Ах, царь Коля Первый, какого лешего ты народ так разделил? Что будет с твоими силовиками, коли их побьют слабаки? А побьют обязательно, едва такая возможность представится.

  Элиас, отвлеченно думающий о полицейском характере их государства, все-таки предпочитал, чтобы не связываться ни с кем, носящим погоны и нагайки. Лодку, конечно, раздобыть надо. Но не для того, чтобы спасаться на ней от пуль. В лодке быстрее, да и рыбу можно ловить между делом. И еще спать под лодкой, когда непогода в пути застанет.

  Хассинен жил уединенно. На берегу маленькой ламбушки, которую местные жители прозвали Хасисенлампи57, стоял его дом. Дом был вполне обыкновенный, закатанный красным суриком с двускатной крышей и баней возле самой кромки воды. Никакого запустения, либо зловещих признаков колдовства не наблюдалось.

  Да и сам Хассинен выглядел обыкновенно, как любой сельский житель, не испорченный влиянием города и его нравов. Был он уже немолод, и был он один.

  Как поведал словоохотливый пономарь, после трагической кончины жены, он остался жить один. Все дочки уже выросли и были замужем. Откуда у него взялся навык заклинать - неизвестно. Вроде раньше в церковь ходил, был таким же прихожанином, как и все. Теперь глотку дерет и голой пяткой водит.

  Что бы это значило, говорить не стал. Не знал, наверно.

  Хозяин оказался во дворе. Он с граблями ходил по свежевскопанной грядке, временами вычищая застрявшие в ее зубьях корни. Появление чужака не вызвало у него ни любопытства, ни настороженности. Приходят к нему, наверно, часто, вот и нет в этом ничего необычного.

  Одежда на Леннроте была совсем простой, что располагало обычных людей к доверительности в общении. Но по разговору, даже несмотря на то, что с городской жизнью Элиас лишь недавно свыкся, все почти сразу определяли, что он "магистр". Так тогда называли любого ученого человека, тем более, с университета. Это не было пренебрежительным названием, просто определяло человека несколько оторванным от жизни, от земли.

  - Здорово, магистр, - сразу же сказал Хассинен.

  - Здравствуйте, - в некотором замешательстве ответил Леннрот.

  Хозяин отложил свои грабли и жестом показал гостю: следуй за мной.

  Элиас осторожно кивнул в ответ и пожал плечами в спину идущего к дому Хассинену. Никакой угрозы он, конечно, не ощущал, но определенное беспокойство имело место быть.

  - Я не хочу показаться назойливым, - сказал Леннрот, входя следом в небольшие сени. - Мне просто интересно. Поэтому я здесь. Также хотелось бы узнать кое-что новое о нашем старом.

  Хассинен тщательно вымыл руки и лицо под медным умывальником, вытерся чистым белым полотенцем и улыбнулся, посмотрев на своего робеющего гостя.

  - На чигана действительно смахиваешь, - сказал он. - Но вот, что мне хочется тебе сказать.

  Божий шелк повязкой служит,

  Лента божья - перевязкой

  На колене славном мужа

  И на пальце, полном силы.

  Ты взгляни, о бог прекрасный,

  Защити, творец могучий,

  Чтобы нам не ведать бедствий,

  Чтобы нам не знать несчастий58.

  Леннрот задумался. То, что было сказано сейчас хозяином, без всякого сомнения было заговором. Его надо было запомнить, а еще лучше - записать. Но как-то неловко было именно сейчас доставать свою тетрадь и делать в ней заметки.

  - Я сейчас, - сказал Элиас и, пятясь, вышел во двор.

  Там он отложил свой заплечный мешок, и начал выхаживать по двору, полностью сосредоточившись на услышанных словах. Каждую строчку он повторял про себя под каждый следующий шаг.

  Малограмотные люди не верят в слова, перенесенные на бумагу. Это их беспокоит и препятствует дальнейшему контакту. Леннрот старался не только почувствовать ритм заклинания, но и привязать его к каким-то логическим образам, которые он видит поблизости. "Повязка" - он посмотрел на перевязанную кожаной полоской рукоять граблей. "Перевязка" - словно ее кто-то обмотал, как бинтом. "Колено", "палец" - это человек, "творец" - это Господь. Пусть не будет бед, пусть не будет несчастий.

  - Ишь ты, - сказал Хассинен, стоявший в дверном проеме. - Действительно, магистр.

  - А кто тебе сказал об этом? - спросил Элиас, наконец, поверивший, что строки сохранились в его памяти.

  - Так вода сказала, - улыбнулся хозяин. - Она много чего может говорить.

  Позднее Леннрот поймет, что буквально означает "вода сказала". Но к словам заклинателя это не будет иметь никакого отношения.

  - Можно ли мне услышать от тебе еще заклинания? Я собираю их не для того, чтобы использовать. К тому же, не каждому это дано. Мне важен язык и история.

  Хассинен опять кивнул на дом: пошли, мол, поговорим.

  За столом он угостил гостя настоящим, а не ячменным кофе, что было в домах простых людей отнюдь не заурядностью. Завел разговор, о том, о сем, посмеиваясь и присматриваясь. Про пасторат спросил, не хулят ли его, не собираются ли покарать?

  Леннрот рассказал про пьяненького пономаря, про то, что не особо щедры, скорее - экономны. Заметил, что критикуют, конечно, заклинателя, но не очень враждебно.

  - Ну, это можно, - кивнул головой Хассинен. - Наши попы еще куда ни шло. А вот если начальство их прознает про мои дела, худо будет. Поэтому, ты уж не серчай, но много я тебе говорить не буду. Народ ко мне приходит, это правда, но потом он же и в церкву идет. А кто больших бед наобещает, за тем и пойдут в конце концов.