В ответ городской голова только загадочно вздохнул.
Спасительно для Кайнуу было то, что народу здесь было немного, не было скученности. Губительно для Кайнуу было то, что и еды у них было совсем немного.
Эпидемия брюшного тифа накрыла эту забытую землю. Когда есть нечего, можно получить в организм какую-то дрянь вместе с тем, что пихают в рот люди, когда голод терзает внутренности. Доктор Росс еще перед началом зимы определил, что распространение болезни не связано со вшами, народ традиционно исправно ходил в бани и соблюдал достаточно действенную гигиену. То есть, сыпным тифом тут не пахло. Зато пахло кое-чем иным.
Язык обложен, живот вздутый, увеличена печень и селезенка, непрекращающаяся лихорадка, бред и галлюцинации. Тиф, но уже брюшной.
Росс и Леннрот работали круглосуточно, меняя друг друга. На начало февраля умер каждый шестой житель провинции. Запасы еды таяли. Восполнять их было нечем. Почему-то в запасах не появлялась рыба, хотя озеро было рядом. Каждый день можно было ставить под лед сети и мережи, чтобы хоть как-то прокормиться. Но вместо этого поедали запасы семян под посадки нового сезона.
Я пойду на озеро, попробую поймать что-нибудь, - сказал Леннрот.
Может, не надо? - задал странный вопрос Росс.
До рассвета Элиас погрузил на сани коловорот для льда, взял обнаруженную в хозяйстве сеть, пару удочек с пуговицами, привязанными к крючкам, и пошел в путь. Еще не вышло солнце, как он сделал пару лунок и забросил в них снасти, намереваясь просверлить лед еще в нескольких местах, чтобы потом пропустить в них свою сеть.
Окунь клевал так, что с сетью пока не получалось, а остановиться и не таскать рыбу было свыше его сил. Он лишь удивлялся, почему никто из жителей, какими бы они ни были слабыми, не выходят на промысел.
Ну, и что это у нас тут происходит? - он внезапно услышал мужской голос за спиной и обернулся.
Перед ним обнаружились два мужчины, как раз те, что попались ему при первом визите к мэру по прибытии в Каяни.
Вопрос был поставлен так, что отвечать на него было совершенно не нужно.
Браконьерство, - тем не менее ответил второй мужчина и ухмыльнулся.
Леннрот не поверил своим ушам: народ от голода пухнет, а эти двое рассуждают о соблюдении мифической законности. Когда поставлен вопрос о выживании, способ выживания должен быть определен единственным определением - не навреди. В остальном - выживай, как считаешь нужным.
А разрешение у тебя имеется? - опять спросил первый.
Так у нас голод, если вы не заметили, господа ленсманы, - развел руки Элиас, безошибочно определив в посетителях слуг закона.
Да плевать, - сказал второй и коротко без замаха ударил Леннрота под дых.
Это было неожиданно и очень больно. Элиас согнулся пополам и рухнул на лед. Кто-то из ленсманов еще пару раз сильно пнул его по ребрам, а потом голос, принадлежащий первому мужчине, произнес:
Рыбу мы конфискуем. За своими снастями придешь к начальнику. Там же оплатишь штраф за незаконный промысел.
Леннрот с трудом добрался до больницы и смазал йодом черные синяки на боках, радуясь, что до переломов ребер дело не дошло. Когда к нему вошел Росс, то он понял все с первого взгляда и лишь пробормотал:
Вот поэтому никто не рыбачит. Народу здесь мало, ленсманов - много.
Это бандиты, - сказал Леннрот. - И они вне закона.
Об этом не знает окружной судья. Он уже с десяток браконьеров отправил на каторгу. Или судья - тоже не закон?
Тоже, - угрюмо буркнул Леннрот и пошел на больничный обход.
"Здешние повальные болезни, голод и нищета не идут ни в какое сравнение с той проклятой холерой, с которой я вплотную столкнулся там в Хельсингфорсе и в других местах, равно как и с прочими эпидемиями. Похоже, я родился под самой несчастливой из всех несчастливых звезд на бездонном небосводе, раз уж меня угораздило в самом начале моей врачебной практики оказаться в таком адском пекле, в каком я теперь пребываю", - написал он в своем дневнике. Положение было совершенно отчаянным. Если они, доктора, не будут есть, они не смогут лечить. Если обычные люди не будут есть, они не смогут жить.
Стояла середина февраля, дули ветры, снег трепался по воздуху, как неприкаянный. Леннрот узнал, где начальствует самый главный ленсман, и пошел к нему с визитом. Этого избежать было нельзя, с этим следовало поскорее разобраться.
Дородный мужик с совершенно рыбьими бессмысленными глазами позволил Элиасу войти в комнату в доме, заперев за ним дверь на железный засов. Там были еще пару помещений, одно с зарешеченной дверью, в другой что-то лежало по лавкам. Леннрот узнал свою сеть и пару удочек помимо всякого другого барахла. Пахло вареной рыбой.
Ты приговариваешься к денежному штрафу и принудительным работам по очистке от снега нашего участка, - сказал мужик, никак не меняясь в лице.
Я доктор, - ответил Элиас. - Я должен лечить людей.
В первую очередь ты должен соблюдать закон, - таким же скучным тоном проговорил ленсман.
Ладно, - сказал Леннрот и неторопливо достал из-за отворота своего полушубка двуствольное ружье оружейника Поли.
Мужик никак не изменился в лице, даже когда Элиас взвел оба курка. Лишь за мгновение до выстрела он все-таки что-то понял и пробормотал, типа, "лицо неприкосновенное".
Комнату заволокло пороховым дымом, а когда он слегка рассеялся, то никакого лица у ленсмана уже не было. Оно разлетелось по всем помещениям кусочками костей, брызгами мозга и кровавым облачком.
Это я погорячился, - сконфуженно произнес Леннрот. - Одного ствола было бы вполне достаточно.
