровал в то, что самое худшее они уже все пережили.

  А ведь знаете ли вы, любезнейший, что у нас завелись людоеды, - между делом сказал он самым невинным образом. - То ли местные, то ли пришли откуда-то.

  Элиас, конечно, знал, что каннибализм - спутник любого голода. В свое время при царе Борисе в Москве опричниками целые склады мертвечины делались, готовой для поедания. Целые охоты на людей делались, чтобы их потом сожрать. Те опричники, что впадали в людоедство, обратно нормальными людьми уже стать не могли. Их потом всех вывели - сожгли вместе с домами и сараями-складами. Такие рассказы ходили в то время, когда он учился еще в университете Турку.

  Поэтому Леннрот не удивился. Удивился он другому, рассказанному мэром.

  Говорят люди, что помощник ленсмана, удивившийся, что за ним никто не приходит, сам отправился к своему начальнику. Вошел он в дом Мартикайнена человеком, пусть гадким и злобным, но вышел оттуда диким зверем, не способным на членораздельную речь. То, что позднее увидели любопытствующие граждане финской национальности, одним глазком возжелавшие узреть обстановку, было диковинно и страшно.

  От ленсмана остались одни обглоданные кости, даже голова куда-то делась. Второе тело, которое как раз и опознали по голове, было тоже практически все обглодано. Это не могли сделать дикие звери из дикого леса, потому что все части тела были либо сварены в большом котле на печи, либо томились в духовке. Пару дней неизвестные твари кормились человечиной.