– Зачем же так… шуметь, – отрывисто произносит он, с укором заглядывая в жёлтые глаза, – Ещё кого… потревожишь…
В ответ Геральт только накрывает его губы в горячем, жадном поцелуе, усилив хватку пальцев – так, чтобы точно показать, что ничуть не жалеет о содеянном.
– Нет никого, – неожиданно произносит хриплый голос в его голове. – Я заранее заходил. Отпустил Марлену и остальных. Во всём доме ни единой души, Регис. Так что никто нам не помешает. Теперь никто.
– Ох, боги, – только и успевает отозваться Регис, и в тот же миг его сажают на какую-то поверхность.
Так, кажется, это низенький шкаф у окна. Тот, где они обычно хранят постельное бельё и всяческие мелочи из одежды. Старый, основательный шкаф, который он точно может испортить когтями… Если, конечно, до этого дойдёт. Впрочем, тут и сомневаться нечего: шкафу конец, и это уже ясно по поцелую, от которого они оба не могут оторваться. Языком Регис касается нёба ведьмака, проникая глубже, и в ответ тот вздыхает, проводя жёсткими пальцами по его бокам. В сильной, не терпящей возражений хватке.
Объятии того, кто больше его не оставит. Никогда.
– Почему… сюда, – невольно интересуется Регис, – Разве кровать не…
– Хочу… видеть тебя, – перебивают его в ответ. – В свете луны.
Удивлённый, он поднимает глаза и действительно видит, что полностью освещен холодными лучами света. В хозяйской спальне светло – полная луна смотрит прямо в окно, и кажется, что можно пересчитать каждое её пятнышко, такая она ясная. Но, если быть честным, гораздо сильнее Регису нравится пересчитывать крапинки в янтарных кошачьих глазах, светящихся в темноте. Смотрящих на него голодным, горящим взглядом, от которого всё тело вспыхивает, охваченное жаром.
Спорить не хочется и в этот раз, и, устроившись поудобнее, он охватывает талию Геральта ногами, увлекая в новый поцелуй.
– Мне тебя не хватало, – быстро произносит Регис в мыслях, – Слишком…
– Знаю, – коротко отзывается его ведьмак. – Знаю, Регис. Заканчивай с разговорами. Лучше… давай разберёмся с этими треклятыми доспехами. Начинай с наручей, а я…
С доспехами они в самом деле управляются быстро. Скинув их горкой на пол, Геральт стягивает с себя тонкую нижнюю рубашку – и остаётся в одних штанах, так и приковывая к себе взгляд. Торопливо Регис кладёт ладони ему на плечи и проводит по горячей коже. Боги, он никогда не устанет изучать своего ведьмака. Каждый страшный шрам на этом теле, некоторые из которых заживлял сам… Каждый, самый маленький изгиб, знакомый до боли. Неровный загар и чёткие очертания торса. Дорожку светлых волос на животе и косые линии мышц, идущих под кромку штанов. Резкие, острые черты во всём, не подходящие под привычное понимание красоты, и оттого ещё более прекрасные.
Всё то, к чему он может теперь прикасаться, не боясь ни ограничений связи, ни сомнений во взаимности – со всеми оттенками чувств, щекочущих кончики пальцев.
– Frumos, – невольно шепчет он, обводя ладонями линии ключиц, – Frumos*…
– Кто бы говорил, – внезапно произносит Геральт и запускает пальцы в его волосы, расчёсывая неуклюжим движением. – В самом деле, Регис. Вот уж не думал, что из всех твоих черт тебя так меняют волосы.
– Только не говори мне, что решился вернуться к связи лишь из-за них, – хитро прищурившись, поднимает взгляд Регис, – Что же бы ты тогда делал, если бы я так и не смог восстановиться в прежний облик, Геральт? Бросил бы старого, больного вампира на произвол судьбы?
– Холера! Я уже… – пытается было возразить ведьмак и – умолкает в тот же миг.
Ладони сами добираются до пояса его штанов, стягивая ткань вниз и наконец-то обнажая член. Жадными, нетерпеливыми пальцами Регис проходится по всей его длине, медленными движениями двигаясь вверх и вниз. Свободной рукой он тянет Геральта к себе ближе и целует в шею, рукой стремительно размазывая смазку по горячей коже. Боги, ещё немного, и придётся вправду воплощать самые смелые из фантазий. Как устоять, когда в его ладони такой восхитительный, твёрдый ствол, который хочется ласкать и руками, и ртом – лишь бы только и дальше слышать глухие, хриплые вздохи в ответ.
Сердце сжимается в груди, отзываясь волнами тепла под кожей. Чувствовать, как вздрагивает от удовольствия Геральт, знать, что он испытывает это от его рук… Осознание пьянит разум, и Регис ускоряет ритм, всё быстрее сдвигая тонкую кожу и слыша, как отчаянно бьётся сердце в мощной груди.
– Vreu să fac dragoste cu tine**, – шепчет он, чувствуя, как Геральт отрывисто вдыхает в ответ, и проводит языком по чувствительному месту за его ухом.
Почти там, где прячутся пять маленьких точек, выстраивающихся в стройный ряд. Как Кинжал Охотника, которому Регис когда-то так и не смог отпустить воспоминания о прошлом. Те, что, возможно, и привели его к этой минуте, к Геральту, плавящемуся от наслаждения в его руках. Всегда бывшему для него самим Охотником во плоти. Смелым и дерзким, решительным и безрассудным… Гордым и невозможно, невыносимо упрямым. Всем тем, кем он, Регис, был и сам, но совершенно иначе, отражая те же черты под другим углом.
Под тем, каким изгибается Рука Охотника на его собственной груди.
– Твою… мать, – выдыхает Геральт, сжимая его талию в ответ. – Ох, знал бы, что всё выйдет так… Мм-м…
– Как же, любовь моя? – с невесть откуда взявшимся любопытством спрашивает Регис, – О чём ты?
Рывок, и с него стягивают ботинки, швырнув их куда-то в угол, и вслед за ними – брюки, быстро стаскивая их одним движением. Почти обнажённый, он невольно тянется вперёд, к прикосновениям горячих, дорогих рук, которые тут же приподнимают его ноги и сжимают колени в мозолистых ладонях.
– Надо было начать ещё в Фэн Карне, – внезапно произносит Геральт и целует внутреннюю сторону его колена. – Знал бы… Что это ты, со своими…
В горячечном, порывистом движении он стискивает Регису бёдра, и всё внизу живота начинает колоть щекоткой, заставляя вздрогнуть навстречу касаниям.
– У тебя всё ещё охренеть, какие ноги, Регис. Правда. Знал бы…
– Ох, dragostea… mea, – вздыхает он в ответ, облизывая пересохшие губы. – Благодарю, но… В любом случае всё сложилось так, как должно было, и не иначе. Посмотри на это с другой стороны, мой дорогой. Теперь можно…
–…Заполнять пробелы, – кивает тот, – Что ж, тут с тобой и не поспоришь.
И внезапно, сдвинув ткань рубашки, кладёт руку Регису на член, сразу сжав и размазывая смазку по коже.
– Ох-х, – вырывается невольное, – Геральт…
– И всё-таки, – хрипло отзывается его ведьмак, приникая губами к его шее. – Фэн Карн, Регис. Просто представь, – и мозолистые пальцы оглаживают головку уверенным движением, – Увёл бы тебя подальше… и стал бы вспоминать, как следует.
Вот оно что, вдруг понимает Регис, кажется, кое-кто решил поддаться магии воображения. Как интересно.
– Вспоминать? – сглотнув, лукаво произносит он, – Неужели?
– Мх-мм, – выдыхает ему в шею Геральт, – Рассказать, как именно?
– С удовольствием, душа моя, только…
Невольно закусив губу, Регис поворачивает голову, поймав взгляд ведьмака – и резко вдыхает, видя, как стремительно темнеют кошачьи глаза. Боги, надо действовать быстро… но аккуратно, внимательно. Они пробовали уже многое, но только недавно стали приступать к тому, что Регис когда-то считал обыденными ласками. Тому, чем давно хотелось поделиться, разделив на двоих самые отчаянные, самые сокровенные желания.
Доверие, отчетливо проносится в мыслях, вот что всегда делало нас одним целым. Не только связь, но и умение… понимать. Чувствовать других и друг друга. То, что их объединяет по-настоящему, сколь ни были они различны характерами и отношением к жизни. Доверие, заработанное долгим, кропотливым трудом и открывшее двери той самой безграничной любви, что теперь есть у обоих.
Нечто большее, чем Предназначение: то, что они взрастили уже сами.
–…Думаю, у меня есть кое-что, – вынырнув из раздумий, наконец произносит Регис, – Что помогло бы тебе продолжить рассказ без заминок.
