— Да, все вместе, — торопливо пробормотал Лёшка и быстро свернул разговор в другую сторону: — Видишь, если бы ты ответил на эти сальные шуточки флиртом, то уже через пять минут ехал бы к нему домой или, если была бы свободная спальня…
Я едва ли не скривился от омерзения.
— Это просто ужасно!
— Так смысл же не в любви до гроба, — Лёшка слабо улыбнулся, дернул плечом и уже заметно повеселевшим голосом добавил: — Смысл в том, чтобы потрахаться!
Да, честно, еще пять минут назад я думал, что трава отпустила меня, что я способен трезво мыслить и говорить правильные вещи, сдерживая свои порывы, но я вдруг снова почувствовал, как меня качает на волнах дурмана, и слова как-то сами собой были произнесены:
— Так давай потрахаемся?..
Лёшка сперва изумленно поглядел на меня, разлепил пересохшие губы, видимо, желая уточнить, не шучу ли я, но потом, судя по всему, заметил мои полные решительности и интереса глаза и произнес:
— Ты просто хочешь лишиться девственности, чтобы в дальнейшем чувствовать себя увереннее?
Я облегченно выдохнул, радуясь, что друг понимает меня, и закивал, улыбаясь.
— И… — Лёшка провел языком по сухим губам, что-то сосредоточенно обдумывая: — И как, снизу, сверху? Или и то, и другое?
— Да, если ты не против, было бы отлично…
— Я понял, — он резко поднялся на ноги и деловито произнес: — Тогда я в душ на пять минут, а ты… ты просто жди.
Ожидание показалось невыносимым, но зато, когда в затянутую незаметно подкравшимися вечерними сумерками спальню вошел Лёшка в одной рубашке, накинутой на голое тело, пахнущий мылом и чистотой, я понял, что все это время дышал с перебоями, а вот теперь мне окончательно закоротило проводку…
— Попробуй сначала быть сверху, — произнес он, присаживаясь на край дивана.
Из-под длинной рубашки торчали острые коленки, и я ненадолго завис, то скользя взглядом по его длинным стройным ногам, то поднимаясь к выглядывающим ключицам…
— Раздеться? — заметив мой взгляд, просто поинтересовался Лёшка, понимающе улыбаясь.
— Можно я сам? — несколько испуганным шепотом спросил я и, получив в ответ утвердительный кивок, подсел поближе, касаясь пальцами крохотных пуговиц.
Я все пытался понять, возбуждает ли меня конкретно он или скорее вся ситуация в целом, колючее предвкушение и любопытство, но Лёшка не позволил мне долго думать. Когда я расстегнул последнюю пуговицу, он вдруг дернулся вперед, впиваясь в мои губы поцелуем, повалил на диван, устраиваясь сверху, а я от неожиданности не удержался, падая на подушку, неловко отвечая на поцелуй.
Это, может, и напоминало то, что у меня было с девушками, но ни одна из моих пассий не целовалась так умело, чередуя ленивые ласки с почти агрессивным покусыванием. Тем более ни одна из них не расстегивала мне ширинку и не запускала руки под футболку.
— Снимай, — дергая за край никому не нужной сейчас футболки, требовательно прошептал Лёшка, отстраняясь.
Я быстро стянул с себя все, впервые оказываясь полностью обнаженным перед кем-то, но прикрываться не стал, потому что Лёшка не стесняется наготы, а значит, и я не буду…
— Ты красивый, — проводя подушечками пальцев по кубикам пресса на моем животе, с улыбкой произнес Лешка. Его рука скользнула ниже, к возбужденному члену, обхватила у основания достаточно уверенно, привычно, и я впервые за все это время позволил себе посмотреть на член друга.
— Ты обрезан? — удивленно прошептал я, почему-то не рискуя касаться не скрытой крайней плотью головки, будто мне кто-то стал бы это запрещать.
— Бабка с дедом евреи, — хмыкнул Лёшка, пододвигаясь еще ближе ко мне, почти вплотную. — Давай, он не укусит.
И, будто подстегивая, его рука на моем члене сжалась чуть сильнее, сдвигая кожицу вверх и вниз, отчего я невольно выдохнул и все-таки коснулся его тоже. Сперва бедер, ощущая приятное покалывание редких мягких волосков, а потом и трогательно розового члена, такого соблазнительного, что я был уже готов наклониться, обхватить его губами, взять в рот, но Лёшка вдруг откинулся назад, потянулся свободной рукой к тумбочке, на ощупь выуживая оттуда пузырек смазки и квадратик презерватива.
Я с почти детской непосредственной любознательностью провел пальцем по обрезанной крайней плоти, головке с выступающей полупрозрачной капелькой, восхищаясь, насколько его член эстетичный… Идеального размера, идеальной формы, прям эталон!
— Непривычно? — с улыбкой поинтересовался Лёшка, зубами надрывая квадратик презерватива. — Я имею в виду держать чужой член в руке?
— Пока не разобрался, — честно признался я, наблюдая, как друг капает смазку по центру латексного кружочка. — Что ты делаешь?
— Так тебе будет приятнее, — пообещал Лёшка, осторожно раскатывая презерватив по моему члену. — Всегда трахайся только в резинке! Иначе занесешь себе какую-нибудь инфекцию мочеполовой системы быстрее, чем поймаешь ЗППП, — строго добавил он, наливая лубрикант на головку и размазывая по всей длине. — Готов?
Я посмотрел ему в глаза, замечая искры веселья, и кивнул.
Лёшка снова быстро чмокнул меня в губы и, положив на диван скинутую на пол подушку, улегся на нее поясницей, приглашающе раздвинул ноги…
Ну вот и понеслась, Еся, сейчас ты лишишься девственности с лучшим другом!
Я сделал вдох, как перед прыжком в воду, а потом через силу улыбнулся, заставляя себя расслабиться, и сел между его бедер, не без стеснения опуская взгляд вниз, туда, где между белых ягодиц поблескивала смазкой наверняка готовая принять меня дырка…
На пробу проведя рукой по своему члену, проверяя, достаточно ли он скользкий, чтобы не причинить Лёшке лишнюю боль, я выдавил еще немного лубриканта на пальцы и, на этот раз не спрашивая разрешения, осторожно проник в глубину горячего тела. Лёшка тихо зашипел, и я быстро отдернул руку, испугавшись.
— Больно? — виновато спросил я, заглядывая в смеющиеся глаза.
— Нет, конечно! Холодно!
— Прости.
Я чуть согрел остатки смазки в ладони и снова аккуратно ввел средний и указательный, не испытывая чрезмерного сопротивления, а значит… Значит, он готов, да?
Собственное возбуждение отошло на второй план, и я весь сосредоточился на Лёшке. Даже потянул свободную руку к его лежащему на животе члену, но он вдруг оттолкнул мою ладонь и пояснил:
— Вот тебе маленькая хитрость от бывалых: постарайся как можно дольше не трогать член, учись кайфовать от стимуляции других нервных окончаний. Будет приятнее, поверь, — улыбнулся он, замечая растерянность на моем лице. — Давай! Я растянул себя, я готов!
Решив действительно больше не тянуть кота за все его подробности, я подполз ближе и приставил головку к пульсирующему входу, осторожно толкнулся вперед.
Это, конечно, не пальцы. Лёшка тоже замер подо мной, прикрыл глаза, делая глубокий вдох и медленный выдох, видимо, стараясь не сжиматься…
— Давай, смелее! — прошептал он, стискивая мои бедра коленями.
— Я боюсь сделать тебе больно, — признался я, но послушался совета, настойчивее втискиваясь, преодолевая сопротивление мышц.
— Это… — Лёшка скомкал пальцами край подушки, на секунду зажмурившись. — Это бывает больно поначалу. Не пугайся.
Я уже не мог толком соображать, ощущая невыносимо приятное давление со всех сторон и такое тепло, почти жар, опаляющий мою плоть концентрированным удовольствием. Но зачем-то все равно продолжил выпытывать:
— А в процессе? В процессе тоже бывает больно?
— Иногда, — хрипло признался Лёшка, принужденно улыбаясь. — Но если твой верхний адекватный, то он по первому требованию остановится, замедлится или сменит позу.
Кивнув, я решил заткнуться наконец-то, тем более я уже вошел полностью и теперь замер, давая и себе, и ему время привыкнуть.
Лёшка лежал, раскинув руки по дивану, и я чувствовал, знал, что, несмотря на его возбуждение, искры между нами не было. Да, мы явно не идеалы друг для друга…
Я вообще, сбитый с толку новыми эмоциями и ощущениями, не мог понять нравится мне или нет то, что сейчас происходит. Физически приятно, да и эстетически тоже, все-таки красивый мальчик, каких не бывает даже на порносайтах в разделе «twink», прямо сейчас подо мной, в моей власти, но… Хотел ли я этого? Вернее, этого ли я хотел?
