Может, и правда хватит уже, накурился. И набухался.

Пора переходить к решительным действиям.

Я глубоко вдохнул и резко подался вперед, едва не навернувшись со стула. Впился в его губы, больно ударившись носом и подбородком.

Не знаю, чего я ожидал.

Может быть, наивно полагал, что возбуждаю его даже в таком виде, а может, думал подкупить бараньими кудряшками, которые намеренно не откромсал. Но все равно удар под дых не ожидал. Больно и обидно.

Пока я сгибался пополам, пытаясь протолкнуть в глотку застрявший воздух, он гладил меня ладонью по спине и горестно вздыхал. Черт, что за блядский праздник лицемерия?!

— Ну и какого хрена? — мрачно поинтересовался Стас, когда я наконец-то смог разогнуться и вернуться в прежнее положение.

— Трахни меня уже, — прикрывая глаза, прошептал я. — Давай, я готов. Во всех смыслах. Можешь даже без растяжки. Смазка и презервативы, — я открыл кухонный ящик и достал пачку и тюбик, — здесь.

Стас устало простонал, потер лицо руками и укоризненно покачал головой, будто ему было мучительно стыдно за меня. Забавно. А мне стыдно не было.

Я слишком долго это планировал, чтобы сейчас так просто отказаться от всего, поддаваясь эмоциям.

— Тра…

— Захлопнись! — рявкнул Стас, со всей дури ударяя кулаком по столу. — Ведешь себя как сопливый пацан! В тебя бухого даже хуй совать противно!..

Смешно.

— Да не ломайся, — процедил я, чувствуя, как начинают гореть уши и щеки. Ладно, стыдно все-таки было. Вот так вот уговаривать его… — Ты же хочешь меня. Не ври, что я тебя не возбуждаю.

Стас коротко хрипло рассмеялся.

— Вот это самоуверенность!

— Ты уже определись, я закомплексованный или самоуверенный, — фыркнул я, прищурившись.

— Ты ебанутый, — заключил он и, с трудом сдерживаясь, чтобы не повысить голос, вкрадчиво поинтересовался: — Ты правда веришь, что это я тебя совратил, невинная ты наша овечка? И до сих пор считаешь меня тупым животным, которому лишь бы потрахаться?

Я согласно закивал, с вызывающим торжеством уставившись на него, и уже толком не понимая, что за херь несу, произнес:

— Так ведь и я тупое животное, которому лишь бы потрахаться. Вот давай и…

— Сними себе шлюху и потрахайся, а меня от твоей пьяной морды воротит, — Стас скривился, будто от омерзения, а я тут же зацепился за его слова:

— А от трезвой не воротит? Так может, тогда завтра?..

— Завтра ты передумаешь и возьмешь свои слова обратно, — он пожал плечами, но, кажется, трезвый я ему действительно больше нравился. Уже неплохо.

— А если не передумаю?

Стас на секунду задумался. Я не торопил его, ожидая вердикта. Водка как-то быстро отпускала, просыпался страх и нервозность. Я уже и не знал, зачем оно мне надо. Сбросить напряжение? Убедиться, что анал — это не мое? Разбить стеклянные замки?

Зачем?..

— Поехали отсюда, — буркнул он, поднимаясь на ноги.

— Мне нельзя за руль, — слабо воспротивился я. Черт, а я надеялся, что мы хотя бы просто увалимся спать.

— А то я не заметил! — огрызнулся Стас, прокручивая брелок от машины на пальце. — Завтра пришлю пацанов за твоей тачкой.

Я поднялся на дрожащие ноги и, быстро позакручивав вентили воды и газа, вырубил электричество на щитке и вышел из домика, не забыв прихватить с собой презервативы и смазку.

— Иди в машину, я сам закрою, — Стас отобрал у меня ключи и грубо толкнул в сторону криво припаркованного рядом с моей ласточкой угрожающего сарая на колесиках.

Спорить не хотелось, позориться, безуспешно пытаясь попасть в замочную скважину — тоже.

— Только не заблюй мне здесь все, понял? — хмуро пробурчал он, усаживаясь рядом и заводя двигатель. — Если станет плохо, говори, остановимся.

— Я в норме, — прошептал я, растекаясь по сиденью аморфной лужицей.

Тачка комфортная, а уж когда мы выехали с проселочной дороги на ровненький асфальт, и Стас вжал педаль газа в пол, так вообще кайф.

Он вдруг глухо выматерился и полез в бардачок. Достал футляр, нацепил на нос черные очки.

— Дурацкие, — хмыкнул я, поглядывая на него из-под ресниц. Действительно, у Стаса и без того морда пафосная, и любые аксессуары добавляют перед определением наречие «слишком».

— Все ради тебя, пьяная мразь.

Я поморщился.

— Фу, как грубо.

— Ну уж извини, — издевательски протянул он. — Я сейчас так зол на тебя, что не могу контролировать свою речь.

И все-таки не понятно…

— Чем же я тебя так разозлил?

Стас вздохнул, в который раз удивляясь тупости вопроса. Мельком глянув в мою сторону, он цокнул языком и произнес:

— Давай разложим все по полочкам. С самого начала, да? Итак, — он сильнее вцепился в руль, устремив взгляд на дорогу. Я тоже устроился поудобнее, приготовившись слушать. — Лет в 19-20 у нас был взаимный интерес. Мы напились и переспали…

— Ты меня трахнул, — машинально поправил я.

Стас, кажется, хотел что-то возразить, даже рот открыл, но все-таки промолчал. Брови его вдруг решительно сдвинулись, черты лица заострились.

— Вот оно что, — несколько растерянно пробормотал он, и в голосе его проскользнула какая-то такая изматывающая тоска, как у человека, который долго пытался найти решение проблемы, а потом выяснил, что ответ был на поверхности. — Так проблема в этом? В том, что ты был снизу? Или тебя испугало то, что тебе понравилось?

Я сжал губы в тонкую линию и отвернулся к окну, правда вернулся в прежнее положение, едва услышав вопрос:

— А если я уйду в пасс?

Что? Я не ослышался? Он уйдет в пасс? Подставит мне свою пижонскую задницу?..

Я даже позволил себе представить это: полумрак, мощное тело подо мной, жар, давление… Сладко, но чего-то не хватало.

— Не знаю, — честно признался я, пряча глаза.

— Но сегодня ты готовился к пассивной позиции, — продолжал докапываться Стас. Мозг подкинул воспоминания о том, как я старательно растягивал себя на кровати, предварительно вымывшись и внутри, и снаружи. Да, я готовился к этому. — Почему?

— Я не знаю, — снова повторил я, уже чуть более уверенный в своем неведении.

— Ты хотел этого, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Стас, но я все равно закричал:

— Блять, я же говорю, я не знаю!

Он только сдержанно улыбнулся, сворачивая к городу. Чудно. Лучше помолчим.

Поля и лесополосы за окном быстро сменились домами. Я заметил, что он поехал в противоположную от моего дома сторону, и спросил:

— Куда ты меня везешь?

— На траходром, — ядовито процедил он. — Ты не в том состоянии, чтобы сейчас появляться перед женой и дочерью. К себе я тебя тоже не повезу, поэтому поедем на мою вторую хату.

— Траходром? — переспросил я.

— Ага, привожу туда мальчиков иногда. Удобно, знаешь ли.

— И жена знает?

Он обворожительно улыбнулся мне:

— Конечно знает. Я не строил никаких иллюзий идеального семейного счастья. Сразу ей сказал, что ее залет — это случайность. Она могла сделать аборт, но не захотела, а я не настолько свинья, чтобы бросать своего ребенка. «Наше дело не рожать: сунул, вынул — и бежать» — не моя история.

— А Маша обвинила меня, что я заделал ей ребенка только ради прикрытия…

— А разве это не так? — Стас зарулил на парковку жилого комплекса.

— Не так! — немедленно окрысился я. — Я люблю свою дочь!

— Я тоже люблю своего сына, пусть даже он не запланированный, — спокойно произнес Стас, выбираясь из салона. — И именно поэтому не хотел ему врать.

— Мои не поймут…

Я направился следом за ним к подъезду и, наверное, если я был чуть более трезвым, я бы заметил и вспомнил, но нет, мозг работал не достаточно хорошо.

Наверное, я ожидал увидеть шикарную трешку, но явно не крохотную однушку, пусть с хорошим, но все-таки довольно скромным, по меркам Краснова, ремонтом.

Я засунул руки в карманы и окинул взглядом кухню, совмещенную с гостиной. Куча техники, диван, столик… и огромное панорамное окно, закрытое плотными шторами.