Сашка иронично вскинул бровь и даже рот открыл, чтобы пошутить про всяких слюнявых любовников с их сопливыми нежностями, но потом, подумав, вложил свою ладонь в ладонь мужчины.

Влас крепко сжал его пальцы, с нажимом провел по безымянному, будто надевал кольцо, и улыбнулся, даже в темноте заметив, как Яновский покраснел, пряча лицо в тонкую сбившуюся подушку.

Посреди ночи Влас резко очнулся. Сашка во сне перевернулся, высвободив свою руку из хватки. Он сжался в комочек под тонким шерстяным одеялом, слишком коротким для его роста, и ему явно было холодно. Власу одеяло, разумеется, тоже едва ли доставало до груди, а потому, рассудив, что возмущений не последует по крайней мере до пробуждения, встал, подтянул матрас вплотную и, накрыв Сашку вторым одеялом, лег рядом, прижимаясь со спины.

Яновский завозился во сне, устраиваясь поудобнее, и Влас обнял его рукой.

Проснулся он от приглушенных голосов.

Поморщившись, мужчина повернул голову в сторону говоривших и быстро заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд.

Камилла замолчала, а потом, улыбнувшись, помахала рукой.

— Блять, — прошептал Влас, приподнимаясь на локте. Сашка, который под одеялами угрелся и перевернулся к нему лицом, приоткрыл веки.

— Не переживайте, никто не заходил, — хмыкнул Давид.

Присмотревшись, Влас понял, что их с Камиллой матрасы тоже были сдвинуты.

— Так теплее, — закивала девушка, обнимая колени руками. Она помолчала немного, а потом продолжила разговор с Давидом, а Влас развернулся к Яновскому, который, видимо, был удивлен тому, что выспался.

— Давно так комфортно не спал, — откашлявшись, сообщил парень, блаженно потянувшись всем телом. — Но надо вставать. А не то засекут.

— Все знают и так, — отозвался Влас, падая обратно на подушку. Он тоже выспался и даже чувствовал прилив сил. Особенно после ужина, который им принесли в камеру. Там, кажется, даже мясо было… Он и не понял, проглотив свою порцию супа в рекордно короткое время. — Если сегодня будет обмен… Я не знаю, как смогу оставить тебя тут.

Яновский выдохнул резко, а потом сел, сбрасывая с себя одеяло, всем своим сосредоточенным видом показывая, что это обсуждать он не собирается.

Им принесли ужин — черствый хлеб и что-то напоминающее паштет. Воду по-прежнему приходилось пить из крана, который находился в крохотном помещении, примыкающем к камере. Там же был и туалет по типу дырки в полу.

За Яновским пришли, когда он еще даже не успел дожевать свою кусочек странного бутерброда.

— На выход, — мотнул головой боевик, незаинтересованным взглядом окинув камеру.

Сашка поднялся на ноги и, ни на кого не глядя, вышел.

Влас не стал его останавливать, просто морально готовился к невероятно длинному дню, наполненному ожиданием. Ближе к вечеру, от скуки уже готовый на стены лезть, он занял упор лежа и принялся отжиматься.

Камилла наблюдала за ним со своего матраса, а потом тихо спросила:

— Что делать будем?

— Ждать, — отрывисто бросил мужчина, через боль продолжая сгибать и разгибать руки. Мышцы дрожали, спина против воли прогибалась. Он сел и уставился на девушку испытывающе. — Или у тебя есть предложения?

Она закусила губу, пряча улыбку.

— Я имела в виду, как будем Александра спасать?

— Я буду его спасать, — произнес Влас и начал очередной подход.

Но не успел он отжаться и трех раз, как дверь в камеру распахнулась и вошел Сашка.

Бледный и какой-то совершенно невеселый.

Влас резко вскочил на ноги, всматриваясь в его лицо.

— Что случилось? Тебя отпустили раньше?

— Да, работы не было.

Света, пробивающегося через узкое окошко под потолком, было достаточно, чтобы увидеть…

— Что это? — холодно процедил мужчина, шагнув вперед. Он коснулся пальцами правой щеки любовника, погладив свежий длинный красноватый след.

…Значит, бил левша?

— Это старое, — буркнул Яновский, убирая его ладонь от своего лица.

Влас тут же зацепился взглядом за такие же свежие следы на запястье, будто кто-то крепко сжимал его руку…

Он мягко взял его за локоть, почти не надавливая, притянул поближе к себе, рассматривая. На костяшках изящных Сашкиных пальцев уже подсохли корочки, царапины от осколков тоже заживали, и вот какая-то сука решила оставить новые повреждения…

Почувствовав, что начинает злиться, Влас посмотрел в растерянные голубые глаза любовника и потребовал:

— Рассказывай.

Яновский бросил смущенный взгляд ему за спину, на Камиллу и Давида, и почти прошептал, пусть даже те его все равно не понимали:

— Нечего рассказывать! Один придурок шлепнул меня по заднице, пошутил, что перепутал с девкой. Я развернулся, чтобы ему врезать, но он перехватил за руку и ударил по лицу. Всё.

Влас, бешенство которого с каждым словом становилось все ощутимее, даже не дослушал до конца. Он отпустил руку любовника, подошел к двери и с силой постучал кулаком.

— Не надо! — вскричал Сашка, хватая его за локоть и пытаясь оттянуть назад.

Но дверь уже распахнулась и боевик с автоматом спросил, что ему нужно.

— Поговорить с твоим начальством хочу! — рявкнул Влас, упираясь ладонью в стену.

— Ну идем, — дернул плечом мужчина.

Влас мягко высвободился из хватки Сашки и, оставив его в камере, пошел вслед за террористом.

Его завели в комнатку, такую крохотную, что там места едва хватало для немногочисленной мебели, не то что для комфортного существования.

Но тем не менее все будто было на своих местах. Стол, стул, диван. На стене даже висела карта.

— Шарль, тут пленный хочет с тобой поболтать…

Обожженный сидел за столом и что-то быстро печатал в телефоне.

— Да? — удивленно приподнял он бровь, взглянув на Власа. — Ты что-то хотел? Решил остаться?

Он махнул рукой сопровождающему боевику, и тот быстро ретировался, прикрыв за собой дверь.

— Яновского кто-то ударил, — прямо произнес Влас, упираясь костяшками в стол и почти нависая над командиром. — И к нему цеплялись. Думаю, тебе известно, что будет, если они перейдут грань.

— А что будет? — невинно переспросил обожженный.

— Сомневаюсь, что он будет в состоянии держать скальпель или иглу, если с ним что-то сделают.

Главарь поморщил нос. Ему очевидно не нравился тон и попытки ставить какие-то условия.

— Да что ты говоришь? — хмыкнул он, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. — Ты имеешь в виду, если кто-то нагнет его и хорошенько поимеет?

Влас скрипнул зубами, пытаясь подобрать правильные слова и успокоиться, чтобы не заорать и не врезать.

А обожженный тем временем поднялся на ноги, встав в зеркальную позу и приближая свое изуродованное лицо к лицу Власа.

— Твоей сучке нужен секс, — доверительным вкрадчивым голосом сообщил террорист, — иначе она станет раздражительной и рассеянной. А мне нужна полная концентрация на деле.

— Не говори… так, — прорычал Влас, сжимая пальцы в кулаки с такой силой, что зажившие ранки на костяшках снова лопнули. — Не смей…

— А не то что? — высокомерно, прекрасно осознавая, что все в его власти, хмыкнул Шарль, и в его холодных злых глазах заплескалось глубокое удовлетворение.

Влас почувствовал, что его всего трясет. Кровь отлила от ног, ударила в голову. В ушах зашумело, а горло сжалось. Он прилагал колоссальные усилия, чтобы не врезать обожженному, и тот это понимал. И проверял границы.

А еще, видимо, испытывал низменное удовольствие завистливого и мстительного человека…

Зацепившись за эту мысль, Влас привязал к ней еще парочку: Шарль, вероятнее всего, француз, а еще точно перебежчик и… гей.

Осознание щелкнуло, будто лампочка зажглась.

Влас скривил губы в недоброй усмешке, а потом процедил:

— Ты ведь и сам был на моем месте, верно?.. Ты…

— Нет! — резко оборвал его Шарль, а потом снова сел в кресло и бросил на мужчину злобный взгляд. — Я не был на твоем месте. Увы, но не был.

Они помолчали какое-то время, а потом Влас уже спокойнее произнес: