- Пиздеж, - отмахнулся Ру, - не садят в Фупе никого в клетки. Им закон не велит.

- Ради тебя, глядишь, и нарушат! – оскалился комком и снова взялся за самопал, больше похожий на факелнет. Кордон приматывал ружье к станку, чтобы удобнее лупить по заднему полукругу. Из самопала и на земле лучше с упора стрелять, а уж когда лодку кидает на волнах, то просто обязательно. Катамаран, конечно, поустойчивее, но все же…

Ру прошел на корму, цепляясь за леер.

Там Водян с Басуром устанавливали противоштурмовой парапет, весь усаженный колючками, срубленными с многолопастного ореха. Он такие отращивал, любому шипшовнику на зависть! Даже едведи не рисковали продираться сквозь заросли четвертьметровых зазубренных стилетов!

А человек продирался. Чтобы нарубить, да примотать потом к четырем тонким досками, сбитым в одно целое. Прыгнет кто на катамаран, да и проткнет себе все, что можно! И будет висеть балыком на сушилке…

Ру кинулся помогать. Втроем пошло быстрее. Подняли, подперли, подвязали… И по краям – два коротких самопала со стволами-раструбами. Инспектор ухмыльнулся про себя. Многие думали, что такие вот раструбы помогают при выстреле – картечь, мол, лучше разлетается. На самом деле – чтобы заряжать проще в суматохе, не пытаясь попасть шомполом в небольшое отверстие. В такое-то, сунь как попало, воткнется куда надо. Опыт, йопта!

- Не ссы, Валрус! – повторил с мостика Кордон – словно заклинание проговорил. – Нам бы на берег, да в лес… Кровью бы умыли!

За всей суматохой времени не хватило и оглядеться. Ру поднял глаза. В желудке похолодело – парус стал куда ближе. Еще с полчаса и начнут лупить из факелнетов. Минут через сорок – начнут дырявить не только парус, но и корпус. А еще через час – на «Коте», скорее всего, живых не останется. В грудь толкнулся рукоять оберега. Инспектор погладил затертую рукоять. Выдохнул. Глядишь, и вынесет кривая руруйской мечты. Главное – не попасть под пули размягчающей стрельбы. А в палубной свалке шанс есть всегда! Наверное.

Инспектор с тоской оглянулся – до берега, в лучшем случае, полтора-два часа. К тому же, если он не ошибся, то впереди скалы мыса Гибель Ринга. На которых погибла не только шхуна «Кольцо», но и множество других судов и кораблей, с наскока и не вспомнить.

Впрочем, до первых мелей еще нужно дожить. Инспектор, словно ящерица хвост, отбросил все сомнения и полез в трюм за своим самопалом. Лишний ствол никогда не будет лишним. На патрульной шхуне – под две дюжины лбов. Сложно будет промазать.

Медленно, но неотвратимо патруль догонял.

Кордон вынул бинокль из древнего кожаного футляра, начал разглядывать врагов. Катамаран прыгал по волнам как пятнистый олень по скалам, чужие рожи тряслись и размазывались – никак не опознать.

- Что же вам на могилах писать, утырки? – пробормотал комком, не отрываясь от бинокля.

Впрочем, мелькавшие на носу буквы « - жденный», да и сам район, вариантов много не предполагали. За ними (по классификации адмиралов Фукурумаппу) гнался эсминец «Возбужденный», среди нормальных людей известный как шхуна «Задроченный». Люди, которые всерьез верят в доброту каменного человека, способны на всякие странности, что и говорить!

- Выдумали же название, обоссы их три калана…

Комком спрятал бинокль, сразу же сунул его в непромокаемый и неутопляемый чехол из пывыхи, в котором было пенопластовое крошево, замотал завязку, щелкнул карабинчиком. «Кота» утопят, так какому хорошему человеку на память достанется. Или едведь подберет, подарит своей мохнатой бабе на день рождения.

Возле мачты суетились Водян с Морсвином – пытались добавить хоть половинку узла обреченному кораблю. На корме болтался Валрус, бегал как гусь с отрубленной шеей, метался.

На правом борту, сидя у надстройки, точил топор Мавит – с матерной руганью, чего обычно от врача не дождешься. Искры от напильника так и летели. Готовил инструмент к травматической ампутации, понимать надо!

В который раз Кордон удивился своему безразличию к тому, что будет дальше. И ведь постоянно же! Драка впереди, а ему – как по бревну. Наверное, слишком часто представлял свою будущую смерть, и поэтому, когда она подходила вплотную, не почуял никакой остроты ощущений. Чего мы не видели, хуле, как сказал бы Морсвин.

Из надстройки выбрался Басур. Заместитель напялил доспех – кожанка, на которую нашиты выпуклые пластины, нарезанные из буйков. Солдат напоминал двуногую малину странного окраса. Доспех пробивался пулями, но неплохо держал щепки, разлетающиеся после попадания, и в рукопашной схватке мог выручить. У Кордона похожий когда-то был. Пока не проиграл в карты бесчестному торгашу. И даже его сломанный нос настроения не улучшил!

- Ну чо?

- Да нормально, - отмахнулся комком, - минут десять и начнут стрелять…

С кормы завопил остроглазый Ру:

- Они бумарту выкатывают!

Солдаты переглянулись.

- И заряжают!

- Зачем?!

- Стрелять будут!

- Вот сволочи! – искренне ругнулся Кордон. – Я-то думал, что мы с Валрусом будем на площади в клетках сидеть, как жирафы… А если бумарта, то все, потопят нахуй.

- Всегда хотел узнать, что за жирафа такая?

- Антура знаешь?

- Знаю! – кивнул Басур. Сложно не знать самого распространенного на острове тюленя.

- Совсем не похож! – хохотнул комком.

Бумарта сделала «бум». Шхуна утонула в облаке дыма, повисшем над морем.

Все присели. Над головами, по левому борту, пролетел, с хрустом проламывая воздух, добротный заряд картечи. Попади он по «Коту», прощай такелаж. Мачту могло снести напрочь, не говоря о целостности паруса.

- Мазилы, - выдохнул Кордон.

- Может, пугают? – предположил Басур. – Намекают, что мол, сдавайте, храбрецы, своего командира и чужого инспектора, и мы вас небольно убьем. А их в клетки посадим, и скажем жирафу рисовать, на антура похожую.

- Злой ты, недобрый! – снова засмеялся комком.

Патруль выскочил из облака дыма. На носу суетились фамапцы, возились с орудием. Это надолго. Бумарта оружие неспешное, с паузами минут по десять. Кордон прикинул дистанцию. Еще полста метров, и придет время факелнетов…

- Погнали!

Комком спрыгнул на корму, чуть не пришибив инспектора. Тот потешно шарахнулся в сторону, чуть не уронив самопал.

- Бди, салага! – на ходу приободрил Кордон. Первейший долг командира поддерживать высокий боевой дух подчиненных! Подчиненный, наверное, не знавший про такой пункт устава, послал комкома нахер.

- Готово! – пропыхтел Басур, выволакивая из ниши, до того прикрытой куском пластика, дымовую мину. Три небольших буйка, к которым, вершинкой пирамиды, примотан четвертый, набитый всякими гадостями.

- Поджигай! – скомандовал Кордон.

Заместитель чиркнул спичкой. Она вспыхнула. Кусок серы улетел в воду, громко пшикнул. Басур поднес горящую спичку к фитилю, выждал, пока тот уверенно займется.

Солдаты и инспектор столкнули мину в воду. Та ухнула с борта, тут же всплыла, закачалась.

- Не погасла?

- Да вроде не должна, - в голосе комкома уверенности не чувствовалось – работоспособность мины проверить сложно, только в бою.

Потянулась струйка дыма, с каждой секундой становясь все сильнее. Ветер подхватил, попытался швырнуть в катамаран. Но «Кот» убегал быстро, и команда поймала мизерную концентрацию горящих гадостей, толком и не закашлявшись.

А вот враги влетели в широкий вонючий шлейф, в самый разгар. И прошли вдоль почти всего, вволю наглотавшись отравленного воздуха. Получилось даже лучше, чем Кордон прикидывал. Было бы что настоящее боевое, от предков оставшееся, патруль мог задохнуться всем составом. Или хоть легендарный кроль-икрин, чтобы все глаза выплакали! А так – лишь порвал глотки кашлем – на «Коте» против ветра услышали! Гнусность удалась, и это радовало чуткое сердце комкома.

Усилился ветер. Ванты натянулись до звона. Катамаран разогнался, чуть ли не под двадцать узлов. Кордон представил, как они на такой скорости впилятся в подводную скалу. Вышвырнет хоть с палубы, хоть из трюма. И будут лететь как чайки – орать и гадить.