— Спасибо, — он встретился с ней взглядом и почувствовал себя немного спокойнее. Ответная улыбка почти не походила на гримасу.

Прихлебывая кофе, Мэттью принялся разгребать завал на столе. Мерный перестук пишущих машинок, шелест бумаги, редкие разговоры смешивались с шумом дождя, который все не унимался. Изредка звонил телефон, и тогда по офису разносился звонкий голос Бетти. Желтый свет ламп резал глаза, и Мэттью то и дело тер их пальцами, но работа вскоре увлекла его. Когда он очередной раз поднял глаза от стола, в офисе почти никого не было. Только Майкл еще сидел за своим столом и что-то торопливо печатал. Мэттью взглянул на часы — кажется, все сбежали на ланч. Голова болела куда меньше, голода он не чувствовал. Еще несколько рукописей легли в стопку «опубликовано», когда дверь открылась, и из своего кабинета вышел мистер Уильямс. В черном пальто и шляпе, с сигаретой в зубах он напоминал мафиози из фильмов, которые крутили в кино последнее время.

— А, ты еще здесь! — прогудел он. Мэттью и Майкл одновременно вздрогнули и подняли на него головы. — Не составишь мне компанию за ланчем, Мэтти?

Тот выпрямился, разминая затекшую шею. Неожиданное приглашение ввело его в ступор.

— Эмм… Да. Да, пожалуй, — пробормотал он.

— Жду тебя снаружи.

Мистер Уильямс вышел из офиса, а Мэттью протиснулся к выходу и, уже надевая пальто, наткнулся на насмешливый взгляд Майкла. Поняв, что на него смотрят, тот вскинул бровь и презрительно фыркнул.

Горло болезненно сжалось. Не дожидаясь, пока Майкл откроет рот, Мэттью выскочил за дверь, на ходу надевая шляпу.

Они заняли столик в кафе неподалеку. Обстановка была не шикарной, но более чем приличной. Большая часть мест занята. Мэттью окинул взглядом зал, но среди обедающих не заметил никого из коллег.

Мистер Уильямс не смолкал от самого офиса. Мэттью изредка мычал что-то утвердительное. Его участие в беседе почти не требовалось. Сначала мистер Уильямс рассуждал о делах в редакции и современной литературе вообще, но быстро переключился на воспоминания о «старых добрых деньках». Его гулкий голос смягчился, взгляд бесцельно блуждал, перескакивая с предмета на предмет, словно он наблюдал картины прошлого, а не забитое посетителями душное кафе. Он вспоминал колледж и свои первые деньки в издательстве, и мистера Блейка-старшего, отца Мэттью.

— Ты удивительного на него похож, — отметил он, и Мэттью оставалось только кивнуть. Лицом он пошел в мать, но спорить тут было не о чем. Никого на самом деле не волновало, на кого он там похож. Просто у мистера Уильямса ностальгическое настроение. У людей его возраста это случается.

— Он был такой же молчаливый. Упрямый молчун, — продолжил мистер Уильямс с легкой улыбкой. Рядом с его кофейной чашкой стоял бокал виски, и он то и дело к нему прикладывался. — Не знаю, как Кэтрин его выносила. Сама-то всегда была бойкой. При ней дела в магазине шли куда как лучше, мда.

Упоминание матери выбило Мэттью из прострации. В горле встал ком. Он кивнул, глядя в свою тарелку, но головы не поднял.

— Блейк никогда не был бизнесменом. Слишком мечтательный. Да и гибкости ему недоставало. Кэтрин удавалось как-то разворачивать его в нужном направлении, они потому и оставались на плаву. Жаль ее, рано ушла. Рано, — он снова отхлебнул виски и закурил. Его маленькие темные глазки подернулись влажной пеленой, кончик носа слегка покраснел. — После ее смерти Блейк совсем оторвался от мира. Он и раньше неохотно выезжал, а после засел в Провиденсе, как прибитый. Замкнулся. Тяжелое зрелище. Мда…

Мэттью медленно вздохнул. Есть больше не хотелось, но он продолжал сжимать приборы до побелевших пальцев.

— Все же беременность в ее возрасте… Врачи же запретили ей рожать после второй дочери, но они так хотели сына. Никогда не мог понять этой одержимости детьми.

Табачный дым повис облаком во влажном воздухе кафе, заслоняя от Мэттью лицо мистера Уильямса. С каждым мгновением он словно был все дальше и дальше, даже его голос звучал гулко и неестественно.

Мэттью вдруг очень отчетливо вспомнил День Благодарения почти пятнадцатилетней давности. Ему тогда было лет шесть, а Еве, получается, двенадцать. Все собрались в гостиной. Напротив него сидел мистер Уильямс с супругой (Мэттью помнил только ее пышные волосы неестественного светло-желтого цвета и звонкий голос). Хлоя сидела справа, а Ева — слева, и они с Мэттью спорили о чем-то, мешая остальным. Отец, как правило, не обращал на подобное внимания. Он редко вмешивался в «детские дела».

Зато миссис Уильямс не выдержала:

— Ева, леди так себя не ведут!

— А я не хочу быть леди! — Ева пнула его под столом, и Мэттью тут же стукнул ее в ответ.

— Так, достаточно! Идите к себе. Оба! — велел отец.

— Пап, Мэтти первым начал! Он вечно меня достает!

— Идите, — отмахнулся он. Наверное, отцу было неловко, и он сразу отвернулся, возвращаясь к разговору с мистером Уильямсом.

Выскочив за дверь, Ева обернулась к Мэттью.

— Все из-за тебя! Всегда все из-за тебя! Лучше бы тебя не было совсем! И мамочка бы осталась со мной! — крикнула она и помчалась вверх по лестнице. Голоса в гостиной стихли, кто-то с шумом отодвинул стул, а Мэттью стоял и смотрел ей вслед.

— Мэттью? — донесся до него голос мистера Уильямса.

Вздрогнув, Мэттью разжал пальцы, вилка со звоном упала на пол.

— Простите, я задумался, — произнес он механически.

— Тебе нездоровится? Дурно выглядишь, — мистер Уильямс подался вперед, разгоняя ладонью дым от своей сигареты.

Мэттью покачал головой и, не найдясь с ответом, наклонился за вилкой, сочтя это отличным поводом скрыться от внимательных черных глазок.

— Плохо спал. В остальном все в порядке.

— Наверное, у мистера Палмера бывает шумно? Как вы, поладили?

Помедлив, Мэттью кивнул и натянуто улыбнулся. Он прокрутил в голове события последних дней и не нашел ничего, о чем мог бы рассказать. Он и так причиняет достаточно хлопот. Кто знает, когда мистер Уильямс сочтет его слишком проблемным?

— Вы что-то спросили?

— Чем ты планировал заниматься после колледжа? Мы с твоим отцом с первого курса знали, что станем делать дальше, — он снова откинулся на спинку своего стула, глядя куда-то вверх, на тонких губах появилась улыбка. — Да. Ни секунды не сомневались. Амбиций было — мама дорогая…

Он снова затянулся и кивнул самому себе. Мэттью облизнул пересохшие губы. Сколько еще будет длиться этот день? Больше всего ему хотелось вернуться в свою комнату там, в Провиденсе, забраться под одеяло, и чтобы наутро не было ни отражения Дэвида, ни самого Дэвида, ни мистера Уильямса с его редакцией и разговорами о прошлом. Только их тихий дом, магазинчик на первом этаже, пропахший книжной пылью, и чтобы отец был жив. Пусть они почти не говорили последние пару лет, весь мир Мэттью, оказывается, держался на упрямстве этого сухого замкнутого человека.

— Так чем ты думал заняться?

Мэттью почувствовал, как на губах сама собой проступает фамильная блейковская усмешка, и пожал плечами:

— Не знаю. Мне… просто нравилось продавать книги.

В офис он вернулся один. Дождь лил с новой силой, и когда Мэттью ввалился в ярко освещенный подвальчик, с него текло.

— Тебе стоило бы завести зонт, — заметила Бетти, пока он стряхивал капли воды со шляпы. Все уже сидели за своими столами. — Сварить тебе горячего кофе?

— Спасибо, Бетти, — улыбнулся Мэттью, игнорируя пристальный взгляд Майкла. Кажется, повернись Мэттью в его сторону, и тот неминуемо разразился бы длинной речью или по крайней мере парой колких шуток, выслушивать которые не было никакого желания. — Мистер Уильямс просил предупредить, что сегодня больше не придет…

— А ты — его личный помощник? — громко произнес Майкл. Софи за дальним столом перестала печатать. — Или что-то вроде комнатной собачки?

Мэттью медленно вздохнул, стискивая челюсть. Виски взорвались болью.