Обыскивать противно, но надо. Часы снял — негоже такие вещи оставлять. Бумажник просто в свою сумку бросил — потом разберу. Когда будет время. Всё. Карманы пусты, только платочек пижонский из кармана торчит. Телефона тоже нет, но те ребята не придурки. Телефон — это след. Впрочем, привалив такого кадра они смертный приговор себе выписали, потому и труп не скинули — чтобы его позже обнаружили.

А не заказчик ли это? В том смысле не тот ли это персонаж что звонил нашему «ботанику». А ведь этот мог. Уж больно похож — часы, костюм, машина, понты.

Значит ребятишки, обрубив концы на себя старались. Оттого то так и торопились. Некогда им было весёлые танцы с уговорами устраивать. А вот и подтверждение. Боеприпасов в багажнике на маленькую войну.

Ай-я-яй! Вот оно в чём дело! Вот это я влип! Теперь понятно почему ребятишки эти такие борзые. Если их раздеть, то стопудово татуировки обнаружатся. Только не уголовные, а армейские. Если это вояки специальные, то скорее всего именно поэтому они вместо посулов немереного количества денег к экзекуции приступили — у них всё рационально. С уговорами и посулами это не к ним.

Чувствую вовремя я вчера за сердце схватился. Ох как вовремя, а «бабки» они скорее себе оставят, чем кому другому отдадут. И не из-за крысятничества. Совсем нет. Просто зачем покойнику деньги? Живым меня никто оставлять не собирался. Говорю же — у них всё рационально.

Цинки с патронами СП-5 в багажнике. Стопочкой. Патроны снайперские. Четыреста штук в цинке. Вон и надпись имеется. Девять цинков и один вскрытый. Такие только спецназ использует. Понятно, что я такой автомат Калашникова никогда вживую не видел. Кто б мне его показал?

А значит это… да бог его знает, что это значит. Это могут быть вообще «левые» ребятки, на спецуру работающие или отдельная бригада заказчика, как я уже упоминал, но вот хрен я что здесь брошу. Всё в подвал запрячу. Здесь и футляры с оптикой и ещё какие-то коробки и сумки. Тяжеленые.

Опять пить хочется, а к разгрузке я ещё не приступал. Напился вволю. Не хочется грузчиком становиться, но надо. Дальше таскал всё в подвал и скидывал на пол, не рассматривая — в темноте не до разглядываний. Света как не было, так и нет, а генератор — это лишний шум. Четыре свечки зажёг и больше не парился и так забот хватало, да и пить хотелось до остервенения. Пришлось даже в дом за водой сходить. В кладовке в мастерской вода в больших бутылях есть, я специально с родника привожу, но бутыль с помпой только на кухне и в моей спальне. С кухни забрал и в гараж поставил. Словом справился. Воды правда выпил немерено и тут же почти её вылил естественным путём как будто не держится она во мне, а пить всё равно хочется.

И что делать? А теперь надо топать и глядеть на округу. Что-то ведь там бабахало? Сунулся за калитку и … ничего. Пустая улица, машины у домов стоящие. Нет. На хрен. Я лучше задами, а то прилетит что из-за забора.

Дома в нашем посёлке у всех высокие, да кирпичные и заборы такие же основательные. Увидят соседи мужика с автоматом да ввалят превентивно на поражение. Здесь в каждом доме по стволу — у кого охотничий, у кого служебный, кое кто как Федя Скопальский с формальностями не заморачивается, а у кого и служебно-охотничий с незарегистрированным в придачу. Как у того же Пал Ивановича — охотничка мля. Пяток стволов охотничьих и минимум два пистолета — один служебный, второй батянин наградной. И это только то, о чём я как старый приятель хозяина знаю.

Н-да. Это даже не война ядерная и не сфинктер дикобраза. Это трендец какой-то. Вместо леса ещё один посёлок нарисовался. Верней не так. Три ряда пожёванных пулемётными очередями и осколками сосен, чахлый перелесочек, а дальше развалины. То ли завода, то ли какого комбината старинного, а размерами огромного. Метров восемьсот до этих развалин. Вокруг посёлок со старыми покосившимися домами, а вот за ними чернота какая то, но с моей точки не видно, что это такое. Далеко она и странная эта чернота. Нечеловечески-неживая. И это всё что покамест сказать о ней можно.

Пришлось вперёд продвинуться и только тут я понял, что если ты конь педальный, то это до конца жизни. Обувку то я не сменил. В цивильных туфельках по асфальту рассекать удобно, а по лесу, где каждый корень подошвой чувствуется не сильно здорово. Но куда деваться? Не возвращаться же? И рубашку бывшую ещё вчера беленькой не сдёрнул — так и отсвечиваю теперь как боец невиданного никем фронта. Долбодон старый. Но деваться то некуда. Раз уж стронулся, то надо двигаться, потому что возвращаться я не люблю, но думаю, что возвращаться мне не придётся. У ж больно дела творятся странные и пока я ответы не найду домой идти бессмысленно.

[i] Медаль за боевые заслуги.

[ii] GMC Yukon — кроссовер премиум-класса, выпускаемый исключительно для американского рынка

[iii] Часы.

[iv] классические швейцарские часы оснащены кожаным ремешком, элегантным корпусом из чистого золота, окошком с датой, будильником и системой автоматического завода. Стоимость таких часов составляет от 28000 евро.

[v] Уголовные татуировки

Вот странное чувство я испытал пройдя полосу редких сосен и как-то неожиданно закончившихся. Наверно не сильно стройно это прозвучало, но иначе я выразить то, что увидел не смог. За неширокой полосой сильно потрёпанных крупнокалиберными пулями сосен действительно обнаружился неряшливый берёзовый перелесочек, но стену сосен и перелесок разделяла полоса выжженной земли. Как будто кто-то гигантским раскалённым ножом провёл. Я даже притормозил, присматриваясь и опустившись на корточки провёл по полосе ладонью.

Ну точно. Как граница чего-то неведомого. Здесь деревья высоченные знакомые до каждой сосенки с привычным ковром упавшей на землю хвои, а там … трава невесть откуда вылезшая, густой березняк и какой-то мешок метрах в пятнадцати валяющийся. Не прямо передо мной, а чуть левее.

И полоса. Вроде привычная земля, но опалённая гигантской горелкой и не влажная как это обычно бывает у свежевскопанной земли, а сухая и ощутимо тёплая под ладонью.

Вряд ли я ошибся. Действительно земля сухая, а трава … трава как трава — слегка пыльная, под ладонью гнётся, зубов не отрастила и не кусается. Я встал и так же сторожась переступил полосу опалённой земли и пошёл к увиденному мной ранее мешку.

Н-да. С мешком я погорячился. То, что это труп я сообразил, приблизившись к нему метров на несколько. Просто лежал он в такой позе что я не понял, что это такое взглянув на него издали.

Первое впечатление было действительно странное — человек лежал как-то свернувшись калачиком, согнувшись прямо к своим коленям как будто из него вытащили все кости и скатали в неряшливый комок. На спине этого комка расположился плоский ранец, закрывающий практически всё туловище. Разворачивать этот кулёк не хотелось, но было надо — может получу хоть какие-то ответы.

Потянул труп за плечи и тело без какого-либо напряга завалилось на спину. Да уж ответы. Странные я бы сказал. Никаких ранений, это первое что ухватил глазами, а потом я от неожиданности сел на жопу. Вот прям так — именно от неожиданности и именно плюхнулся на задницу. Вначале то я на лицо смотрел.

Лицо как лицо — оно у мёртвых у всех неприглядное и здесь мужика всего перекосоёбило. Видно, на последних секундах жизни несладко ему пришлось. И уже сидя на заднице я это внимательно разглядел, недоумевая всё больше и больше.

Что меня так поразило? Обыкновенная пуля. Ага! Обыкновенная пуля калибра четырнадцать и пять миллиметра не пробившая обычного человека и застрявшая у него в разгрузке. Причём пуля выпущенная из пулемёта Владимирова сначала угодила в автомат, расположенный на груди человека и смявшая ствольную коробку как кусок бумаги. То есть та самая пуля, которая влёгкую пробивает любую бронированную технику кроме танков и самоходных орудий и весит шестьдесят четыре грамма. Вот именно она расковыряла новенький автомат Калашникова и застряла в одном из карманов разгрузки.