Но Мози не устояла на одной ноге и свалилась, потом услышала пугающую тишину деревянной кишки за пологом, и застеснявшись встала при помощи своего костыля и прилежно уселась на закрытое доской ведро для испражнений. Эльбер отбодал от лица подушку и теперь сопливые слёзы затекали ему в носоглотку. Он хотел отвернуться от Мози, но не мог шевельнуть головой.

  - Они меня тут держат ему на прокорм?

  На поверхности было хорошо. Свежо дышалось, воздух был сладок от пальмовых листьев, лежащих горками. Их окружали песчаные домишки и вольготно растущие пальмы. Домишки напоминали соты, где много-много ос. Пахло пчелиным ядом.

  Небо было совсем низко, над ними на столбах была натянута крупная сетка, тут и там с неё свисали зацепившиеся крыльями дохлые птицы. Несколько эльфов были настолько голодны, что начали есть огромные пальмовые листья. Все решили найти колодец, а ещё прорубить сеть, чтобы взлететь.

  - Кому? - Мози вытянула ногу. - Нет, мы даём ему кушать кашку и корки хлеба. Матушка даёт.

  Эльбер неудобно скосил на неё глаза, заинтересовавшись:

  - Эта жирная квашня высрала тебя из своей утробы?

  - Нет. Моя мама была волшебницей и погибла в войне с эльфами-вампирами. А папа бил её, поэтому мы ушли.

  - А тебя папа бил?

  - Нет.

  - А я бы тебя бил. Тебя надо бить.

  Помолчали. Эльбер ждал, пока Мози снова подойдёт над ним издеваться. Мози неясно чего ждала, она смотрела на периметр стен и, наверное, думала, как резчик выбивал топором или другим инструментом, похожим на чашечку, дерево из деревянной кишки, чтобы сделать Эльберу комнату. И как бы было вкусно пить чай, если бы края всех чашек в мире были острые, как опасная бритва, которой она в прошлом месяце начала брить лобок.

  Эльбер кажется уснул. Разбудил его звук, с каким он обычно ссал в ведро, или с каким лекарка наливала горячую воду из чайника. Мози стояла рядом с кроватью и что-то делала. Из шеи Эльбера фонтанчиком поднималась кровь, девочка подставила под фонтанчик жестяную кружечку и сосредоточенно набирала, как воду с желоба крыши в дождь. На груди у старого эльфа, на робе между фиксаторов, лежала раскрытая бритва с ручкой, на лезвии была подсыхающая кровавая капелька. Эльбер отвернулся, снова смотря в потолок.

  - Это бесполезно, - сказала Мози, - Ты ведь сказал, что у тебя больше не было снов.

  - Это потому что ему нравится моя кровь.

  - Мне тоже нравится твоя кровь.

  - Это потому что твоя шлюха-мамаша - паучиха.

  Мози набрала полную кружку и заклеила ранку подорожником. Подорожник пережала ремнём, снова застегнув его и затянув на три дырочки больше, чем было. У старика пошли белые круги перед глазами.

  Мози вышла за полог и отпила глоточек парной стариковской крови, облизывая пенку с верхней губы.

  На него приманивали ос из домиков. Эльбер хорошо помнил, как их черные жвала хотят отодрать кусочек его плоти. В этот момент розовые стеклянные стрелы прошивали полосатые желтые брюшки и пушистые торсы. Ты молодец, предатель, говорили ему, а потом они все ели противные внутренности под желтыми и черными пластинами, похожие на разжиженного нейротоксином Прядильщика геккона.

  Лекарка молча осматривала его глаза, стараясь заметить красноту от употребления корня, который обычно тайно приносила девочка, а может старуха пыталась заметить признаки того, что он задумал подкармливать второго пациента своими жидкостями, чтобы установить с эльфом-вампиром беседу.

  - Я же говорила тебе, он такой же эльф, как и я, и ты, и шмокодявка.

  - Шмокодявка - полуэльф, - упёрся старик. Он использовал время без ремней, чтобы размять крылышки, в этот раз он случайно опрокинул ведро с испражнениями.

  - Сука! Безголовый урод! Ёбаный калека! Сам что ли будешь убирать?..

  Потому лекарка нашла у него нагноение в основании крылышек, и собралась их вырезать. У Эльбера не было настроения защищать своё достояние, последнее, что ему позволяло забыть свою ничтожную старость. Ей ассистировала Мози, она шепнула Эльберу, что его крылышки скормят второму пациенту, и изобразила кровожадное урчание, с каким тот будет ими хрустеть. У Эльбера спрыгнула на подушку звенящая слеза, и он вырвал ногу из хватки лекарки, которую она как раз принималась заново фиксировать, перевернув его на живот.

  3

  Старому эльфу было слишком одиноко связанным у столба, пока какой-нибудь волшебнице не всрётся почистить сапожки, поэтому он завёл себе змею. Змея может проползать в норки с мышами и приносить ему сладкие тушки, а от её яда видишь перед глазами цветные картинки. Эльбер видел тварей из темноты лабиринта, иногда он ещё видел символы на портале, которые занёс в тетрадь, но оставил её в своей хижине на болотах. Символы крошились, как розовые сахарные стекляшки из пальцев волшебниц.