Мози на это со злостью засунула ему ногу костыля в грязную глотку и проталкивала вперёд, пока острые зубки с треском пытались разгрызть дерево. Потом перестала запихивать и подождала, когда старик выкашляет и вытянет свободной морщинистой рукой. Костыль брякнулся под койку.

  Наверное Эльбер дополз по ступеням обратно. Иначе как бы он пришел в себя в сотовом домишке, да ещё и не запелёнаный по крыльям и ногам цепями. Не иначе, как кто-то его вытащил. Но Эльбер помнил, как на ощупь полз по ступеням, и везде был обрыв. Ему помнилось, что он много раз в него ухнул. Много раз пытался затормозить истеричными взмахами старых крылышек, и много раз ломал себе все кости, приземляясь на самое дно темноты как мешок с помоями. Его копейщики с волшебницами куда-то делись, он их в старом лагере не нашел. Ещё немного прятался, ставил капканы на мышей, пил водичку из своего домашнего септика, а потом прятаться перестал. Снарядил вторую экспедицию вниз, с красками и с клеткой из огня, чтобы отгонять тварей.

  Свобода, ух!.. Так думал старик, измождённо засыпая на койке в лечебнице, пока Мози собирала ступки и чашки из-под сон-травы.

  4

  - Как ты поднялся наверх?

  Как я поднялся наверх. Кажется, когда факел затух, во тьме засветились три зелёных точки. Или ему показалось. Он пошёл туда и вышел по ступеням. Выполз по ступеням. Падал со ступеней. Но это не должно быть так уж высоко. Падая, он только ссадил клок волос и отбил ногу. Падая во второй раз, зелёных точек был целый океан. Возможно, кто-то пытался его есть, потому что у Эльбера не было половины мизинца на левой руке. Он, если честно, обнаружил это только на свету.

  А возможно, он просто вылез не там.

  Так или иначе, до того, как обнаружить эльфов-вампиров, он проболтался в домиках с сотами без малого сезон, в который солнце стояло в зените часами. Он сделал себе солнечные и водные часы, чтобы это измерить, а компанию ему составлял песчаный паук, который не умел плести паутину и постоянно на него шипел из угла. Эльбер приносил тому тушки и прозвал насекомое Мандавошка.

  Вот, Мандавошка под конец сезона солнца в зените начала заплетать угол мерзкой желтой ватой. Там у Эльбера сохранилось несколько длинных палок, которыми он тыкал паука в бок и изучал повадки. Ядовитых волосков, выбрасываемых в воздух при недовольстве, как у Прядильщика, Машдавошка не имела. Но как-то прыгнула ему прямо на лицо, и старик завопил, носясь по песку и вываливаясь из окна под солнце, там-то паук с него и спрыгнул, заперебирал лапками на свободу, тут Эльбер накинул на него куртку, вернуть обратно в угол.

  Эльбер решил. Паутина - она и в песке паутина, и возомнил себя волшебницей, решил продолжить путь.

  - Мози, принеси мне.

  - Воды принести? Ведро?

  - Нет. Ш-шалава... Этого.

  - Вытащи говно матушки изо рта и скажи, чего тебе надо принести.

  - Паучиху принеси.

  - Как я пойму, что это паучиха? У неё разве есть сиськи?

  - Да нет, дуркоша.

  - Тогда?..

  - Тогда паука.

  - Вот. Сказал бы.

  Первый раз деточка принесла дохлого и мятого паука. Эльбер выбросил его в ведро, сплюнув туда же от вони испражнений.

  - Понятно. Но платить всё равно надо. Вставай в позу, буду тебя рисовать.

  - Каво? Дочка. Мне нужен ползающий. Который умеет паутинничать.

  Мози сразу припомнила, что ей болтал этот болезный, и глаза у неё загорелись.

  - Но ты возьмёшь меня с собой! Я хочу увидеть, где живут эльфы-вампиры своими глазами, старик. Я заслужила.

  - Ты же одноногая. Ты палку потеряешь и будешь прыгать. Тебе хочется?

  - Очень хочется. Бери меня.

  Принимая нового паука, Эльбер не не согласился и не согласился.

  - Молодец, недоросль. Можешь сожрать половину моего запаса сон-травы.

  - Хочу увидеть домики эльфов-вампиров.