Наверное, прошло несколько часов. Или минут. Было так потрясающе бегать по лесу, что Чарли потерял счет времени.

Он пришел в себя, только когда они с Вэлом снова очутились в саду, в человеческой коже, оба голые, но такие счастливые из-за внезапной пробежки.

Они молча пересекли сад и сели прямо на землю у стены дома. Выше над их головами сверкали чистотой большие панорамные окна, а впереди играл сухими листьями ветер.

– А теперь слушай, – спокойно произнес Вэл.

Чарли не сразу понял, о чем он.

Пока не напряг слух.

И это… Оказалось чем-то похожим на чудо. Он словно только что вернулся домой, в свой крошечный городок, под окно соседского дома.

Знакомый, родной стук сердца донесся до него, проник под кожу, стал его частью, слился с его кровью и плотью…

– Это же… Что она здесь делает? – он не удержался и попытался встать, но Вэл остановил его движением руки.

– Тихо. Просто слушай.

Лицо его выражало абсолютное спокойствие и гармонию, и Чарли передалось это состояние.

Они оба закрыли глаза и слушали, как тихо и мирно бьется сердце Лидии там, наверху.

Она крепко спала.

Кэррол вернулся поздно.

Дом спал, и только парни на постах бдительно охраняли территорию. На смотровых вышках горел свет, и Кэррол на пару минут остался в саду, оглядываясь и потирая плечи.

Давно он не чувствовал чего-то подобного. Иллюзорного холода, хотя оборотни не мерзнут. Словно его тело бунтовало и сопротивлялось грядущим изменениям. Словно оно не было готово к тому, что произойдет, но также не в состоянии было от этого отстраниться.

Свет в спальне Лиз горел. Он не сомневался, что она приедет, как только до нее дойдут слухи. Этот дом полон оборотней, альф, полон служанок и помощников. Он полон сплетен, которые долетают до Лиз раньше, чем Кэррол сам поймет, что произошло.

Давненько она не навещала его.

Отношения сестры и брата были… Странными. Одновременно они дико ценили друг друга и презирали. Лиз терпеть не могла ту жестокость, с которой Кэрролу часто приходилось обращаться к подчиненным, а он ненавидел ее нравоучительный тон и эти игры в мамочку. Лиз была младше. Но иногда вела себя с ним так, словно родилась раньше него как минимум на полвека.

Он поднялся к ней и постучал в дверь.

Лиз открыла не сразу. Она просунула голову в проем, тело ее было прикрыто большим одеялом, а волосы торчали в разные стороны, и Кэррол закатил глаза.

Лиз любила трахаться с первым попавшимся оборотнем, когда приезжала. Иногда ему казалось, что она возвращалась за этим. Чтобы найти себе мальчика на ночь. Здесь никто не отказывал ей – все боялись ее гнева, а еще, что она пожалуется Кэрролу, и он начнет сносить головы.

– Ты не могла бы одеться и выйти? – спросил он.

Лиз нахмурилась.

– Позже.

– Я не собираюсь ждать, когда ты кончишь, сестренка.

– А я не собираюсь тебе подчиняться – я не твой раб Вэл.

Кэррол помотал головой.

– Жду тебя через десять минут в кабинете. И, пожалуйста, будь в одежде.

Он снова пришел.

Тюремщик, конвоир, нянечка.

Пришел и сел в кресло, закрывая глаза. Лидия услышала его шаги сквозь сон, быстро села, опираясь на спинку кровати, обхватила колени руками.

Он выглядел так, словно не спал несколько ночей. Возможно, так оно и было, ведь он постоянно незримо где-то присутствовал рядом. Она целый день слышала его голос, его шаги, видела мельком его фигуру в коридоре, когда служанка открывала дверь.

Он то появилялся с подносом еды в ее комнате, то исчезал, запирая ее внутри.

Лидия не знала, как ей на него реагировать.

С одной стороны, за те несколько дней, что она находилась здесь, она начала привыкать к нему, ведь он был первым, кого она встретила и он был единственным (за исключением Элизабет), с кем могла общаться.

А с другой… Он пугал ее… После того, что она узнала об истинных парах, после случившегося в лесу. Ее пугали чувства, которые она испытывала, когда он приходил.

Он почти всегда молчал или отбивал ее реплики грубыми фразами. Почти всегда смотрел с каким-то осуждением. Почти всегда был невозмутимым и суровым.

Но ее тянуло к нему. Вэл просто появлялся в зоне видимости, и Лидия не могла контролировать свой пульс. Она могла бы сказать, что это влюбленность, но сердце ее все еще принадлежало Чарли, а тело… Тело рвалось навстречу Вэлу, оно горело, оно хотело его.

А еще где-то там, неподступный и сильный был тот, кто дал ей метку. Тот, кто сделал ее своей, не спрашивая разрешения. И Лидия понятия не имела, что будет, если они столкнутся сейчас. Будет ли это взрыв? Или не произойдет ничего?

– Хватит на меня пялиться, – сказал Вэл, и Лидия поняла, что таращилась на него уже минут пять.

– Почему нельзя?

– Потому что я слишком устал. И во мне слишком много чувств. Как будто я сейчас взорвусь. Так что – если ты не хочешь, чтобы я разорвал на тебе одежду и трахнул – лучше отвернись.

– Ладно!

Лидия уставилась в потолок.

Это все прозвучало просто ужасно. Каждое его слово. Оно теперь звенело эхом в ее голове, и она не могла не представлять в красках, как это могло бы быть.

Прошла еще минута или около того.

Вэл вздохнул.

– Ты не облегчаешь мне задачу, – сказал он.

Лидия всплеснула руками.

– Да что я сделала?!

– Потекла.

– О боже! Да ты вообще в состоянии думать о чем-то еще?!

Она посмотрела на него. Он вздернул вверх бровь.

– Ты это мне говоришь? От тебя несет возбуждением за пару миль.

– Пошел к черту!

Он встал. Лидия замерла, скованная страхом.

Господи, каким же большим он казался сейчас, когда его освещал лишь тусклый свет ночника! Большим, сильным и невероятно сексуальным.

Лидия никогда прежде не думала так о мужчинах. Ни о ком, кроме Чарли.

Рука схватила ее за подбородок, Лидии пришлось посмотреть ему прямо в глаза.

– Ты хоть представляешь, что тебя ждет?

Она помотала головой. Вся спесь с нее спала, когда он коснулся ее своими горячими пальцами.

– Нет.

– Я расскажу. Завтра Кэррол хочет видеть тебя за ужином. И это больше не шутки. Послать его к черту, послать меня к черту – больше не сработает. Теперь мы все в одной связке, хотим мы того или нет.

– Я не понимаю, о чем речь…

– Все ты понимаешь! Не строй из себя дуру.

Она сморгнула подступившие слезы.

– Я не пойду на ужин.

– Пойдешь.

– Нет. Я не буду ужинать с моим тюремщиком и с придурком, который меня укусил.

– Будешь. Потому что кроме нас есть еще он.

Вэл схватил ее за локоть, поднял на ноги и подвел к окну.

Лидия замерла, глядя на темный силуэт в саду.

Она узнала бы его, даже если бы прошло столетие. Даже если бы была кромешная темнота, если бы на него надели тысячу чужих вещей, если бы он отрастил бороду, если бы стал на три метра выше.

Она узнала бы его всегда, везде.

– Чарли… – прошептали ее губы.

И он услышал ее.

Там, в саду. Он услышал ее. Повернулся медленно, и взгляды их встретились, а у Лидии горло перехватило из-за подступивших чувств.

– Чарли! – закричала она уже громче.

Он шагнул в сторону ее окна, и она готова была выпрыгнуть, переломать себе все кости, но оказаться там, с ним, просто дотронуться до него. И пусть он отругает ее, накричит, отчитает, как несколько лет назад, когда она пьяная ехала в его машине и умоляла не рассказывать маме, из какого притона он ее забрал.

Но Вэл резко задернул штору прямо перед ней.

Все оборвалось так же, как началось, только теперь Лидия тяжело дышала, и лицо ее было мокрым от слез.

Вэл провел пальцем по ее щеке, смахивая каплю.

– А теперь ложись спать, – сказал он так, словно ничего не произошло. – Завтра трудный день.

Она подняла на него взгляд.

– За что ты так со мной?

Ухмылка коснулась его губ.