- Эх...

  Лекарку на следующий визит разрезало на дольки сала. Эльбера никто распеленать не успел, так что он просто лежал, а в ногах у него лежало варенье из старой эльфийки. Когда-нибудь и он станет вареньем, подумал Эльбер.

  - Дед, твои ноги!..

  Мози прошкандыбала к нему, как одноногий паук, едва только решила заглянуть к старику. Эльбер уже решил, что ему и ноги разрезало на дольки старой высохшей кожи, но Мози просто за него беспокоилась.

  У Эльбера на глазу сидел паук. Маленький и легонький серый шмокодявка, зато умелый, не то что Мандавошка. Эльбер ещё не придумал ему имя. Мози помогла Эльберу с ремнём на правом запястье, а дальше он уже сам. Ноги так и остались по колени в варенье, варенье пришлось тщательно выколупывать между пальцев простынью, он её всю изгваздал.

  - Мы сейчас к нему? Надо ли?

  Они брели по кишке. Эльбер уже не смотрел на рисунки, зато смотрел на закрытые пологи. Но больше он смотрел на паучка, чтобы не сломать малютке лапки.

  Ключ тоже разрезало на мелкие дольки ключа, поэтому они с Мози сидели под дверью к палате эльфа-вампира, иногда Эльбер подсаживал паука снова наверх, чтобы он сплёл нужные символы. Сим-сим, откройся!

  Пришлось разрезать на мелкие дольки одного вылезшего в кишку из-за полога. Им не нужны были лишние потоки воздуха, шевелить паутину. А то бы они сами стали мелкими дольками.

  Мози героиней рассказов Эльбера никогда не была, но ей было о чём рассказать. Скажем так, у сопливки были свои планы на душевно и телесно больного эльфа-вампира, замок на двери палаты которого отворился, а паутина маленького паучка, возложенного обратно на глаз, въелась в древесину выжиганием по дереву, отработала своё.

  Но Мози стояла у деда за горбом, как послушная одноногая девочка. Эльберу было, что посмотреть. Пациента не спелёнывали ремнями и он валялся на койке, накрывшись одеялом, но не с головой. Глазищи у него светились, в его углу в ясный день сгущался мрак, как желтая паутина у Мандавошки. Эльберу сделалось не по себе и он кинул в пациента костылём.

  Тот вскочил, а дед стащил с глаза паука и стал дергать его на паутине, торчащей из жопы, чтобы поскорее сплёл что-то поубойнее. Мози уже вытаскивала стыренный скальпель из бинтов на культе. Вот, у девочки было воинственное сердечко. В глаз эльфа-вампира полетел скальпель и потушил один из двух светящихся фонариков. Темнота в углу не ослабла, зато второй фонарик, уже без чавканья, закатился и перестал светить.

  Эльбер утёр холодный пот со лба.

  - Ну и за каким хером? А написал он мне что, а?

  - Ты же не смог прочитать.

  - Но я мог поджарить его жопу и узнать!

  - Ты бы просто поджарил жопу. Я ж тебя знаю.

  Вообще-то, ты меня в первый раз видишь, подумал Эльбер. Мози любопытно проскакала на одной ножке в сандалике к пациенту. Разогнала ладошкой осязаемую темноту. Она к такому привыкла. Сложно не привыкнуть, когда тебе отрезают ногу в 9 лет. Хотя Мози сказала, что этой ногой она сломала своему эльфу-вампиру ключицу, но Эльбер сомневался, но там была такая сильная нога до отрезания. Но он не слышал, чтобы ногой можно было сломать хер, так что пришлось поверить.

  Вот, он понял, что заплутал. Он снова спустился в шахты со ступенями, снова снова снова снова снова. Заплутал он на высоте, среди домиков, а выход из шахты был своим и родным. Там он снова попробовал эльфятинку, эх... Ему конечно досталось тогда только обгладывать девичью кисть руки, но всё же.

  Эльбер подготовился, держал в самодельной клетке Мандавошку, шептал ей, и тварей разрезало на мелкие дольки, едва он их слышал. Освещал дорогу большим запасом факелов, изучал дольки, но там были зубы во всех местах, а где не было зубов - там куриная кожа и когти. Сердечко деда обнаружило сходство когтей с паучинными коготками, и он почти прослезился. Потом шепнул Мандавошке, и за тёмный провал лестницы была скинута желтая паутинная ватка. Там что-то заскрипело и зашуршало, потом хрякнуло и послышался звук падения в бездонную пустоту. Здесь точно было меньше места. Падение произошло меньше, чем в сотню футов. Зато внизу зашуршало на десяток тварей. Эльбер довольно шептал паучихе, а она работала лапками, вытягивая из пухлого животика новые волокна, и внизу хрустело и вскрикивало. Эльф подождал, пока стало только хрустеть.

  5

  В общем, они решили труп оставить, а самим смотаться.

  - А ты вообще сможешь меня поднять?

  - И не мечтай, шмокодявка. Ни одна женщина не сядет мне на шею, крылышки уже не те.

  Крылышки Эльбера даже паучка бы уже не подняли в воздух, их можно было только рвать на цветы.