Искорки смеха в глазах Леоноры тут же погасли.

– Ему это под силу?

– Возможно. Мне нужно поговорить с ним. С моим любовником, не с Рэкхемом. Чем он шантажирует тебя?

– Он сказал, что раскроет Эдварду правду. Об Але и той неделе, прежде чем я вышла за него замуж. Рэкхем хочет рассказать Эдварду, что я не разведена, и мне будет чрезвычайно трудно доказать обратное, но даже если мне это удастся… Эдвард не поверит, он убежден, что люди не могут разорвать то, что соединил сам Бог. Я знаю, что он любит меня, но думаю, что наши отношения закончатся, как только он обо всем узнает.

– Ты можешь просто отрицать все это.

– Могла бы попытаться, но… если Эдвард начнет искать подтверждение… Все будет напрасно. Я навсегда потеряю его доверие. – В ее глазах читалась боль от одной только мысли об этом.

– Нет, несомненно, нет. – На мгновение Крэйн почувствовал симпатию к Блейдону. – Знаешь, сейчас правильнее всего было бы признаться во всем. Либо Блейдон простит тебя и вы обретете вечное счастье, либо не простит, но тогда вы хотя бы определитесь с будущим.

– Нет. – Ее голос звучал твердо. – Я не стану этого делать. Я не заслуживаю того, чтобы мой шанс на новую жизнь испортили чем-то, что тысячи людей совершают ежедневно. Почему я должна жить как монахиня из-за того, что совершила ошибку семь лет назад? Как часто ты напивался и просыпался в чужой постели? Как насчет того военачальника?

– Не напоминай. Я не спорю с тобой, но я и не Блейдон. Будет только хуже, если он узнает обо всем после того, как вы поженитесь.

– Вот почему я хотела подождать, – сказала Леонора. – Но Эдвард не согласился. Он хочет детей. Я говорила ему, что у нас с Томом не получилось, но Эдвард желает рискнуть.

– Правильное решение. Но чего ты хотела добиться ожиданием? Проблема не исчезнет сама собой.

Леонора беспомощно пожала плечами.

– Я не знаю. Не знаю, что делать.

– Сколько ты заплатила Рэкхему?

– Триста фунтов, на прошлой неделе. Но он хочет больше. Сегодня утром прислал записку, планирует нанести визит завтра. Должно быть, он тоже прочитал эту проклятую колонку.

– Хм. – Крэйн нахмурился. – У меня он просил пять тысяч.

– Сколько?

– И… ты слышала, что Мертон умер? На прошлой неделе.

– Прекрасно.

– Да, Лео, но парень покончил с собой. И если кто и мог поддаться на шантаж, так это он.

– О, – медленно произнесла Леонора. – Так… Рэкхем убил курицу, несущую золотые яйца, и теперь он в поисках новой наседки?

– Или ему срочно понадобилось больше денег. Он дал мне время до пятницы, чтобы я собрал пять тысяч.

– Кто-то давит на него. Игорные долги? Или задолжал за дозу?

– Читаешь мои мысли.

Темные глаза Леоноры встретились со взглядом Крэйна.

– Ты можешь выяснить, кому он должен?

– Сегодня же попрошу Меррика этим заняться.

– Какой у тебя план?

– Предложу ему билет на корабль вместе со значительной суммой денег. Если его загнали в угол, он ухватится за этот шанс убраться как можно дальше.

Леонора посмотрела на графа с сомнением.

– Что, если за ним стоят те, от кого так просто не сбежать?

– Мы это выясним. Не волнуйся. Если получится, попробуй его обмануть, если не сможешь, заплати. Так или иначе, я разберусь с ним в ближайшие пару дней.

– Но… А как же другой способ? – спросила Леонора.

Наступило короткое молчание.

– Я не готов.

– Уверена, что Том бы так и поступил.

– Знаю. Я обдумывал это. И даже пригрозил Рэкхему, что пошлю за ним Меррика. Но не думаю, что смогу объяснить своему… справедливому мужчине… что я организовал убийство, Лео. Даже не хочу пробовать.

– Убийство шантажиста – это преступление?

– Может, и нет, – ответил Крэйн. – Нет, если ты в отчаянии. Но я пока не достиг этого состояния.

Остаток дня выдался крайне утомительным. Крэйн ввел Меррика в курс дел и отправил слугу расспрашивать про долги Рэкхема у его многочисленных китайских друзей среди игроков и пьяниц. Затем граф связался со своими банкирами, чтобы убедиться, что на его счетах достаточно денег, чтобы внести залог за себя, Стивена и Меррика, если закон решит обрушиться на их головы, и чтобы срочно вывезти их всех из страны. Немного поразмыслив, он увеличил сумму, намереваясь при необходимости вытащить еще и Леонору. Возможно, это не понадобится, но никто не может знать наперед.

Он просмотрел документы, удостоверившись, что решил самые неотложные вопросы, на случай, если придется бежать. Коротко ответил на письма двоюродного кузена, выдвигая требования к нему в его непризнанной и нежелательной роли главы дома. У графа состоялся раздражающе откровенный разговор с адвокатом о том, что делать в случае ареста по обвинению в содомии. Но большую часть времени Крэйн с трудом сопротивлялся желанию отправиться к Стивену домой или продолжать посылать ему записки. Стивен появится, когда сочтет нужным.

Крэйн пообедал в одиночестве, поскольку Меррик все еще не вернулся, и растянулся на кушетке, без особого интереса листая последний номер журнала «Весь год»[6], когда услышал, как открывается дверь.

– Чертовски вовремя, – крикнул он, не поднимая взгляд, слыша мягкую поступь шагов. – Удалось что-нибудь выяснить?

Ответа не последовало. Но Крэйн почувствовал давление на талии и, опустив взгляд, увидел, как верхняя пуговица сорочки бесшумно расстегивается сама по себе, проскальзывая сквозь петлицу.

– Здравствуй, Стивен, – сказал граф, не оборачиваясь.

– Здравствуй, – ответил маг и опустился на колени возле кушетки, пока оставшиеся пуговицы расстегивались одна за другой.

Кровь, кость и «птичья слюна», как называл ее Стивен, – глубинная, древняя и странная магия, способная высвободить огромную силу, присущую роду Крэйна. Весной группа колдунов попыталась присвоить себе могущество Повелителя Сорок, используя останки почивших членов семьи Водрей. Стивен сумел вернуть силы и воззвать к магии, когда Крэйн поделился с магом кровью. Третий пункт в списке, «птичья слюна» – всего лишь деревенский эвфемизм и гораздо менее эффективный путь к силе, но, с другой стороны, сейчас магия и не была целью действа.

Губы Стивена, горячие и нетерпеливые, прижимались к члену Крэйна, скользя вверх-вниз, исследуя кончиком языка. Его руки, те магические руки, искрящиеся силой, касались бедер Крэйна, поглаживая изображение сорок на обнаженной коже, покалывание от пальцев становилось сильнее по мере возбуждения Стивена, подпитываемого нескрываемым удовольствием Крэйна. По всей видимости, маг намеревался довести Крэйна до исступления одним лишь ртом: языком, игриво очерчивая длинную выступающую вену; губами, с неистовой силой сжимая плоть; зубами, болезненно впиваясь в правую сторону. Крэйн застонал, словно испытывая агонию, когда Стивен отстранился. Посмотрев на своего рыжеволосого любовника, граф поймал его озорной взгляд.

Нет, он этого не выдержит. Крэйн собрал в ладонь горсть кудрявых волос и потянул на себя, даже не стараясь быть мягким.

– Ты. Верни свой рот обратно. Сейчас же.

Волна возбуждения пронеслась от рук Стивена, иголками вонзаясь в бедра Крэйна, когда маг покорно обхватил его губами и с усердием продолжил ласку.

– Хороший мальчик, – похвалил Крэйн. – Теперь обхвати себя рукой. Хочу, чтобы ты тоже кончил. И не смей отрываться от меня.

Стивен застонал, и сила, изливаясь между ними, стала набирать пульсирующий ритм стаккато, столь хорошо знакомый Крэйну.

– Боже, тебе ведь это нравится? – грубо спросил он. – Стоять на коленях, с одним членом во рту и вторым – в руке. Работай рукой усерднее. Сильнее.