До Анапы мы доехали после всех возможных обедов, но хотя бы ранним вечером. Дорогу я уточнил у постовых милиционеров на въезде в город, и совсем скоро мы остановились перед солидным железным забором, который наполовину закрывал большой двухэтажный особняк из белого кирпича. Покупатель «двушки» явно не бедствовал.

Я в последний раз повернул ключи зажигания, выключив двигатель, мы собрали наши вещи, которые за время пути буквально заполонили салон. И я нажал на кнопку звонка, который глухо отозвался где-то в глубине участка какой-то знакомой мелодией. Впрочем, я её не опознал.

Хозяином этого особняка — а теперь и «двушки» — оказался пожилой и совершенно седой армянин, который попросил звать его Самвелом. Мы тоже представились.

Он принял у меня ключи от транспортного средства, которое я уже привык мысленно называть «моим» или «нашим», посидел за рулем, поиграл включателями и выключателями, послушал белый шум радио, а потом развалился на переднем сидении, вытянув ноги наружу.

— Ну как ласточка, хорошая? — спросил он.

— Нормальная, — слегка уклончиво ответил я, поскольку представлял себе, насколько «двушка» далека от нормальных машин. — Всё протянуто и отрегулировано, за эту поездку обкатка закончилась, так что нужно масло поменять и ТО провести, но в целом нареканий нет. Дорогу держит, руля слушается. Что ещё надо от автомобиля?

— Это да, раз ездиить, то и хорошо, — согласился Самвел. — Спасибо, что пригнал, век не забуду!

Он преувеличивал, разумеется. Хотя я не исключал, что этот непростой кавказец срисовал нас сразу и на веки вечные, и если ему нужно будет — найдет обязательно. Но думать о плохом не хотелось.

— Вы сейчас куда? — вдруг спросил он.

— Мы хотели на несколько дней в городе остаться, попробуем гостиницу найти или комнату снять, — объявления о сдаче жилья встретили нас за несколько километров от Анапы, а потом ими пестрели все улочки, которые мы проезжали. Что происходило в реальности, какое это жилье и сколько стоит — я не знал, в курортных ценах восьмидесятых не ориентировался, но надеялся, что всё будет не так страшно, как мне представлялось. — Ещё билеты надо на поезд купить, нам пятого в Москве надо быть.

— Э-э-э, с билетами у нас трудно, — Самвел недовольно поцокал языком и покачал головой, как бы показывая нам, насколько это трудно. — Нету у них в кассах билетов никогда. Но если не жалко переплатить два-три конца, но они есть. Вот такая загадка.

Ничего загадочного я в этом не видел. Какую-то систему учета на железной дороге введут совсем скоро, к концу восьмидесятых, но чтобы коренным образом переломить ситуацию, потребуется три десятилетия, введение паспортов, очень жесткий контроль и прочие методы, которыми так славилось наше будущее. Ну а пока процветала спекуляция, отягощенная многочисленными бронями для лиц, которые — по мнению советской системы — имели определенные привилегии. Студенты в категорию привилегированных особ не попадали.

Я не знаю, чего ждал этот мутный Самвел. Возможно, чтобы мы с Аллой впали в отчаяние и стали умолять его о помощи, на которую он явственно намекал. Но у нас за плечами были полторы тысячи километров дороги, происшествие в Шахтах и нечто очень похожее на секс в Красном Колосе. Так что мы были усталыми и безразличными к любым ударам судьбы. К тому же у меня оставались нетронутыми два «вездехода» от предобрейшего Михаила Сергеевича, которые могли помочь и с гостиницей на несколько дней, и с билетами на паровоз в столицу нашей необъятной родины. А где-то рядом были песчаные пляжи, синее Черное море и желтое солнце, которое уже клонилось к закату. Я смотрел в будущее с определенным оптимизмом, поэтому Самвелу не удалось нас поразить. Но этот армянин оказался настырным и зашел с другой стороны.

— У меня квартира есть! Прямо у моря! — радостно воскликнул он. — Однокомнатная, но просторная, с кухней и раздельным санузлом! Если хотите, можете там остановиться!

Это было интересное предложение. Правда, как в том анекдоте, был нюанс. Я был уверен, что этот товарищ даже срать бесплатно не ходит.

— И сколько это будет стоить на пять дней?

— Червонец, — он с хорошо сыгранным сожалением развел руками. — По рублю с человека за сутки. Божеская такса!

Ни на одном из объявлений, которые предлагали жилье в Анапе, цены не фигурировали. За гостиничный номер я готовился отдать рубля три за ночь — или даже пять-шесть, как повезет. Так что это предложение Самвела меня устраивало полностью, в отличие от тройной цены за билеты на поезд. С другой стороны, с билетами он тоже мог помочь, а я был готов немного доплатить за отсутствие необходимости самому махать всемогущей бумажкой.

Конечно, был шанс, что эта квартира находится где-нибудь у черта на куличках — например, этот особняк располагался в каком-то поселке со странным названием Супсех, от которого до песчаных пляжей было километров шесть или даже больше. Будь у меня машина, я бы рискнул остановиться и здесь, но «двушка» нам уже не принадлежала, а пешкодралом таскаться отсюда на пляж — мы скорее вымотаемся, чем отдохнем.

— Согласен, по-божески, — сказал я. — Где она находится?

— Почти у рынка! До моря буквально пять метров!

Тут он явно преувеличивал — вернее, преуменьшал, причем серьезно. Но если квартира находится хотя бы в километре от воды, уже хорошо. Правда, я не стал оповещать Самвела, что понятия не имею, где тут у них рынок. Я лишь понадеялся, что где-нибудь рядом с центром города.

— Хорошо, договорились, — я достал из кармана бумажник, а из него — десятку. У Самвела буквально загорелись глаза, когда он увидел купюру. — Покажете?

— На ласточке отвезу! — радостно пообещал он.

— Ал, ты как? Не против.

Она еле пожала плечами — мол, сам разбирайся, я на всё согласная. Ну и ладно. Побуду немного боссом.

Мы погрузились в привычный салон «двушки» и поехали по узким анапским улицам. Ехали, впрочем, быстро и частично по знакомой дороге — сначала по шоссе к перекрестку, от которого уходили три дороги — по одной из них мы и приехали сюда, там наш гид свернул вглубь города, потом ещё свернул. Водил Самвел уверенно, хотя я бы у него выиграл — если бы мы, конечно, затеяли соревнование.

Вскоре выяснилось, что он решил заодно показать нам город и его достопримечательности.

— У нас в Супсехе, чтобы до моря рядом, но не добраться — отвесная скала прямо вниз. Мы в детстве бегали через город, но это долго… откуда только силы были? Наши хотят лестницу организовать, но это такое дело… мне не нужно, но туристам, наверное, понравится… Это вот морвокзал, если прогуляться по воде решите, то вам сюда, вон там, — жест рукой в неясном направлении, — билеты продаются. Куда прёшь! Пляжи вон там, — ещё один жест рукой куда-то налево, — но вы уходите подальше, тут рядом туристов…

— Егор! Там море!! — воскликнула Алла.

Я повернулся — она буквально прилипла носом к стеклу и смотрела примерно туда, куда указывал Самвел. Сейчас там был парк, но, видимо, она углядела полоску воды, когда мы проезжали одну из аллей. Я пожалел, что не поехал по серпантинной дороге. Да, трудно, но девушек надо радовать.

— …много, — как ни в чем не бывало закончил свою фразу наш водитель. — Но совсем далеко ходить не надо, там санатории, у них свои порядки, ну их. Немного отойдите от толпы и всё.

— А что, уже приехал народ? — поинтересовался я.

— Не очень пока, но едут и едут, а скоро вся страна тут будет. В эту квартиру уже через неделю записались хорошие люди, по полтора рубля договорился! — похвалился он. — Так что вы сильно не мусорите, — он запнулся. — Но если что, жена уберет. А народ еще поедет, до августа тут этот… как его… ажиотаж — во! — будет. А потом снова тишина и покой, — как-то грустно заключил он.

А я подумал, что этот Самвел вряд ли замешан в каких-то сильно незаконных операциях. Обычный деятельный армянин с шилом в пятой точке, который хорошо видит выгоду в обыденных вещах и умеет эту выгоду извлекать. У него наверняка полгорода знакомых, а вторая половина когда-то имела с ним дело и осталась довольна сотрудничеством, так что он легко затевает новые предприятия, поскольку знает, что всегда найдет помощников. Пока что он крутится на низовом уровне, но когда Горбачев разрешит кооперативы, этот Самвел будет в первых рядах оформлять нужные бумажки. Да и в девяностые он не пропадет, я почему-то был уверен в этом. Возраст только, но тут ничего не попишешь — все мы смертны.