– Но понравиться в качестве попутчика – еще не значит быть Вашим мужем, – сказал я, придерживая ее за талию.
Бронислава вдруг уселась мне на колени верхом и задрала платье так, чтобы оно не мешало соприкасаться нашим ногам. Потом расстегнула мне брюки и подвинулась еще ближе, касаясь своими половыми губами члена. От такой заботы член стал расти, и пока он еще не дорос до положенного состояния, дама вставила его в себя. И дальнейший рост происходил уже внутри нее. Такой поворот событий совершенно менял положение вещей, я откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги и часть таза в проход и дал ей самой управлять процессом. Под толчками кареты член вырастал всё больше и больше, и тем самым всё больше внедрялся в нее. Толчки на ухабах только помогали этому.
Я не противился, а только закрыл глаза и вспоминал ее голую ночью. Это тоже было таким приятным дополнением к толчкам, что она быстро добилась своего и мы быстро вместе кончили.
У ее матери я прожил около двух недель. Был представлен, как друг ее мужа и добрый сосед, который согласился сопроводить ее. Каждый день мы гуляли по саду, а каждую ночь почти не скрываясь проводили у меня или у нее в спальне. Я поехал дальше только потому, что дела меня на самом деле ждали в столице, но пообещал ее матери заехать на обратном пути и сопроводить ее дочь назад к мужу…
Пацифистка
Пацифи́зм (от лат. pacificus – миротворческий, от pax – мир и facio – делаю) – идеология сопротивления насилию ради его исчезновения. Пацифистское движение, движение за мир – антивоенное общественное движение, противодействующее военным методам решения политических конфликтов, в частности осуждением аморальности таких методов.
Часто смыкается с антимилитаристским и антивоенным движением.
Пацифисты осуждают всякую войну, отрицая саму возможность войн быть правомерными, освободительными, священными и т. п.
Материал из Википедии – свободной энциклопедии
За окном был какой-то шум, который проникал даже на второй этаж моего (точнее родительского) дома в Санкт-Петербурге. По делам, которые у меня накопились в городе, я вынужден был коротать в столице, – вдали от своей любимой деревни и ее обитателей. Обычно тихая улица сегодня словно взорвалась криками и шумом. В окно кабинета, что выходили на нее, я рассмотрел толпу женщин всех возрастов, которые шли нестройными рядами с какими-то плакатами в руках. Среди низ я смог рассмотреть и представительниц высокого полета, и простых работниц. Всё бы ничего, но они скандировали какие-то слова хором, что на давало мне расслабиться и сосредоточиться после прошлой ночи в театре. Ночь была интересная, закончилась почти сегодня утром… Впрочем, сейчас меня интересовала тишина, а не хоровые крики за окнами.
Потом крики стали более чем истошными, – ну не убивали же их там никого!… В кабинет вбежала Маша. Я ей не разрешал обычно покидать свою половину, но сегодня мои служанки отпросились на какое-то богослужение, и я разрешил ей побродить по дому. Мы поболтали после их ухода о том – о сем, и потом я уединился в кабинете. Но вот не получилось…
– Барин! Барин! Какая-то женщина сильно стучится в боковую дверь и что-то кричит, просит открыть, молит о помощи, – с испугом почти прокричала она.
Если бы не она, я бы не стал открывать той женщине. Даже к дверям бы не пошел. Но оставлять такого напуганного ребенка с мыслями о чем-то плохом, что может произойти с той демонстранткой не хотел. Потому спустился к черному ходу и через приоткрытое окно за решеткой рядом с дверью поинтересовался, что там с ней случилось.
– Пустите, Бога ради пустите! Нас разогнала конная полиция, и я совершенно случайно спряталась от них! Но они скоро начнут обыскивать улицу и тогда изобьют и меня, как и моих…
Я не стал дослушивать ее сбивчивые слова и впустил ее в приоткрытую дверь. Маша стояла за моей спиной и зажала руками свой рот. Она чуть не плакала, пока та говорила, и с облегчением вздохнула и улыбнулась, когда снова захлопнулась дверь.
Перед нами стояла вполне представительная молодая дама в длинном темном платье и шляпке с вуалью. Больше я ничего особо и не мог разглядеть, т. к. изначально не стал освещать эту комнату, чтобы не привлекать внимание со стороны улицы. Я махнул рукой Маше, и та успокоенная ушла на свою половину дома. А «спасенную» женщину провел во внутренние комнаты.
– Я совершенно не понимаю, как можно было топтать толпу женщин лошадьми, – распаленная происходящими на улице событиями возбужденно говорила та, направляясь за мной по длинному коридору. – Вы понимаете, это просто зверство какое-то, вандализм! Эти казаки!…
– Мадемуазель, пройдите, пожалуйста сюда, – показал я ей на дверь.
– Мадам, – поправила она меня. И вошла. Когда она огляделась по сторонам, то удивленно повернулась ко мне, всё еще стоящему в дверях. – Что это?
– Это купальный комплекс моего дома. Ваше платье совершенно запачкалось, Ваше лицо и руки в какой-то вонючей субстанции, обувь я даже не рискую описать. Прошу Вас сначала принять ванну, переодеться в ту одежду, которую Вы найдете в этом шкафу, а потом присоединитесь ко мне в гостиной, и мы поговорим.
Дама оглядела себя и стушевалась.
– Простите, я в запальчивости не оценила состояния своего гардероба и очень Вам признательна за заботу. Вот только испачканную одежду…
– Не беспокойтесь. Через несколько часов придут из храма мои слуги и приведут всё в порядок. Домой Вы пойдете в приличном состоянии. Я удаляюсь. Если возникнут вопросы или когда Вы закончите приводить себя в порядок, позвоните в этот колокольчик. Я специально буду в соседнем помещении и приду к Вам на помощь, чтобы проводить во внутренние покои.
– Вы сама любезность, – улыбнулась дама и сняла шляпку с вуалью.
Я покинул комнату и прикрыл дверь. Никто кроме меня не знал, что из соседней комнаты есть очень удобное обозрение всего того, что происходит в этой просторной купальне. В стену купальни вделано большое зеркало во весь человеческий рост, позволяющее купающимся любоваться или не любоваться собой, глядя в зеркало, при этом демонстрируя себя во всей красе тому, кто находится по другую сторону этого дьявольского изобретения, – зеркала Гезелла!
Полупрозрачное зеркало, зеркало Гезелла – стекло, выглядящее как зеркало с одной стороны и как затемнённое стекло – с противоположной. Полупрозрачное зеркало в действительности представляют собой стёкла, покрытые тонким слоем металла – так, что часть падающего на поверхность зеркала света отражается, а часть проходит насквозь. При этом насквозь свет проходит в обоих направлениях.
Если таким стеклом отгородить хорошо освещённое помещение от слабо освещённого, то со стороны светлого помещения оно будет казаться зеркалом, а с другой стороны оно будет выглядеть затемнённым окном. Это объясняется тем, что со стороны освещённого помещения отражение будет маскировать свет, проходящий сквозь стекло из тёмного помещения. А со стороны тёмного помещения картина будет обратная: проходящий сквозь стекло свет будет более интенсивным, чем отражённый
Материал из Википедии – свободной энциклопедии
Чтобы наблюдать за ней с удобствами, я принес кресло к этому зеркалу с другой стороны и уселся в него с бокалом легкого вина.
Дама сначала огляделась кругом, проверила все занавески, заглянув за них, потом подошла к зеркалу и стала раздеваться, попеременно любуясь в него собой. Она стала сама себе расстегивать и развязывать многочисленные застежки, пуговички и шнурки, постепенно освобождаясь сначала от шляпки, потом сняла накидку, заменяющую пальто, и осталась в неброском платье, расшитом яркими нитками. Нитки сложились в сложный узор на груди. Потом она сняла и это платье, – не спеша, не торопясь, временами так же внимательно разглядывая себя в зеркало. Потом стала снимать и бросать на пол остальные детали своего одеяния, – благо они уже не требовали столь большого числа расстегивания и развязывания.
