— Я понимаю, что вам страшно, Мэттью, — вкрадчиво продолжил Дэвид. — Но мой страх не меньше. Вы — мой единственный шанс. Обещайте не сбегать.

— Хорошо, — прохрипел Мэттью.

— Что?

Он облизнул губы.

— Хорошо. Я не сбегу. Обещаю.

Ладонь отделилась от влажной стеклянной поверхности так внезапно, что Мэттью едва не упал, потеряв равновесие. Ухватившись за раковину двумя руками, он тяжело дышал, глядя в серебристый слив. Сердце неистово грохотало в груди. Сколько оно может выдерживать такой темп? Кажется, еще немного — и остановится.

— Спасибо, — прошелестел голос Дэвида. — Спасибо, Мэттью.

Сердечный ритм восстанавливался медленно. Мэттью сделал несколько глубоких вдохов. Дэвид молчал. Мэттью осторожно скосил взгляд на зеркало, успел увидеть ниспадающие на плечи кудри, и снова уставился в белоснежный край раковины. Затем тщательно умылся. Холодная вода текла по шее, по рукам, капала с локтей. Ему казалось, он вымок насквозь, словно весь день бродил под дождем. Дрожь не унималась. Шум стекающей в трубы воды немного успокаивал. Хоть какой-то нормальный звук в одуряющей тишине квартиры. Подняв выпавший из кармана портсигар, Мэттью закурил и сел на край ванной. В висках появилась давящая боль. Капли воды срывались с подбородка и падали на его единственные приличные брюки. Кончик сигареты, который он сжимал в губах, вымок, и табак отдавал сырой бумагой.

— У меня не было цели пугать вас, — произнес Дэвид. Мэттью не шелохнулся, продолжая рассматривать свои колени. — Но мне нужно было привлечь ваше внимание. Другого варианта не было. Вы ведь хотели…

— Я понимаю, — голос прозвучал хрипло, как чужой. Мэттью кашлянул, ободрав дымом горло. Его слова не были правдой. Он не понимал. И это непонимание было таким огромным, что вытеснило все прочие мысли из головы. Заместило собой все. Не осталось даже вопросов.

На какое-то время в ванной снова стало тихо. Мэттью затушил окурок о край раковины и потер лицо руками.

— Мэттью, я не хочу давить на вас. Вижу, вам нужен отдых. Выпейте немного виски и ложитесь спать. В гостиной, в шкафчике слева от граммофона, стоит графин. Считайте это успокоительным.

Мэттью никак не отреагировал на его слова. Еще немного помолчав, Дэвид продолжил:

— Мы поговорим позже. Я не стану мозолить вам глаза. Просто позовите меня, когда будете готовы, хорошо?

— Вы сказали, вам нужна помощь…

— Верно. Очень нужна, Мэттью. Но вам — нужен отдых. Я могу подождать еще пару дней, — подняв взгляд, Мэттью встретил его теплую улыбку, и тут же снова опустил голову. — Теперь у меня по крайней мере есть надежда. Выпейте виски и ложитесь спать.

Машинально кивнув, Мэттью остался сидеть, глядя на кафель под ногами. Им и в самом деле овладела усталость. Такая сильная, что не было сил подняться и куда-то идти. Даже до постели. Тело стало тяжелым, как ватное одеяло.

Когда некоторое время спустя Мэттью снова поднял голову, из зеркала на него смотрело лишь его собственное отражение, частью закрытое листом бумаги. Еще несколько страниц так и осталось лежать на полу.

Мэттью проснулся в темноте. Небо едва начало светлеть, серые рыхлые сумерки заполняли комнату. Пахло дождем, табаком и мылом. Ощупью Мэттью нашел на тумбочке часы и поднес к глазам. Половина второго. Он прислушался, но механизм молчал. Вечером он не завел часы. Он вообще едва помнил, как добрался до постели. Голову заполняла боль, как от ушиба, обнимающая череп цепкими пальцами. Он приподнялся и едва не застонал. Глаза сдавило.

Снова откинувшись на подушку, Мэттью уставился в темный потолок. Вчерашний день казался далеким сном, явившемся ему в горячке. Мэттью медленно сел, провел по лицу рукой. Сил на то, чтобы идти куда-то, не было. Но выбора не было тем более. К тому же, ему будет даже полезно оказаться подальше от этой квартиры на какое-то время.

Он пинком загнал чемодан обратно под кровать и направился в ванную. Сорвал с зеркала мятый, надорванный лист. Собственное отражение выглядело изможденным, как после нескольких бессонных ночей. Дэвида не было. Мэттью несколько секунд обшаривал зеркальную гладь взглядом, но тот так и не показался. Наверное, ждал приглашения, как и обещал. От этой мысли горло сжалось, и Мэттью отогнал ее прочь.

На то, чтобы привести себя в порядок, ушло больше времени, чем обычно. Он выполнял все действия механически, не задумываясь. В голове было пусто. Этим утром там была только боль. Он даже не волновался, опаздывает ли в офис. Опаздывает или нет, а принять душ необходимо. Тело, кажется, пропиталось потом и страхом.

В коридоре снова было темно. Мэттью, не зажигая свет, добрался до часов у входа. Стрелки показывали половину восьмого. Было тихо. У двери в спальню Дэвида Мэттью на мгновение остановился. Ему почудился тонкий сладковатый запах, но гуляющий по коридору сквозняк не позволял сказать точно. Впрочем, его, Мэттью, это не касается.

После чашки кофе в голове немного прояснилось. Все так же действуя скорее автоматически, Мэттью соорудил себе сэндвичи с ветчиной и сыром, и неторопливо сжевал их, не ощутив никакого вкуса, как если бы ел картон.

Когда он мыл посуду, в кухню вошла Марта.

— Доброе утро, — она скупо улыбнулась, надевая передник. Мэттью ответил фамильной улыбкой. — Как ваш уикэнд?

Неужели прошло всего два дня? Мэттью готов был поклясться, что они виделись по меньшей мере пару недель назад. Он потер пальцами ноющие виски.

— Ничего особенного. А ваш?

Она неопределенно пожала плечами.

— Удалось посмотреть город? Погода, конечно, не располагала к прогулкам.

— Нет, знаете… Не удалось. Дождь не позволил.

Марта смерила его каким-то излишне внимательным взглядом, но больше ничего не сказала. Уже стоя в дверях, Мэттью обернулся:

— Вы не помните, когда Дэвид заклеил зеркала?

Горничная, стоявшая к нему спиной, замерла. Ее плечи напряглись. Пауза длилась всего несколько секунд, затем она сказала:

— Несколько недель назад. Может, месяц. Почему вы спрашиваете?

С ответом Мэттью не нашелся и произнес со все той же улыбкой:

— Любопытство. Хорошего дня.

На долгую прогулку до офиса не было сил. Мэттью спустился в метро и уже в переполненном вагоне осознал, что это было ошибкой. Грохот поезда разрывал его и без того больную голову. Мешанина запахов одуряла. Когда ему очередной раз наступили на ногу, Мэттью раздраженно пихнул соседа локтем. До конца поездки он так стискивал зубы, что свело челюсть.

В офис он вошел за три минуты до начала рабочего дня. Все уже были на своих местах. Он снял пальто и шляпу, обернулся к зеркалу, чтобы поправить прическу, и внутренне вздрогнул, поймав движение собственного отражения.

— Плохо выглядишь, — прокомментировал Майкл со своего места. Мэттью не удостоил его ответом.

— Хочешь кофе? — улыбка Бетти показалась Мэттью виноватой, словно Майкл был ее дурно воспитанным сыном.

— Да, пожалуйста, Бетти, — Мэттью нашел в себе силы улыбнуться, хотя лицо казалось онемевшим, будто долго шел навстречу ледяному ветру. Он обменялся приветствиями с остальными и протиснулся к своему столу. В сторону Майкла он даже не взглянул. Происходящее казалось абсурдной сценкой из школьной жизни, и Мэттью не собирался участвовать в постановке.

— Сегодня успеешь закончить с бумагами? — поинтересовалась Софи, когда он прошел мимо. Сегодня на ней был другой брючный костюм, из добротной синей ткани, столько же безукоризненно облегающий ее крупную фигуру.

— Пока не могу сказать, — отозвался Мэттью, пытаясь настроиться на рабочий лад. Вид сваленных кое-как рукописей вызывал легкое головокружение. Полить бы все это керосином и бросить спичку. Мэттью почти видел язычки пламени, пожирающие бумагу.

Софи смерила его внимательным взглядом.

— Ты не заболел?

Мэттью только передернул плечами.

— Все в порядке, спасибо.

— Кофе, Мэтти, — улыбнулась Бетти, подав ему чашку.