Вернее, он её давно приметил в соседнем дворе, ещё с начала лета. Видная деваха - высокая, с гривой чёрных волос. Вся такая цветущая - фруктово-ягодная. Глаза как вишни; губы - малина; грудь - две дыньки; ну и задница - два арбузика.
Маргошка бы сказала: "Арчимбольдовский портрет", но Мишка не знал кто такой Арчимбольдо, а Маргошка не видела Галку.
В тот, не по-летнему промозглый вечер, шёл сильный дождь, Миха промок пока добежал от машины к подъезду, и раздражённо тыкал пальцем в кодовый замок - тут она и подвалила - Галка.
Попросила разрешения с ним в подъезд войти, вежливый Миха поинтересовался:
-- Кому, мол, такое счастье стучится в дверь?
Оказалось, к кому-то из новых, приезжих, Михе незнакомых. Да вот горе - нет их дома, и девушка вынуждена маяться в подъезде.
Оглядев ещё раз фигуру, Миха нашёл её весьма смачной, и решил, а чего б и не припарковать, в смысле паркуа не па, (всё Маргошка).
Так Галка и попала в его двухкомнатную хрущёбу, а раз попав, покидать не собиралась.
Ох, горяча и ненасытна оказалась Галка в постели, такие кульбиты выделывала - Мишке приходилось потрудиться, чтоб не ударить в грязь лицом и дать стране угля. А она и утром тёрлась, показывая, что не прочь ещё разочек...
Сначала Мишку умиляли Галкины непосредственность, и простота нравов. Любила она ходить голой по квартире, показывая, так называемый "товар", лицом. Громко смеялась любым, даже самым незамысловатым, его шуткам.
А вот хозяйственные хлопоты игнорировала напрочь: "не для того я уехала из провинции, Мишенька, чтоб на кухне горбатиться и веником махать" - и Миха теперь питался в чебуречной на базаре.
Галкины лифчики, трусы, колготки были разбросаны по всему дому, и находились порой в самых неожиданных местах; повсюду валялась косметика и гламурные журнальчики. А ей хоть бы хны, она целыми днями болтала по телефону, красила ногти, холила "красоту", и в сотый раз смотрела по видику "Красотку".
И постоянный лейтмотив всех Галкиных разговоров - деньги: "Галчонок так старался, он сделал хорошо своему Медвежонку? Мишутка доволен, а он не хочет порадовать своего птенчика? У Арсена такое чудесное платьице продаётся, и цена просто копейки, всего-то триста долларов" За платьицем следовали колечки, туфельки, сумочки... и так по кругу.
И постепенно пришло пресыщение - теперь она его утомляла и раздражала. Но прав Бочаров, слишком Мишка мягкотелый - не мог же он просто взять и выставить девушку на улицу. А сама Галка как будто и не замечала холода в Мишкином к ней отношении.
Всё решилось само собой, помог случай.
В тот день Мишке захотелось жареной картошки, такой: домашней, посыпанной зелёным лучком, со шкворчащим на сковороде большим шницелем. Глянув, на вызывающую одним своим видом изжогу, чебуречную, он развернулся и пошёл к машине. Галка в это время обычно совершала обход местных бутиков в поисках очередного платьица, и ничто не мешало Михе исполнить маленький каприз своего желудка.
Но он ошибся - Галка была дома, причём, не одна.
Посреди прихожей валялись её красные туфельки, и рядом же, косолапо уткнулись острыми носами друг в друга мужские штиблеты. А из-за закрытой двери спальни неслись характерные звуки - пыхтенье тяжко трудящегося самца и томные женские стоны.
Аккуратно повесив на вешалку куртку, Миха посмотрел в зеркало и пригладил рукой волосы на темени - рогоносец, не сомневайся, - криво ухмыльнулось отражение.
В спальне, на осквернённом семейном ложе, вспотевшая от усилий Галка выгибала мокрую спину и старательно ерзала оттопыренной задницей, а под её обильными телесами подёргивались в экстазе чьи-то кривые бледные ноги.
Почувствовав сквозняк из открытой двери, 'амазонка' обернулась, и увидев Мишку, с придушенным писком, скатилась со своего 'аманта' за кровать.
- Кюда! Кюда ты - мой пэрсик... - пытались ухватить её короткие волосатые руки.
Арсен - кто бы сомневался.
И тут любовник заметил Мишку... Его и так крупные, похожие на влажный чернослив глаза выпучились до предела, а вот мужское достояние, наоборот, опало и сжалось от ужаса в жалкий сизый комочек плоти, пытающийся спрятаться в волосатых зарослях под рыхлым брюхом:
- Послющай, успакойса-да! Ми кюльтурные люди, дагаваримса-да! Нэ стрэлай! - от страха, в речи совсем неплохо говорящего по-русски Арсена, появился карикатурный кавказский акцент.
Мишка задумчиво погладил кобуру под мышкой: правильному пацану следовало бы пристрелить хачика - но он не испытывал сильных эмоций. Противно, конечно, но с другой стороны, пришло облегчение - теперь появился весомый повод отправить Галку восвояси, и поставить точку в затянувшейся лавстори.
- Не о чём мне с тобой говорить, одевайся и уходи, - Мишка двумя пальцами подхватил со спинки стула ярко-зелёный пиджак и небрежно бросил его на обнажённые чресла неудачливого любовника, - не хочу свою квартиру кровью марать, - потом подцепил ногой какие-то Галкины шмотки и запулил их в сторону кровати. - Ты тоже сваливай.
Пошёл на кухню, положил в микроволновку размораживаться два шницеля, и сел чистить картошку. В прихожей шушукались приглушёнными голосами горе-любовники: что-то недовольно бубнила Галка, Арсен отвечал коротко и раздражённо. Наконец, с сухим щелчком входная дверь захлопнулась.
Но у этой дуры не хватило мозгов и такта уйти вместе со своим обожателем.
Она заявилась на кухню, и раскаяния на её лице Мишка что-то не заметил.
- Я не понимаю, как это получилось, Арсен мне столько всего наобещал... и слабое женское сердце не устояло! - она зашмыгала носом. - Прости меня Мишенька, я только тебя люблю, ты ведь тоже не без греха...
