По моим прикидкам, почти новая «двушка» принесла Михаилу Сергеевичу — ну или его сыну, не знаю, как они делили прибыль — тысяч пять внезапной прибыли. Брать за свою работу водителем скромный червонец или даже пару я не хотел — хотя за три дня поездки это была нормальная зарплата, особенно для студента. Я рассчитывал минимум на сотню — а лучше на полторы. Это позволило бы мне быть чуточку более свободным в социалистическом настоящем и перестать — хотя бы на какое-то время — считать рубли до стипендии или перевода от родителей. Но ещё больше меня устроили бы триста рублей — с ними у меня появилось бы много новых степеней свободы.

Остаток дня мы с Казахом провели в комнате. Он лежал и читал Стругацких — я заставил его помыть руки после курицы, и это его заметно задело, так что мне пришлось апеллировать к ценности издания. Жасым со мной согласился, но всё равно сидел надутый.

Ну а я листал купленный у метро «Атлас автодорог СССР» и пытался понять, в какую авантюру я ввязался.

Вернее, мне это было по барабану, но я хотел к отправлению в путь быть готовым настолько, насколько это возможно. В своем будущем я слишком привык к тому, что можно в любой момент закинуть свою тушку в уютное чрево «солариса» или, например, «креты», на которой я немного поездил пару лет назад, — и отправиться в любом направлении, не задумываясь о том, что я буду делать, если посреди трассы закончится бензин. В конце первой четверти XXI века такой исход был настолько маловероятен, что никто из водителей на него не закладывался. Заправки были буквально на каждом шагу, через шаг — автосервисы на любой вкус, от официалов до гаражного кооператива имени дяди Ашота. Куча придорожных кафе и гостиниц с охраняемыми стоянками, где можно переночевать, не переживая за оставленную на улице машину. Но сейчас ничего этого не существовало. Редкие значки заправок на всей трассе были привязаны к городам и поселкам. Где-то в тех же городах предлагалось искать и СТО.

Про давно забытые талоны на бензин я вспомнил сразу. Про то, что мой любимый 92-й сейчас считается пижонским и легко заменяется 76-м — чуть погодя. Для «двушки» его вроде бы хватало, да и конструкторы «Жигулей» всегда ориентировались на самые простые сорта топлива — во всяком случае, в советское время. Про требования к экологии ещё никто не слышал, никаких буржуйских излишеств вроде антиблокировочной системы или коробки-автомата в отечественном легковом транспорте не предполагалось, не говоря уже о каких-то там кондиционерах. В той «двушке» вроде были ремни безопасности, но за их игнорирование пока ещё не спрашивали по всей строгости советских законов.

Мне не хотелось переживать из-за неизвестных опасностей, подстерегавших водителей в эпоху развитого социализма. Народ и тут как-то справлялся с огромными расстояниями между местами жительства и отдыха; про автопутешествия даже рассказывали в кино. Так что я надеялся на вполне благополучный исход. Но легкий мандраж меня всё ещё не оставлял.

Без четверти семь я быстро собрался и вышел, бросив Казаху, что скоро вернусь. Тот уже успел погрузиться в мир НИИЧАВО, подремать и погрузиться обратно, так что лишь сопроводил мой уход неприличным кашлем.

Рабочий таксофон находился через дорогу, на нашей местной торговой площади, где были собраны три магазина — в том числе один промтоварный — и кулинария. И этот таксофон был свободен. Я набрал нужный номер, послушал длинные гудки — втайне переживая, что вчерашняя встреча со стариком происходила лишь в моем воображении — и, наконец, услышал знакомый голос.

— Михаил Сергеевич, это Егор. Звоню, как и договаривались.

— О, здравствуй Егор. Приятно, что ты так пунктуален, — старик говорил достаточно тепло, чтобы меня немного отпустило. — Ты уже придумал, что тебе нужно для поездки?

— Конечно, — я изобразил улыбку, которую мой собеседник, разумеется, не увидел. — Запишите?

— Я готов.

По большому счету, ничего сверхъестественного я не просил. Трос для буксировки и провода для прикуривания, если их ещё нет в багажнике — без этих плодов инженерной мысли я и на «солярисе» на дальние маршруты не выезжал. Напомнил Михаилу Сергеевичу о необходимости доверенности на транспортное средство, без которого меня примут при первой же проверке документов. Сейчас эта доверенность требовала нотариального заверения, но я был уверен, что старик легко с этим справится — раз уж ему по силам было сделать водительское удостоверение совершенно постороннему человеку.

И, в принципе, всё. Больше мне от Михаила Сергеевича ничего не было нужно. Доступ в машину, документы… ну и деньги, конечно.

— И талоны на бензин… — заикнулся я под конец списка своих желаний.

— Да, я помню, — мне показалось, что старика немного огорчило моё напоминание.

Видимо, он гордился своей памятью и не терпел, когда кто-то пытался поставить её под сомнение.

— Тогда всё, — выдохнул я.

Сейчас, наверное, был самый удобный момент для разговора о деньгах, но я так и не решился начать его. Зато у Михаила Сергеевича подобных проблем не было, но он сделал так, что я всё равно заговорил о презренном металле первым.

— Что ж, Егор, ты запросил, скажу прямо, немного. Я грешным делом подумал, что придется всю машину забивать вещами по твоему заказу. А тебе словно ничего и не нужно сверх… — он замялся, подыскивая нужное слово.

— …необходимого? — помог я. — Без этого рискованно выезжать на дальний маршрут, — «особенно с советским сервисом», — а сам я вряд ли сподоблюсь купить эти вещи.

— Да, я помню — у студентов вечно нет двух вещей: времени на учебу и денег на еду, — в трубке раздался смешок. — Касательно оплаты. Я думаю, трехсот рублей будет достаточно для того, чтобы возместить расходы на дорогу и потраченное тобой время. Как ты думаешь?

Первая моя мысль была полностью нецензурной. Потом я подумал, что нам рассказывали не всё, что телепаты в КГБ были, и они не зря ели свой хлеб. Ничем другим я не мог объяснить, каким образом этот милый старичок угадал, какую сумму я буду просить. Вот откуда он её взял? Посчитал проценты от цены «двушки»? Или это действительно тот опыт, который сложно пропить?

Для меня триста рублей были вовсе не самоцелью всего этого мероприятия, а лишь приятной добавкой к тому, что считал неплохим развлечением. Триста рублей — это месячная зарплата инженера средней руки на каком-нибудь секретном заборостроительном заводике. Или два с лишним оклада научного сотрудника младшего возраста в обычном советском НИИ. В общем, приличная сумма по нынешним временам, когда деньги измерялись бог знает в чем — айфонов ещё не было, да и индекс бигмака в страну почти победившего коммунизма не проник. Что-то из этих трех сотен придется отдать за возможность поесть в дороге; что-то может уйти на гостиницу — если мне повезет со свободным номером. Что-то я потрачу на обратную дорогу — на билеты и на еду. Но всё остальное отлично дополнит мою стипендию и позволит хоть какое-то время не экономить и купить, например, нормальные джинсы — вернее, хоть какие-нибудь, поскольку даже при покупке «фирмЫ» можно было с высокой долей вероятности нарваться на индпошив безвестного турецкого портного. Лет через пять-шесть с этим будет чутка попроще, но я не хотел ждать столько времени.

— Да, такая сумма подойдет, — как можно небрежнее ответил я, но всё же добавил: — Спасибо.

— Да не за что, Егор, — воскликнул Михаил Сергеевич. — Знал бы ты, как ты нас выручаешь!

Я не изучал проблему доставки легковых автомобилей из одного региона в другой во времена СССР, но предполагал, что всё можно было организовать гораздо проще. Например, подсунуть эту «двушку» в автовоз, которые везет, допустим, «москвичи» в Краснодар. Хотя я не исключал, что это могло обойтись старику сильно дороже, да и товарищи по партии — а я не сомневался, что он партийный — могли не оценить его новации. Хотя вот подделка документов ему с рук, судя по всему, сходила. Или эта информация просто копилась в какой-нибудь секретной папочке, чтобы в нужный момент добавить щепотку компромата к просьбе вышестоящих начальников освободить кабинет по собственному желанию. Честно говоря, мне на все эти перипетии было наплевать.