Она ждала. Но Владик не вернулся – ни в три, ни в четыре, ни в пять.

«Такая вымытость зазря пропадает!» – издевалась она над собой, поворачиваясь и разглядывая всю себя, от макушки до пяток, в большом зеркале, повешенном как раз напротив широкой кровати. Лика почему–то с самого первого взгляда была уверена, что окажется этой ночью с ним в одной постели, вот только боялась даже самой себе в таком признаться.

Где–то только после пяти утра командированная аспирант Якубовская заснула, а в восемь за ней уже пришла машина. Не позже половины девятого нужно было вернуться в гостиницу, чтобы успеть подготовиться к назначенной на десять встрече. С очередным анкетируемым господином. Спасибо, хоть об этом дитя из жёлтой папки не забыло и отправило за ней водителя.

От приготовленного Петровичем завтрака Лика наотрез отказалась. Швейцар проводил гостью до машины, ласково при этом называя доченькой. Открыл, как положено, дверку. Настаивал, чтобы она взяла с собой хотя бы бутерброды, так как ему хорошо известно, как и чем в этих гостиницах кормят. Лика не стала его обижать, взяла у старика из рук тяжёлый пакет, за что себя потом три дня хвалила.

По дороге она, конечно же, спросила у водителя:

– Ваш шеф ничего на словах не просил для меня передать?

– Нет, ничего, – ответил водитель. – Только сказал, что в восемь, «кг’овь из носу», я должен забрать вас и отвезти, куда скажете.

– А сам он сейчас где? – спросила Лика.

– Извините, но я этого не имею права говорить, – несколько смутился водитель. – Тем более, у меня сейчас не отключена батарейка на мобильнике.

Лика не поняла, при чём здесь батарейка собственно. Водитель пояснил: мобильник, даже если по нему не разговаривают, и он просто лежит в кармане, но не отключён при этом от батареи питания, всё равно работает как радиопередатчик на своей частоте. Следовательно, на эту частоту могут выйти и прослушивать всё, о чём говорят рядом.

Лика подумала: жуть какая–то, конспирация как в девятьсот семнадцатом году!

Глава 4. Приезжий киллер

Чиля уже три с половиной часа, сидя на диване, дремал в загородном особняке местного криминального авторитета по кличке Синий. Ровно в восемь утра он позвонил Синему на мобильный и, не здороваясь, произнёс заранее заготовленное:

– Я знаю, что вы с семи до восьми бегаете, Николай Константинович. Пока вы идёте к душу, я бы хотел сказать вам кое–что важное. И это важное с сегодняшнего дня должно заботить не только меня, но и лично вас.

– Кто это?

– Чиляев. Меня сегодня заказали, как я знаю. А ближайший местный стол заказов только ведь у вас.

– Ты придурок? – услышал Чиля в трубке. – Дай свой телефон кому–нибудь из тех, кто сейчас рядом с тобой.

– Это не подстава, ошибаетесь. Я здесь один. Звоню из детского садика, потому что мой телефон, в отличие от вашего, слушают точно. Все, кому не лень.

– Ну–ну… И где ты взял этот мой номер?

– Купил в казино. Всего пятьсот баксов. Я могу к вам сейчас подъехать?

– Да ты уже давно подъехал, парень, – вздохнули на том конце. – Подожди пять минут, не отключайся.

Не пять, а больше десяти минут Чиля терпеливо ждал, слыша в трубке лай какого–то пса. Сторож детского сада искоса поглядывал на Чилю. И это несмотря на то, что он дал ему триста рублей, чтобы срочно позвонить. Потом кто–то подошёл к Чиле сзади и дружески похлопал по плечу.

– Можно уже ехать. Николай Константинович вас ждёт.

Чиля молча положил трубку на рычаг и пошёл за человеком, лицо которого ему показалось знакомо. Он стал вспоминать и вспомнил, что три дня назад, когда он ночью в своём штабе просматривал видеозапись вечерних теленовостей, его провожатый промелькнул в одном из сюжетов. Это был директор рынка Центрального района города. Очевидно, он оказался к Чиле ближе всех, когда местонахождение «придурка», что позвонил Синему пятнадцать минут назад на мобильный, там определили по номеру телефона, который высветился на экране. Садик ведь тоже был расположен в Центральном районе, не так далеко от рынка.

Директор на своей машине довёз Чилю до ворот дома местного криминального авторитета и с рук на руки передал охране. Двое молодых людей, спортивное телосложение которых не могли скрыть даже пиджаки на размер больше нужного, вели себя с гостем не грубо, но по принципу: «Ничего личного, мы люди подневольные».

Чилю обхлопали и ощупали с ног до головы на предмет выявления чего–нибудь металлического, потом попросили вытряхнуть всё из карманов.

«Деревня есть деревня», – отметил про себя Чиля. Он не раз бывал в подобных домах под Москвой. Там с незнакомым человеком поступали более изысканно – предлагали посетителю на время переодеться в гостевой комнате «во всё домашнее для барбекю», что вовсе не исключало, конечно же, последующей проверки содержимого карманов в отсутствие владельца, ведь это содержимое может многое сказать о госте.

Чиля вытащил из своих карманов две пачки сигарет, зажигалку и ворох русской мелочи – сотни, пятисотенные. Больше у него с собой ничего не было, даже мобильного телефона.

– А на чём ты записал номер хозяина? Ты же недавно звонил?

– Зачем записывать? Так запомнил.

– Николай Константинович больше этим телефоном не будет пользоваться.

– Знаю, он отдал его своей собаке.

– Кому–кому?

– Там кто–то тявкал постоянно…

Чилю завели в приёмную к Синему и посадили на длинный кожаный диван, с обоих концов которого стояли рыцари в доспехах и с мечами. Вернее, рыцарей как таковых не было, просто кованая средневековая амуниция – во весь рост, с закрытыми забралами на шлемах. Что называется, для мебели.

«О вкусах не спорят», – подумал Чиля.

Когда прошли первые полчаса, он засомневался, что в кабинете кто–то есть. Однако вскоре массивная дверь приоткрылась, и Чиля увидел в проёме девушку со сверкающим жёлтым металлическим подносом в руках, полным грязной посуды. Чашка, вилка, ложка и тарелки тоже были такого же цвета.

«Не иначе из золота всё», – догадался Чиля.

Девушка пухлым задом прикрыла за собой дверь и со значением произнесла, обращаясь к нему:

– Николай Константинович сейчас чересчур заняты. Но обязательно вас примут, когда освободятся.

Чиля кивнул, откинулся на спинку дивана и вскоре задремал, так как почти не спал уже больше двух суток.

Вчера из «Белой лошади» он приехал в свой штаб на встречу с «кротом», потому что это было очень важно. Когда только приступил к беседе в приватной переговорной, его пригласили к телефону в кабинет. Звонила секретарь и она же по совместительству личный психолог кандидата Рыбчинская.

– Владислав Владимирович, вам сказали всё бросить и срочно приехать.

– Кто и когда мне это сказал? – почти с неподдельным изумлением спросил Чиля.

– Только что я вам сказала. То есть меня попросили вам позвонить и это передать.

– Кто?

– Сам. Это очень срочно.

– А вы сможете сказать ему, что мне сначала необходимо теплее одеться?

– Знаете, он меня предупредил: если вы станете, как обычно, шутить и юлить, передать вам вот что: «Это распоряжение, а не просьба».

– Слушаюсь, – спокойно и даже ласково произнёс Чиля, после чего так долбанул трубкой по дешёвому пластмассовому аппарату, что он разлетелся вдребезги.

Тут же вошла его помощница, привычно поменяла аппарат на абсолютно такой же новый и участливо спросила:

– Могу я чем–то помочь тебе прямо здесь и сейчас, мой любимый начальник?

– Можешь, – поморщился Чиля. – Налей граммов сто, больше мне не надо. – Потом подумал и добавил: – И меньше тоже не хочу.

В просторных четырёхкомнатных апартаментах ведомственной гостиницы местного металлургического комбината, где проживал кандидат, в половине второго ночи вовсю кипела работа. Народ толпился, звонил друг другу на сотовые, хотя собеседник часто находился буквально в пяти метрах. В прихожей у кулера стояла очередь за кипятком. Рядом, на столике и на полу, был рассыпан растворимый кофе, под ногами у входящих хрустел сахар. Окна были настежь раскрыты, чтобы проветрить помещение от густого табачного дыма.