========== 1. Нью-Йорк, Нью-Йорк ==========

You’re so Art Deco

Out on the floor

Shining like gun metal

“Art Deco” Lana Del Rey

октябрь 1940 г.

Стылая осенняя сырость пробирала до костей. Октябрь только начался, летняя жара едва спала, а ей на смену тут же пришли заморозки и затяжные дожди по всему побережью. Город дышал влагой. Дороги превратились в сверкающие неоном реки. Вывески магазинов и казино, оранжевые глаза фонарей смешивались в их темных водах.

Невзирая на непогоду и поздний час, улицы были заполнены людьми. Мужчины в дорогих туфлях придерживали зонты над локонами своих спутниц. Стучали каблуки. Табачный дым повисал в воздухе, смешиваясь с туманом. Мэттью смотрел в окно такси на проплывающий мимо город и чувствовал себя, словно в кресле кинотеатра. И хотя восхитительная картинка перед ним была цветной, она оставалась далекой и зыбкой.

Он почти не волновался, пусть поводов для этого хватало с избытком. Все происходящее казалось сном, который принимаешь как данность, сколь бы нелогичным и безумным он ни был. Мэттью всегда казалось, что его реальность проста и понятна. Жизнь не баловала событиями и красками, но по крайней мере у него было более-менее четкое представление, чего можно ожидать, а чего — не стоит, что для него, а что — нет. И вечерние улицы Манхэттена относились ко второй категории. Ему просто нечего было делать здесь. По крайней мере в той, прошлой жизни.

— Приехали, сэр, — окликнул его таксист. Мэттью снова взглянул в окно.

— Вы уверены?

Окружающая реальность оставалась прежней — разодетые прохожие, манящие огни ночных заведений.

Таксист нахмурился и раздраженно повторил адрес. Мэттью ничего не осталось, кроме как рассчитаться и выйти в ночь, прихватив чемодан. Колючая морось чуть крупнее тумана тут же осела на пальто, зашуршала по полям шляпы. Мэттью стоял у огромного белоснежного билдинга, как у подножия снежной горы. Великолепие этого строения скорее давило, чем восхищало Мэттью. Подобные небоскребы он прежде видел лишь на страницах газет. Шпиль высотки упирался в рыхлые облака, окна сияли сотнями маячков. Это было совсем не то, что представляется при слове «дом». Мэттью пробрал холод. Он поднял потертый воротник пальто и еще раз огляделся.

Людской поток огибал его, изредка касаясь локтями. Такси давно умчалось, но Мэттью все равно не стал бы снова уточнять у водителя, тот ли это адрес. Даже если его обвели вокруг пальца, выяснять это немного поздновато. Ему представилось строгое и усталое лицо Хлои: «Ты только клювом не щелкай! В городе полно желающих одурачить такого простофилю, как ты! Сразу же видно, что ты приезжий дурачок, который раньше за пределы штата не выезжал!».

Стоять на тротуаре и «щелкать клювом» было бессмысленно и холодно, так что Мэттью направился к сверкающим стеклянным дверям высотки. Едва эти двери закрылись за его спиной, отрезая от шума вечерней улицы, как Мэттью снова ощутил себя в ином мире — уже третьем по счету. Гулкий холл с высоченными потолками напоминал языческий храм. Стены из темного мрамора были покрыты причудливыми изображениями из золотых, бордовых и изумрудных треугольников и ломаных линий, множество светильников давали теплый рассеянный свет. Мэттью даже потянул носом, ожидая почувствовать аромат ладана, но ощутил лишь запах камня и сухих цветов.

— Могу вам чем-то помочь, сэр? — окликнул Мэттью голос из дальней части холла. Из-за высокой деревянной стойки поднялся мужчина средних лет в скромной серой форме.

— Добрый вечер, — Мэттью поудобнее перехватил ручку чемодана и подошел к консьержу. Звук каждого шага поднимался вверх, к потолку, и запутывался в сверкающих подвесках люстры. Мэттью выудил из внутреннего кармана аккуратно сложенное письмо и протянул мужчине. — Скажите, как мне найти этот адрес?

Консьерж склонился над покрытой машинописным текстом страницей, сверкнув ранними залысинами.

— Вам на четырнадцатый этаж, сэр. От лифта — налево, первая дверь, — сообщил он, возвращая письмо. Маленькие карие глаза смотрели с живым любопытством. Разумеется, он успел прочесть не только адрес, и Мэттью запоздало пожалел, что показал ему бумагу.

— Спасибо.

Кабина лифта оказалась просторнее и светлее всех, в которых он успел прокатиться прежде, и не напоминала механизированный гроб. Здесь его ждал еще один человек в серой форме, на этот раз парнишка примерно его возраста.

— Какой этаж?

— Четырнадцатый, пожалуйста.

Лифтер закрыл решетку. Загудев, кабина поползла вверх.

— Вы недавно в Нью-Йорке, сэр? — улыбнулся лифтер, без стеснения рассматривая Мэттью. Потертое черное пальто, которым пыталась поживиться моль, и пришлось подлатать его в ателье, чтобы скрыть следы. Мокрая шляпа, видавшие виды коричневые ботинки, так непохожие на стильные туфли прохожих. Костюм был надежно упрятан под пальто, но Мэттью все равно почудилось, что парень видит закрытые заплатками локти на слишком тесном по сегодняшней моде пиджаке и его тонкий галстук, на котором словно выведено: «единственный приличный галстук в гардеробе». Более-менее новыми были только брюки. Он купил их всего два года назад, когда поступил в колледж.

— Это так заметно? — Мэттью улыбнулся уголком рта фирменной блейковской улыбкой. Каждый в их семье владел такой, немного снисходительной и в то же время извиняющейся. Она шла в комплекте с медно-рыжими волосами и худобой. Даже его сестры, успевшие родить по паре ребятишек каждая, не утратили своей худощавости.

— Немного, сэр, — широко улыбнулся лифтер. — Я приезжих по взгляду отличаю.

— Вот как. И что же у нас за взгляд?

— Как в цирке, — и лифтер подчеркнуто удивленно распахнул свои бледные серые глаза с красными прожилками. И тут же прибавил: — Сэр.

Мэттью фыркнул. Что ж, именно так он себя и ощущал — словно его вывели на арену и зрители со своих мест тычут в него пальцами, покатываясь от хохота. Или вот-вот начнут.

— Четырнадцатый этаж! — сообщил лифтер и открыл решетку. — Хорошего вечера, сэр.

— Хорошего вечера.

Мраморный пол четырнадцатого этажа был прикрыт темным ковром. Мэттью взглянул на потертые носы своих ботинок и с новой силой ощутил неуместность своего появления здесь. Во всем происходящем была явно какая-то ошибка. Может быть, консьерж решил подшутить над ним? Сейчас он позвонит в пятьдесят первую квартиру, и ему скажут, что никого не ждут, что он попросту ошибся адресом. А до нужной ему улицы — три часа езды.

Отбросив панически мысли, Мэттью поудобнее перехватил чемодан и пошел по коридору влево. Здесь стены тоже покрывали затейливые узоры, абстрактные и завораживающие. Взгляд терялся в сплетениях линий и острых углов. Приглушенный свет, темный зеленоватый мрамор стен. Словно он шел по выдолбленным прямо в скале лабиринтам, ведущим к сердцу храма с языческими алтарями, у которых жрецы совершают свои ритуалы. Ему представились гортанные песнопения, уносящиеся к высокому потолку и запахи сжигаемый благовоний. В сплетениях ароматного дыма проступают зыбкие картины, в которых жрецы угадывают будущее…

Нет, консьерж не тянет на служителя культа. Мэттью потер пальцами веки и остановился под серебряными цифрами «51» на темной резной двери. Он прекрасно помнил адрес, — как и весь текст письма — но едва справился с порывом перечитать его вновь и убедиться, что пришел, куда нужно. Что ж, в крайнем случае ему рассмеются в лицо и захлопнут дверь.

Подбодрив себя таким образом, Мэттью позвонил. Дверь распахнулась почти сразу, он даже вздрогнул. На пороге стояла высокая темноволосая женщина лет сорока с сухим бесстрастным лицом, словно высеченным из камня умелым скульптором. На ней было простое черное платье, волосы собраны в пучок на затылке.

— Эм, — протянул Мэттью и даже сунул руку в карман, за письмом, но тут же себя одернул. — Добрый вечер. Это квартира мистера Палмера?

— Да, — бесстрастно отозвалась женщина. Ничто в ней не дрогнуло. Мэттью снова выудил на свет свою фамильную улыбку: