– Такое уж у них мировоззрение. Потому-то офирцы здорово удивились, когда Хильдегард стал выпытывать у них подробности об этой связи. Вот, здесь.

Узловатый палец останавливается на другой строчке. «Стоило одному из прислужников упомянуть аль-аттихад в присутствии северянина, и этого было достаточно, чтобы он заинтересовался, даже чересчур сильно. И дня не прошло, как он начал задавать слишком много вопросов, в том числе по какой-то причине и о возможности связи аль-аттихад с людьми. Он даже упоминал о некоем ритуале по типу привязки, как мне видится, с точки зрения природы совершенно невозможным. Неудивительно, что такая назойливость показалась старейшинам посягательством на членов клана. Никто до этого не смел посягать на священную тайну связи. Северянин поплатился за это – и был изгнан с позором, даже несмотря на своё состояние, которое едва ли можно было назвать удовлетворительным.»

– Значит, дело определённо в наречённом. Человеке, – поразмыслив, произносит Регис. – Ритуал – это о вскрытии вен? Тот самый, из дневника Хильдегарда?

– Похоже на то. Что странно, учитывая, что едва ли он сам верил в его действенность.

– И всё же рискнул о нём заикнуться. Получается, после этого из Офира Хильдегард тоже исчез, при этом так толком ничего и не узнав.

– Так думалось и мне, пока я не наткнулся на это.

Из стопки писем Гуманист достает одно, помятое и вымазанное чернилами.

– Как я уже говорил, мы не слишком хорошо знали друг друга, но в одном я был всегда уверен: без лишней надобности Хильдегард никогда не стал бы приближаться к людям. Но недавно уверенность моя пошатнулась. Оказалось, – он разглаживает бумажные складки, – В одном письме мой старый знакомец упоминал, что поддерживает связь с Аретузой. Разумеется, сохраняя инкогнито.

– Но… – удивляется Детлафф, – Зачем? Из всего, что известно, это…

–…Совсем на него непохоже, верно. Однако вполне возможно, что он делал это в угоду своим исследованиям, которые были для него превыше любых моральных принципов. Так или иначе, он в самом деле переписывался с некоторыми чародеями. Так я понял, – и тут Гуманист достает белый листок свежего послания, – Что, как бы противоречиво ни действовал Хильдегард, в одном он себе не изменял. Столкнувшись с проблемой, он всегда шёл до конца. Любой ценой.

– Потому он и отправился к людям? – догадывается Регис.

Их наставник медленно кивает и кладёт листок на стол.

– Более того, визит вышел плодотворный. Близкий мне чародей под угрозой разоблачения извлёк это из архивов главной библиотеки. Взгляните на это, мальчики.

Цепкими пальцами Регис хватает листок и пробегает глазами текст.

«…Приехали в четверть часа пополудни. Сразу после обустройства в гостевых покоях мы начали осмотр и соответствующие процедуры подготовки. Обратившийся господин, хотя – как ни цинично – правильнее будет назвать его подопытным, выслушал все требования и согласился на них при условии, что ему дадут хоть какой-то чёткий ответ на то, что с ним происходит.»

Сбоку слышится шорох: это Детлафф подкрадывается и заглядывает через его плечо в витиеватые строки.

«По его словам, обратился он к нам из-за видений, беспокоящих его уже не первый год и, очевидно, имеющих определенный магический характер. На вопрос, есть ли у него какие-то догадки о том, что это может быть за магия, подопытный отвечать отказался, как и от последующего сканирования. При тайном исследовании выяснилось, что наш гость и сам имеет некую нечеловеческую природу. Должен признать, умалчивание им этого факта здорово осложняет задачу. Вся наша группа пришла к выводу, что совершенно необходимо применить усложненные гипнотические чары, возможно, с дополнительным психотропным воздействием.

Впрочем, по моему скромному мнению, ничего из этого не выйдет. Подсознательно я чувствую, что мы имеем дело с магией куда более древней и сложной, чем наша собственная. Возможно, это силы не из нашего мира. Стоило бы намекнуть об этом остальным, но…»

– Как ни прискорбно это сообщить, но дальше след нашего героя теряется в тумане неизвестности, – произносит Гуманист, когда они оба поднимают глаза от листка. – К сожалению, это всё, что сейчас у нас есть.

– Это уже очень много, – отзывается Детлафф. – По крайней мере, очевидно, что Хильдегард должен был что-то узнать.

– Подождите, – вдруг говорит Регис.

От странного отзвука в памяти у него кружится голова. Подопытный… Психотропное воздействие… Всё это кажется далеким-далеким воспоминанием, словно…

–…Кажется, я уже читал подобное письмо, – опешив, произносит он. – Давно, в юности, с теми же упоминаниями видений. Оно и оканчивалось на аналогичной мысли: о том, что здесь имеют место какие-то иные силы, чем просто магия.

– Письмо? – удивляется Гуманист. – И где ты на него наткнулся?

– В Оксенфурте, по чистой случайности. Было там и ещё кое-что… – силясь вспомнить, Регис закусывает губу, – Про заинтересованных лиц и перенаправление данных дальше, другим чародеям.

В повисшей тишине вдруг слышно, как тихо хмыкает Детлафф.

– Похоже, Хильдегарда раскрыли прежде, чем он успел уйти от людей нетронутым.

– Возможно, – качает головой их наставник. – Ну и ну, Регис, это письмо, должно быть, послало тебе само Предназначение. При всем своём опыте исследований я и понятия не имел, что оно существует.

– Из-за него я, собственно, начал пить в таких количествах, – вздохнув, признаётся Регис. – Одной фразы, аналогично этой, про психотропное воздействие, было достаточно.

– Ну и ну, из-за неверной трактовки… Так и что же с самими данными? Говоришь, они были перенаправлены?

– Верно, милостивый господин. В Каэд Дху, если не ошибаюсь.

– Значит, в действующий друидский круг. Любопытно было бы узнать, что говорится об этом в их хрониках. Сдаётся мне, наш господин Хильдегард загадал нам ту ещё загадку.

А ведь до Каэд Дху дней пять пути, мелькает в голове мысль.

– Мы можем отправиться туда, – решительно произносит Регис, – Пока знаем, куда двигаться.

– Не всё так просто, мальчик мой. Как тебе должно быть известно, друиды, в отличие от остальных чародеев, не слишком готовы идти на контакт, – поджимает губы его наставник. – Перед тем, как связаться с ними, нужно сделать запрос лично иерофанту или фламинике, поднести соответствующие дары, и, если повезёт, пройти в большой круг, тем самым доказав чистоту собственных намерений.

– Звучит не так уж и сложно.

– В том-то и дело, что лишь звучит. Как бы нам ни хотелось ускорить процесс поисков, это так или иначе дело времени. Без должной подготовки в Каэд Дху нас встретят в лучшем случае защитным барьером.

– В таком случае мы поможем, если понадобится, – быстро говорит Регис, бросая взгляд в сторону, – Вместе с Детлаффом. Правда, Детлафф? Детлафф?

Ответом ему служит тяжелое, невесть откуда взявшееся молчание. Взгляд вдруг подмечает, что Детлафф как-то слишком долго стоит над столом с бумагами, склонившись в скованной позе, и что-то разглядывает, отчаянно хмуря лоб.

– Что там такое? – взволнованно отзывается Гуманист. – Что… Откуда это здесь?

– Оно лежало среди бумаг, – почему-то охрипшим голосом произносит Детлафф.

– Должно быть, выпало из письма. Поверить не могу! Регис, взгляни!

Судя по изумлению в голосе наставника, это и в самом деле нечто странное, и Регис подлетает мгновенно, впиваясь взглядом в крошечный клочок бумаги на столе.

Credo in sanguinem, quia verum, сразу же бросается в глаза знакомая фраза – правда, только она. Потому что в остальном он не понимает ни слова. Мелким бисером букв стелются слова на неизвестном языке – древнем вампирском наречии, настолько древнем, что куда старше привычной их речи. Регис чувствует это по отдельным корням слов, отдалённо похожим на современные. Местами проскакивают «-кров» и «-сил», но едва ли ему удастся различить что-то больше, да ещё и почерк крошечный и убористый.

Знакомый.

– Это его рука, – подтверждает его мысль Гуманист. – Слова на одной из форм языка нашего родного мира.