За ночь Гарри немного успокоился и утром спустился в кухню, настроенный на конструктивный разговор. Поттер настраивался на длительные уговоры и готовился противостоять им. В конце концов, если он скажет им, что просто не может поступить иначе и уговаривать его бессмысленно, им придется это принять!
Гарри сел за пустой стол в ожидании завтрака. Постепенно в кухню подтягивались и остальные члены семьи, даже Артур был дома по случаю выходного дня. Молли уже готовилась подавать завтрак, когда появилась Джинни. В руках она держала перо и пергамент. Девушка швырнула письменные принадлежности на стол перед Поттером.
— Гарри Джеймс Поттер! Ты немедленно займешься делом и напишешь это проклятое письмо, а я прослежу, чтобы ты ничего не испортил!
— Я не буду этого делать, — тихо, но твердо, сказал Гарри. Его отказ был настолько очевиден, что присутствующие поняли: переубеждать бесполезно.
И тут начался ад. Гарри вспомнил, сколько раз кухня в Норе становилась свидетельницей словесных баталий, и понял, что идеализировал это место.
— Ты что же, думаешь, что действительно кому-нибудь нужен без твоих денег и известности? — язвительно спросила Джинни.
Она уперла руки в бока, как это делала Молли, и вдруг Гарри осознал, что всегда игнорировал эту сторону характера любимой девушки. Сразу вспомнилась Джинни на метле во время квиддичных игр, Джинни с палочкой в руке, колдующая свой знаменитый сглаз. Тихой и домашней она не была никогда, это следовало признать.
К тому же, Джинни выглядела сегодня откровенно плохо. Вероятно, она не спала ночью и много плакала, от чего ее лицо опухло и покрылось красными пятнами. Мисс Уизли никогда не была красавицей, но Гарри этого и не требовалось. Ему было достаточно, что ему тепло и комфортно рядом с ней. Было комфортно до сегодняшнего дня.
Между тем девушка заговорила снова:
— Денег своих ты лишился, а если на тебя опять ополчится министерство, кнат цена твоей славе! Ты забыл, что стал знаменитым, потому что победил того-кого-нельзя-называть? Кингсли придется от тебя отказаться, если ты будешь поддерживать пожирателей! Или ты думаешь, что ты хорош сам по себе, Гарри Поттер? Ты — тощий очкарик и ничего не умеешь, ни целоваться, ни… Да с Дином мне было в тысячу раз лучше, но я выбрала тебя, потому что, в отличие от тебя, у меня есть чувство ответственности за свою семью. Мы все заслуживаем хорошей жизни. А теперь, когда ты наплевал на все, что мы для тебя сделали, я официально заявляю: между нами все кончено!
Гарри не мог поверить в то, что услышал. Он оглядел присутствующих в поисках поддержки, но ее не было. Более того, было очевидно, что все они поддерживают Джинни.
Заговорила Гермиона.
— Джинни все верно сказала, Гарри. Повзрослей, наконец! Это мы, твои друзья, я и Рон, можем терпеть твои выходки, а семья требует ответственности, а у тебя ее по-прежнему нет. Ты хочешь поступать, как тебе заблагорассудится, но так нельзя. Хватит потакать своим желаниям, хочу — выступаю в суде, хочу — ссорюсь с министром, как будто он не желает тебе добра. Давай, садись, куда же ты пошел? Я сейчас тебе продиктую письмо в газету. Не волнуйся, я сумею подобрать слова, чтобы ты мог сохранить лицо.
Гарри действительно встал, когда подруга стала обвинять его в безответственности. В этом была вся она: Гермиона всегда считала его неспособным на самостоятельные решения и была уверена, что он мог действовать только под ее мудрым руководством. Сам Гарри так не считал. Однако, как и в случае с бывшей девушкой, он не стал говорить резких слов. Не потому, что он не хотел конфликтов, просто он ясно осознал: что бы он ни сказал, его не услышат. И надо взглянуть правде в глаза, никогда не слышали.
— Гарри, сядь, я к тебе обращаюсь, между прочим! — Гермиона потеряла терпение, в ее голосе появилось раздражение. — Неужели ты не понимаешь, что если ты окончательно поссоришься с Кингсли, то мы, как твои друзья, потеряем всякую возможность занять подобающее положение в министерстве? Война закончилась, опасности больше нет, и мы теперь не нужны. Я так и останусь стажером, а Рон… Рон звезд с неба не хватает, ему очень нужна протекция, иначе он так и будет патрулировать улицы до самой старости.
Как ни странно, Рон не возмутился такой оценкой своих способностей. Оказалось, что его волнует совсем другое.
— Да что ты с ним разговариваешь, Гермиона! Бесполезно, не видишь? Он всегда таким был, с самого первого курса! Я ведь помню, как он набил полные карманы галеонами и швырялся деньгами, когда приехала тележка со сладостями, чтобы унизить меня. А в школе ходил весь такой гордый, ни на кого не смотрел. Да он, если хочешь знать, ничуть не лучше Малфоя, такой же самовлюбленный засранец. Мы тут распинаемся, а ему все равно, что с нами будет из-за его упрямства!
Поттер пережил еще одно потрясение. Их троица всегда мерила гадости Малфоями. Сравнить кого-то с Малфоем означало выразить полное неодобрение. Так вот как Рон его воспринимал! Но в этом Гарри был виноват сам. Рон много раз давал повод усомниться в своей искренности, но Гарри упорно твердил себе, что тот по-прежнему его лучший друг.
— Ну хватит! — миссис Уизли не выдержала и тяжело поднялась из-за стола.
У Гарри немного отлегло от сердца: миссис Уизли сейчас наведет порядок! Пусть в друзьях и девушке он страшно разочаровался, но старшие Уизли всегда будут на его стороне и в его жизни!
Однако Молли сказала:
— Вот что, Гарри. Я думаю, ты не понимаешь, насколько все серьезно. Наши жизни уже связаны с твоей, и связь эту мы установили сознательно, когда семь лет назад приняли решение поддерживать тебя во всех начинаниях, чего бы нам это ни стоило. Мы поставили на тебя все, отдали все, что у нас было, даже нашего Фреда, и теперь ты говоришь, что не хочешь сделать для нас такую малость — просто написать в газету! Ведь мы не упрекаем тебя, не ругаем за легкомыслие, что ты! Но Гарри, ты не в праве отказываться от денег, которые обещал Кингсли, они должны достаться не только тебе.
Молли оглянулась на Артура, и тот кивнул ей в знак поддержки. Ведьма продолжала:
— Мы рассчитывали на эти деньги с самого начала. Мы понесли такие убытки, и никто нам их не возместил. А ведь ты столько времени жил у нас, мы никогда и словом не обмолвились, чтобы ты возместил наши траты. Война на твоей стороне дорого нам обошлась, и если Фреда не вернуть, то можно хотя бы получить денежную компенсацию…
Гарри перенесся из шумной Норы в тишину лондонской квартиры.
— Как ты понимаешь, после такого я не мог там оставаться, — сказал он притихшему Драко. — Я сразу же пошел наверх, чтобы собрать вещи. Я тогда не знал, куда пойду, на что буду жить, в тот момент меня это совершенно не интересовало. Я был разбит, все, во что я верил, было уничтожено. Оказалось, для этого не нужны были пожиратели и Волдеморт. Это сделали мои друзья, почти семья.
Гарри помолчал. Он поправил шелковистое покрывало, которое постоянно норовило сползти, но вдруг обнаружил, что нежная поверхность, которую он ощущал рукой, была не тканью, а бедром Драко. Гарри смутился, но отодвигаться не стал, боясь нарушить хрупкое равновесие между ними.
— Что было дальше? — хрипло и требовательно спросил Малфой.
Он по-прежнему не глядел на Гарри, но слушал все так же внимательно. Видно было, что история злоключений его бывшего школьного врага нашла в душе блондина горячий отклик.
— А дальше… В тот день я переночевал где-то в лесу, все думал и думал. Утром я отправился в магазин «Волшебные вредилки». Единственный, кто не сказал мне ни единого дурного слова, был Джордж, и я рассчитывал, что он отнесется к моей просьбе с пониманием. Я ведь отдал близнецам тысячу галеонов, которую получил за выигрыш в Тремудром турнире. Конечно, я знал, что Джорджу может не понравиться, что я хочу забрать свою долю из оборота магазина, но у меня просто не было другого выхода.
Гарри вздохнул.
— Но Джордж и слушать меня не стал. Он ответил «нет» на мою просьбу, а когда я сказал, что имею право на эти деньги, ответил, что его погибший брат оплатил их своей кровью, помогая мне сражаться.
