- Но почему на сердце не стало легче? Наверно потому, что я убила пешку, исполнителя. Нужно прикончить главного виновника - Бочарова. И ту дуру в кустах тоже нужно пристрелить, огрела-то я её хорошо, до утра она в себя не придёт, но на всякий случай... Резко развернувшись, Гуля случайно мазнула взглядом по лицам убитых, и её сердце пропустило удар - они были такими безмятежными, влюблёнными.
Айгуль с ужасом посмотрела на свою руку в чёрной перчатке твёрдо сжимающую пистолет, и испуганно, как опасную змею, отшвырнула оружие в сторону.
- Нет, сколько бы я не убила людей, это не вернёт мне Алика.
Ссутулившись и засунув руки в карманы джинсов, она зашагала к дороге - самолёт на Баку в три утра, но до аэропорта ещё нужно добраться.
Гуля шла, и по её щекам текли злые слёзы, она чувствовала себя обманутой: убийство этих двоих не облегчило её страдания, стало только хуже. Она всё так же тосковала по Алику, но что-то ушло из её жизни, умерло, как и Алик. Лёгкость? Невинность? А что взамен? Вина, и ей теперь предстоит с этим жить.
* * *
И снова прорастёт трава...
Их нашли утром на пустыре, Маргошку и Мишку. Они так и лежали обнявшись, и несмотря на страшную смерть, лица их были умиротворёнными.
- Как ангелы, - пробормотал судебный фотограф, щёлкая фотоаппаратом из разных ракурсов.
Их так и похоронили вместе, и сейчас, с серого полированного гранита памятника, сметают нападавшие жёлтые осенние листья и расправляют букет роскошных белых хризантем, двое. В пожилой, но хорошо выглядящей женщине, можно узнать Маргошкину маму, а вот у широкоплечего высокого парня, лицо поразительно схоже с Мишкиным портретом на памятнике. Только Мишка был сероглазым блондином, а у мальчика глаза как вишни, и волосы цвета воронова крыла. Зовут его тоже Михаил - Михаил Куприянов.
Он ободряюще приобнимает женщину за плечи, и взяв букет бордовых роз, уходит вглубь кладбища...
Галка - красивая, слабохарактерная, сентиментальная девочка - это её сын.
Там на пустыре, увидев свет фар Мишкиной машины, она вдруг поняла, что совсем не хочет его убивать. Ей нужно доказать Мишке, что он гад и козёл, но убивать, чтобы он стал холодным, ничего не чувствующим куском мяса - нет, ни в коем случае.
И она, пряча пистолет, заявила Гуле: "Всё отменяется, я передумала" - но та её слушать не стала, обозвала глупой толстой коровой и оттолкнула в сторону.
И уж совсем не входило в Галкины планы стрелять в эту тощую дурочку Маргошку.
И тот Гулин выстрел пробил не только Маргошкино сердце, но и Галкину душу.
Увидев, как девчонка заваливается Мишке на руки, она с криком: "Что ты наделала тварь" - кинулась на Гулю, пытаясь отобрать у неё пистолет. Но та, зашипев гадюкой, извернулась и ударила её сначала кулаком в горло, а потом так приложила Галку пистолетом по затылку, что очнулась она не скоро.
Она видела их там, лежащими у машины, но подойти близко и посмотреть в лица, ей не хватило духу.
Галка не нажимала на курок, но чувство вины разъедало её душу, ей каждую ночь снилась Маргошка, бесконечно долго падающая в Мишкины объятья.
Наверное, Галке можно было бы помочь: психоаналитик, лечение в хорошей клинике - но кому она была нужна... а тут ещё очередной оскал суки-судьбы. Галка оказалась беременной.
В том положении, в котором находилась эта девочка: без твёрдого заработка, без кола и двора - она совершила настоящий гражданский подвиг, родила Мишкиного сына.
Одинокая и беспомощная, с искалеченной психикой, с маленьким ребёнком на руках, не привыкшая бороться с трудностями - она не справилась. Августовским вечером, она принесла двухмесячного Мишку родителям Маргошки. Галка вручила растерянной Маргошкиной матери пищащий свёрток:
- Это Мишкин сын, его тоже зовут Миша.
У Галки всё ещё оставался купленный у Гули пистолет...
Они так и остались вечно-молодыми ангелами девяностых - Галка, Мишка и Маргошка.
Как соль... или Ангелы девяностых
А мы не ангелы, парень!
Нет, мы не ангелы.
Темные твари, и сорваны планки нам.
Если нас спросят
Чего мы хотели бы?
Мы бы взлетели
Мы бы взлетели...*
* Агата Кристи&БИ-2
Михаил Басаргин
В ночной тишине тикал будильник, обычно, его мерное "тик-так" навевало Мишке сладкую дрёму, но сегодня сон не шёл, беспокоили плохие предчувствия, а выспаться надо бы. Назавтра, на территории заброшенного цементного завода, Жорик Бочаров, местный авторитет, назначил стрелку Алику Хванчкаре - рынок делить. Хачики совсем обнаглели, отказываются баблосы отстёгивать за крышу. Жорик собирался призвать их к порядку, и Мишка подозревал, миром этот разговор не закончится.
