Дверь тихо скрипнула, Катя вошла в комнату, выделенную лишь для них двоих.

— Самолет через два часа, — сообщила она, перехватывая маленький дорожный чемоданчик другой рукой. — Машина уже ждет нас.

Ее волосы были искусно завиты, а на лице сияла свежая улыбка и такой же свежий макияж. И даже спокойствие и благосклонность в голосе казались вполне искренними.

Влас, который с трудом боролся с желанием оттеснить Сашку плечом, закрывая собой от любой нечисти, все же остался на том же месте, где стоял. Яновский все-таки не нуждался в его защите, особенно, когда был готов к нападкам. Но Катя, судя по всему, нападать не планировала.

— Хорошо, — выдохнул Влас, пряча руки в карманы. — Мы сейчас спустимся.

— Да, — кивнула женщина, глядя только на него. — Я хочу поговорить с тобой наедине. Выйдем?..

— Нет, я выйду, — решительно бросил Сашка. — Хочу попрощаться с ребятами.

Влас удивленно приподнял бровь. Буквально час назад любовник заявил, что видеть никого не хочет, что он оскорблен и обижен, и не понимает, какого хуя на него все смотрят как на прокаженного, после того, как буквально каждому стало известно, что он гей. И вот он решил попрощаться с ребятами.

Но останавливать его мужчина не спешил.

Когда дверь закрылась, Катя резко произнесла:

— Я никогда не одобрю твой выбор. И да, я заметила кольцо на его пальце. И я знаю, сколько лет вы уже вместе. Но я все же думаю, что он худшее, что ты мог найти.

Влас промолчал, категорично складывая руки на груди. Сестра почему-то решила, что, если он ее младший брат, то она до старости имеет право отчитывать его, как мальчишку.

Хер с ней. Лишь бы поскорее домой добраться.

— Но он профессионал, это отрицать не буду, — продолжила Катя, презрительно наморщив нос, будто признание заслуг Яновского было для нее мучительно. — И я буду идти на контакт с ним только из любви к тебе. Но пусть только попробует оступиться еще раз…

— Не слишком ли много ты на себя берешь? — хмыкнул Влас, делая шаг вперед. — Каждый имеет право на ошибку.

— Он делает ошибку за ошибкой, и это приводит к катастрофе. Если бы не я, вы бы были уже мертвы или бы сидели там до скончания веков.

— Да ладно? — закатил глаза мужчина. — Мы здесь еще и потому, что их Обожженный оказался геем. Он пропустил нас.

— Если бы вы подождали один чертов день, вас бы вывезли по-тихому из базы, потому что с Шарлем договорились. Он не потерял бы лицо, все скинули бы на другого. А так из-за вас передохло много прекрасных людей! — вскричала Катя, бросив чемоданчик на пол. — И Халиг тоже! И медики, которые были захвачены в плен ранее!

Влас почувствовал, что начинает злиться по-настоящему.

— Я должен был позволить им изнасиловать его?

— Ты… — Катя захлебнулась словами, не зная, что сказать, а потом выдохнула: — Он вертихвостка! Он как магнит для озабоченных вроде тебя! Посмотри на него! В нем есть что-то, что притягивает людей, а вместе с ними и проблемы!

— Ой, только не надо представлять моего любовника в своей пост… — Влас резко замолчал, прижимая руку к щеке. Сестра сжала пальцы в кулак. Да, она отвесила ему такую пощечину, что у самой ладонь горела. — Прости.

Женщина мотнула головой и, подхватив чемоданчик, вышла из комнаты.

Больше она с ним не разговаривала. Ни по дороге в аэропорт, ни в самолете. Даже уже выходя из здания аэропорта она лишь махнула рукой не глядя и направилась в сторону парковки, где ее уже наверняка ждало такси. Или муж.

Плевать.

Влас покосился на Яновского, который смотрел в затянутое грозовыми тучами небо и тихо спросил:

— Поедем домой?

— К тебе? — немедленно уточнил Сашка, будто только этого вопроса и ждал.

— Да, я… Я думаю, мы должны решить, как быть дальше.

Яновский опустил глаза в пол и хмыкнул. Пальцами заправил прядь выжженных на солнце волос за ухо, и Влас уставился на его руку. Кольцо на безымянном поймало ускользающие лучи пробивающегося сквозь облака солнца, блеснуло, переливаясь всеми цветами радуги. Лаконичное, строгое и при этом изящное.

Отведя взгляд, мужчина достал из кармана пачку сигарет и выудил одну. Руки его дрожали от разом нахлынувших чувств и желания схватить любовника, сжать в объятиях и целовать-целовать-целовать его красивое лицо, загорелые на солнце щеки, искусанные губы.

Но он не посмел притронуться. Они проводили взглядом такси, которое увезло Катю домой, а потом одновременно достали телефоны.

— Звони ты, — пробормотал Влас, выдыхая дым в небо, и подошел ближе к урне, делая последнюю короткую затяжку. Взглянул на сигарету в своей руке, на смятый в нервном ожидании чего-то фильтр и, затушив о край, утопил в горке таких же жалких окурков, уже вымокших в дождевой воде. От зрелища потянуло блевать, а тошнота и так периодически накатывала из-за недавнего сотрясения.

Влас обернулся на любовника. Тот как раз разговаривал по телефону, улыбался, хотя, подумать, о чем можно смеяться и разглагольствовать с диспетчером?

Укол неправильной ревности пришлось потушить так же, как он поступил с сигаретой: он просто утопил свою блядскую ревность в куче таких же дрянных эмоций.

Яновский ему подобного дерьма не простит. Такой уж он, трахался с какими-то парнями, флиртовал направо и налево, ни во что его не ставил, даже в известность, и при этом яростно отстаивал свои права на подобное поведение.

Влас сжал зубы так, что эмаль заскрипела, и не так давно поврежденная челюсть взорвалась болью. Яновский тихо рассмеялся, отворачиваясь от ветра, который беспощадно рвал собранные в хвост отросшие волосы и трепал полы расстегнутого пальто.

Влас подошел ближе, замер напротив, а потом схватил за края. Сашка тоже застыл, забыв даже, что разговаривает по телефону. Он был против выражения чувств на людях, но…

— …ожидайте, машина будет через минут 5, — раздался в трубке мелодичный девичий голос. Влас ухмыльнулся, соединил края куртки и принялся медленно застегивать.

Сашка машинально нажал на отбой и улыбнулся. Несколько нервно и…

— А мне не холодно было, — дернул он плечом и отвернулся, чтобы — Влас знал наверняка — спрятать смущенный румянец.

Уже дома, кинув вещи, он первым ушел в душ, а Влас… да он даже и не знал что делать. Руки чесались от желания пробить какие-то варианты с переездом в другую страну, но он не хотел подключать ко всему этому Сашку. Знал ведь, что тот и соскочить может, что будет искать миллион вариантов, почему это невозможно. Нет, здесь нужно было максимально нарыть информацию самому.

У него были друзья за границей, он мог бы определенно поузнавать про условия, да и денег для переезда сперва стоило бы скопить. И тогда Яновский уже не сможет сказать «нет».

Хотя… блять, это же Яновский! Он мог сказать «нет», даже тогда, когда больше всего на свете хотел бы сказать «да».

Влас заказал доставку еды на дом и только потом медленно прошелся по квартире, открывая окна на проветривание. Погода, конечно, не то что в Мабуре. На улице вот-вот должен пойти дождь, но это все ерунда. Главное, что не выжигающий легкие зной и не скучный желтый песок.

Яновский вышел из душа, кинул, что ванна свободна, и упал на диван, блаженно простонав что-то про его любимые пружины.

Когда Влас закончил с водными процедурами и вышел в гостиную, Сашка уже спал на неразложенном диване, укрывшись тонким пледом, а на столике стояла нераспакованная и нетронутая еда.