- Но ты её начал.

  Мози вдруг поняла, что они одни в тысячелетнем лесу, отошли далеко от забытой духами лечебницы, и у Эльбера конечно есть пёс, но больше у Эльбера нет ничего. У неё тоже нет ничего, в частности у неё нет ноги и мамы, но есть костыль. Мози перехватила костыль и ебанула старику в глаз, наваливаясь и чавкая там внутри глазницы, словно давила корень сон-травы или ежевику с молоком в чашке.

  6

  Старый цепной пёс наблюдал, как его хозяин пытается отмахнуться от кола в своей глазнице, хотя дело уже было сделано. Сделано. Эльбер обмяк, а Мози, шатаясь на одной ноге, трясла оружие от кусков мозга и крови. Она бы поклялась перед болотным царём, что там был гной, и пахло как из гнойника.

  - Фу, дед, - она сморщилась.

  Пёс приковылял к телу и обнюхал глаз. Из второго текла водянистая слезинка.

  Некоторое время мелкая эльфийка ждала, пока её старик оживёт. У неё была в запасе сон-трава, она насыпала её порошок себе на язык, высоко задрав голову, а Эльберу насыпала порядочно прямо в дырку в голове.

  Потом она обратилась к псу:

  - Слушайся меня.

  Мози пыталась повторить шепотки Эльбера, потому что ей очень хотелось приручать зверьков. И ещё ей хотелось разрезать эльфов на мелкие дольки. Но мы же не можем в этом винить Мози, не так ли?

  Пёс явно тоже хотел расслабиться вместе со всеми, потому что он начал лакать гнойную жижу с кончика костыля Мози. Ей вдруг захотелось заколоть и его, но тогда у неё не будет ручного пса.

  - Укуси вот его, - предложила она, кивнув на тело.

  Но даже притворный замах костылём не убедил псину.

  - Печаль.

  Мози послонялась по оврагу, напилась водой из ручья, пописяла под кустом, отгоняя пса, что было в четыре раза неудобней - попробуйте пописять на природе на одной ноге.

  - Просыпайся, развалина, - заныла она, вернувшись и усевшись рядом с дедком.

  Всё просто, она не знала, куда дальше идти. Она решила, что так и будет сидеть рядом, если старик не проснётся. Наверное, она могла бы им питаться. Он большой, его хватит на месяц. Потом можно будет сварить суп из костей. А потом останется ещё псина.

  Эльбер очнулся в темноте и сырости. В груди булькало, носоглотку невыносимо режуще сушило. И он слышал клёкот. Зловонное дыхание касалось всей его ноги, очень чувствительной во влажной штанине и сапоге. Эльбер не собирался себя выдавать, но в носу так сильно першило, что крылышки сами задрыгались. Зубищи мгновенно вонзились в его тело в десятке мест. Старый эльф противно завыл от ужаса. Во рту у него тоже была вода, поэтому представьте, что звук излился в виде воды, в тишине. На шее тоже были зубищи, нижний ряд между позвонков, а верхний вонзался в трахею. Его колено собирались перекусить, как солёную палочку из теста. Правая рука по запястье погрузилась в горячую влажную ловушку, между сухожилиями спицы уже ввинчивались в сустав. Правый бок вместе с рёбрами был поднят в воздух, и его тело уже готовились располовинить жуткие пасти.

  Старый эльф никогда ещё не забывал своих шепотков, но в этот раз всё, что у него получилось, это:

  - Ааааа-а!!! Прочь! Прочь, бляди!.. Не возьмёте меня!..

  Он барахтался и отбивался. Хотя казалось, отбивались уже разные части старика. В кромешной тьме ему казалось, что он в самом аду.

  Однако он оказался лишь в гнезде тварей, далеко от зелёного озера. Его кусали птенцы, ему ничего не угрожало.

  Эльбер промывал глаз в ручье, а Мози сторожил пёс. Тот был старый и глухой, с желтыми обломанными зубами и состриженной лишаём шкурой. Эльбер сказал, что тот заразит её лишаём и она лишится даже своих коротких рыжих волос.

  Эльфийка пыталась отвлечь пса шепотками, но костыль, который забрал Эльбер, помог бы ей побольше. А ещё старик забрал всю сон-траву, обшарив заначку в бинтах культи, и лесная жизнь стала совсем безрадостной.

  У ручья старый эльф вымыл гной из глазницы и посетовал, что теперь ему неудобно смотреть, будто мир разделили на половины, словно огромный торт, и забрали целую вторую половину как государственный налог. Это Эльбера совсем не радовало. Он предложил Мози вырвать и её глаз, из известного принципа, но получил увещевание, что эльфийке по горло хватило потери ноги. А он так и не получил наказание за развязывание войны с эльфами-вампирами. Эльбер парировал, что два месяца принудительного удушения ремнями в лечебнице было достаточно, но девочка стояла на своём, аргументируя, что тот халтурил, употребляя сон-траву и убив лекарку, что всегда была к нему добра.