Под боком, уткнувшись ему под мышку золотистой макушкой, тихо дышала Маргошка, затаилась.

   Мишка чувствовал, тоже не спит - тревожится.

   Ничего он ей не рассказывал, но она такая, Маргошка - чуткая, всегда чувствует Мишкино настроение.

   А Мишка нервничал. Да и как тут не нервничать - Жорку неимоверно бесили Мишкины рассудительность и спокойный нрав. И не раз, с перекошенной красной мордой, он орал на Мишку: "Что ты как баба политесы разводишь, ты этим барыгам ещё в ножки поклонись! Им в зубы, да с носка - чтоб место знали! Жёстче, жёстче действуй - бабки на крови месят, снимай белые перчатки, чистоплюй!". Но Мишка не хотел почём зря кровь лить, и старался договориться миром.

   И вот теперь он предполагал, что Жорик им легко пожертвует, да что там предполагал - знал.

   - Эх, и не откажешься - пацанская честь не позволяет.

   Прошла жизнь, и что хорошего он в ней видел? - мама врач скорой, в две смены горбатилась, всё тянула сына - так и померла на работе. Да вот, Маргошка, солнечная девочка, если убьют, одна о нём и вспомнит.

   - Маргош...

   - У-у

   - В ванной в левом углу плитка отодвигается, там деньги.

   - Зачем мне это?

   - Так, на всякий случай...

   Маргоша теснее прижалась к Мишке, и положила лапку ему на грудь.

   - Маргош, ты меня любишь?

   - Люблю....

   - А как?

   Маргоша долго молчала, Мишка уже думал - не ответит. Но она, сжав лапку в кулачок, прошелестела:

   - Как соль.

   Вот же... нет чтоб сказать: до смерти, как солнце и луну, или ещё что-то красивое... - когда не надо, так шпарит стишками, не остановишь, а тут выпендриться решила. Мишка расстроился - вспомнит, как же - забудет через неделю.

   - А ты?

   - Что ты?

   - Ты любишь?

   - Нет, привык просто.

   Маргошка обиженно засопела и отодвинулась, повернулась к Мишке спиной и сделала вид что уснула.

   Утром Мишка, вполне ожидаемо, проспал. Разбудил его звук захлопнувшейся за Маргошкой двери.

   На кухне витали аппетитные запахи, на столе, прикрытый салфеткой, ждал завтрак. В сердце шевельнулась благодарность, зря он вчера так - Маргошка, как ни обижалась, покормить своего мужчину никогда не забывала.

   Но ёпрст, почему всё такое пресное, жрать невозможно, и солонка пустая, и в шкафчике, где хранился пакет с солью - тоже пусто.

   Чёртова девка! Нашла время правоту доказывать, может это последний в Мишкиной жизни завтрак, а она за своё! В гневе Мишка смёл тарелки на пол, и прямо по этому омлету-салату потопал на выход.

   Во дворе у зелёного жигуля, уже нетерпеливо переминался братуха-напарник, длинный сутулый Генка.

   - Ты чего, Миха, давай шевелись, опоздаем - Жорик в асфальт закатает, - испуганно выпучил и без того круглые совиные глаза друган.

   - Да и нах этого Жорика, если ещё будет кому закатывать.

   Мишка зло хлопнул дверцей, ему до слёз было обидно помирать вот так, с голодно-бурчащим желудком, даже не позавтракав в последний раз.

   - Поехали в шашлычную, пожрём напоследок, а потом, прямо к цементному и отправимся, как раз к встрече и приедем. Жорику, если что, скажем - жигуль заглох.

   Бледный, явно тоже не выспавшийся, Генка принял предложение без обычного энтузиазма:

   - Так нельзя ж вроде, а вдруг маслину в пузо поймаешь, говорят, если нажравшись - хана.

   - Заткнись, салабон - накаркаешь, пусть уж: "если смерти - то мгновенной, если раны - небольшой".

   Впоследствии, Мишка думал, именно эти полчаса, пока они с Генкой торопливо глотали переперчённый шашлык, запивая пахнущее дымом жирное мясо тепловатым пивом, сыграли в его судьбе поворотную роль.

   Ещё не доезжая до завода, парни услышали звуки отдалённой стрельбы.

   Оставив машину за поворотом, пригибаясь и прячась за кустами и высокими бурьянами, они побежали в сторону выстрелов.

   Дозорного хачиков Мишка срисовал первым, молодой "ара" напряжённо пялился в сторону заводской проходной.

   Подкравшись к нему со спины, Миха хорошенько приложил чёрного по макушке кирпичом, а потом и ещё раз, для надёжности - теперь скоро не очухается.

   Обшмонав тушку, они прилично пополнили боекомплект. Мишка набрал патронов и ТТэшку, а Генке достался самодельный дробовик - двустволка с отпиленными стволом и прикладом.

   Пробравшись на территорию и рассмотрев диспозицию, Мишка понял - Жорик в глубокой заднице.

   Пацанов загнали в здание развалившейся проходной, там одни стены остались. Им не давал высунуться пулемётчик хачиков. Засел на высотке, и лупил короткими очередями по окнам.