И при всём при этом он ещё умудрялся заполнять и Ликину анкету.

Тем временем они отъезжали от города всё дальше и дальше, пока не остановились в красивом сосновом бору – у ресторана под вывеской «Белая лошадь».

Владик снова склонился над анкетой, но уже через минуту вернул.

– Получите, готово.

Лика перелистала. Всё было заполнено как надо, аккуратно и почти печатными буквами: всё–таки немного в дороге машину трясло. В конце стояла подпись: «В.Чиляев (Чиля)».

Шофёр куда–то ушёл. Видимо, заказывать ужин.

– Спасибо вам большое за опросник, Владислав Владимирович! – поблагодарила Лика.

– Пожалуйста, – ответил он.

– А мы здесь надолго? – спросила она. – Как мне потом вернуться в город?

– Да мне туда же, – успокоил он. – Что–нибудь съедим, отдохнём и поедем назад. Вы где ночуете?

– В «Огнях».

– Не беспокойтесь, я вас довезу.

Из ресторана, как в старом кино, выплыл абсолютно седой, очень толстый, но бодрый швейцар. Подойдя к машине, открыл именно Ликину заднюю дверцу, подал руку в чистой белой перчатке, широко ей улыбнулся.

Со словами: «Очень приятно, очень. Прошу вас, милая дама, прошу–с, всё уже для вас почти готово», – помог Лике выбраться из высокого джипа.

Начштаба вышел из машины следом. Швейцар не обратил на него ни малейшего внимания, а нежно взял Лику под локоток, повёл и усадил за столик на открытом воздухе. В белом подошёл следом, сел напротив, закурил и с любопытством глянул в Ликины зелёные глаза.

Лика перевела свой взгляд в сторону, на швейцара у дверей, и спросила:

– Как вы думаете, Владислав Владимирович, а он меня ни с кем не перепутал? Такой весь почему–то обходительный со мной…

– Меня величать не обязательно, – пропустил он вопрос мимо ушей и представился: – Влад. Ещё меня коллеги называют Чиля. Погоняло, значит, такое, ну, или псевдоним, как вам будет угодно. Это у вас в анкете – имя, фамилия, отчество…

Влад говорил и при этом с тоской смотрел мимо неё, куда–то поверх огромных сосен или ещё дальше – в вечернее небо, в космос.

– А я Лика, – громко сказала она, пытаясь тем самым вернуть его из космоса за столик, и дальше попросила:

– Пожалуйста, Влад, когда говорите со мной, не выбирайте слова. Прошу вас очень, не делайте этого, ведь вам, наверное, трудно.

– Что ж, Лика, мне, как и Петг’овичу, очень пг’иятно познакомиться, – живо откликнулся он. – Это так швейцаг’а зовут. И он вас ни с кем не пег’епутал, я думаю, вы ему пг’осто понг’авились сг’азу. – Влад перевёл взгляд с сосен на Лику. – И в этом нет ничего удивительного, должен я вам откг’овенно заметить.

Затем подытожил:

– Счёт выпишут мне, если вас это волнует.

– Вы с этим Петровичем знакомы? – спросила Лика, чтобы хоть что–то спросить.

– Давно знаком, – подтвердил Влад и добавил: – Когда в заведении, где он работает, наглеют и пег’естают готовить и обслуживать людей на должном уг’овне, Петг’ович пег’еходит в дг’угой кабак. Более пг’иличный, по его мнению. Я тоже пег’ехожу, чтобы питаться, вслед за ним.

– Что же он тогда с вами так неласков? – удивилась она.

Влад энергично затушил свой окурок в пепельнице и пояснил:

– Он евг’ей, хоть и Петг’ович. Считает, что я непг’авильно тг’ачу деньги. Не на то, и не на тех.

– Но вы же тратите свои деньги! – ещё больше изумилась Лика.

– Совег’шенно вег’но, – согласился он. – Но ему всё равно жалко. И мои деньги, и меня.

– Почему же ему вас жалко?

– Он меня как–то спг’осил: «Скажи, сынок, не бедствуют ли твои родители и близкие тебе люди в то самое вг’емя, когда ты в кабаках несколько тысяч каждый раз оставляешь?» Я ему по пьяни и пг’изнался: батя, кто мой отец, я никогда не знал, а матушку совсем не помню. Хотя, знаете, Лика, она меня целых тг’и месяца своим молоком ког’мила, грудью. Всё вг’емя пытаюсь это вспомнить, но никак не могу. Говог’ят, это невозможно, в пг’инципе. Слишком был тогда мал. Меня бабка и двое дедов воспитывали, нет уже в живых из них никого.

Толстая и какая–то вся домашняя официантка по очереди принесла и поставила на лавочку рядом с их столиком два начищенных медных тазика, положила белоснежные полотенца. В тазиках плавали дольки лимона и какие–то лепестки.

Влад встал, с удовольствием ополоснул лицо и руки. Лика тоже стала мыть свои ладошки.

На столе тем временем появилась еда – салаты нескольких видов, оливковое масло прямо в бутылке, коньяк, виски, разное вино, чёрная и красная икра в стеклянных банках, много зелени, мясо, рыба, рис и гречка на гарнир. Кое–что из этого подали почему–то даже в сковородках.

– Теперь я понимаю вашего Петровича. – Лика с недоумением посмотрела на стол и его сервировку. – Это же просто невозможно всё съесть и выпить. Зачем же портить дорогие продукты?

– Да вы так, Лика, не волнуйтесь, – прикурив новую сигарету, сказал Владик. – Водитель всё упакует, отвезёт на базу. Там моим тоже ведь надо чем–то водяг’у закусывать. Кстати, об этом…

Не спрашивая, он налил Лике красное вино, а себе виски. Поднял бокал, проницательно посмотрел, и – она была уверена в этом! – проник через Ликины широко раскрытые зрачки куда–то прямо в неё, глубоко вовнутрь, потом разглядел её там, изнутри, всю. Да так в ней и остался.

– Ну, чтоб не чокнуться, – сказал он с улыбкой.

– Рада знакомству, – Лика, смутившись, чуть пригубила вино и улыбнулась. – Вкусное.

– Вы пг’елесть, Лика, – профессорский внук тоже еле заметно улыбнулся. – Пег’вый раз такое слышу – вкусное вино. И ни разу такое не пил.

– Я не очень в этом разбираюсь… – Лика невинно опустила глаза.

– Ну и здог’ово, если не очень, – одобрил он и обеспокоенно спросил: – А вам не холодно, милая Лика?

– Нет–нет, что вы, Влад, вечер очень тёплый, – успокоила она. – Ещё здесь так красиво: сосны, горы, солнце садится… Спасибо вам, что вывезли за город.

Лика подняла на него глаза и мило улыбнулась. Она на тысячу процентов была уверена, что уж после таких её слов, кто–кто, а этот удивительный мужчина точно не упустит возможности прямо сейчас пригласить питерскую гостью прогуляться по вечернему лесу. Чтобы вдоволь там насладиться… Этими, как их там называют? Красотами дикой сибирской тайги.

Лика живо себе представила, как будут выглядеть эти красоты. Ну, нет. Что она, на самом деле, чокнулась?! Никаких прогулок!

– Здесь есть довольно неплохие домики для гостей, – небрежным тоном произнёс картавый Владик. – Можно остаться и пег’еночевать, сон будет кг’епче, чем в «Огнях». Там же под окнами – шумный пг’оспект, машины.

Лика максимально удивлённо вскинула бровки.

– Но Влад, вы же только что сказали, что вам сегодня ещё нужно в город?

– Мне да, у меня в час ночи встг’еча намечается с «кг’отом», – с некоторым сожалением подтвердил он. – Но вы–то можете остаться и пег’еночевать, вам ведь ничто не мешает. Петг’ович натопит для вас баньку. Здесь спокойно, бояться вам некого. А утг’ом за вами заедет моя машина.

– Знаете, а вы тоже оказались прелесть, Влад, – откровенно признала Лика.

– В самом деле? – удивился он. – Это почему же?

– И я ведь первый раз такое от мужчины слышу.

– И что ж особенного я сказал?

– Обычно оставляют переночевать ведь для другого. Для себя любимого. Ну, не из соображений гостеприимства. Вы же понимаете, о чем я говорю?

Лика почувствовала, что краснеет, но твёрдо добавила:

– Хотя, знаете, я видела вашу помощницу в джинсовом костюме. Наверное, я переоцениваю себя как женщину.

– Нет, не пег’еоцениваете, – возразил он, нежно глядя на Лику. – Часам к тг’ём ночи я вег’нусь и постучусь к вам. Пустите, Лика?

– Да, вам я открою, Влад, – неожиданно для самой себя, но честно ответила Лика. – Мне кажется, что мы знакомы с детства…

Больше они на эту тему не разговаривали. И так обоим было всё предельно ясно. Ещё с ним время пролетело как–то незаметно.

Потом Владик посмотрел на свои часы и сразу же уехал на встречу с «кротом». А Петрович приготовил для неё баньку. Натопил не жарко – в самый раз. И домик, правда, оказался приличным – из свежесрубленного леса, пахнущий деревом, чистый. Как в сказке.