Остальные действия были словно в тумане. Женя не видела, куда уехали друзья, рядом остался только Космос. Парень притащил с кухни валерианку и протянул Пчелкиной:

- Выпей.

Женя отрицательно закачала головой.

- Выпей, говорю, – требовательно повторил Кос.

Она пыталась успокоиться, но ей становилось только хуже: руки не слушались и дрожали, ноги и вовсе обмякли и усадили девушку на диван. Обхватив саму себя, Женя стала покачиваться – она не могла сидеть на одном месте, но и совершенно не знала, что ей теперь делать. Крепко зажмурившись и скривившись от головной боли, девушка снова заплакала. Горькие материнские слезы капали на колени, но боль никак не утихала. Не выдержав, девушка закричала и ударила кулаком о мягкую обивку. Ещё раз – сильнее и отчаяннее. Она подавилась своими же слезами и зашлась в кашле. Ей не становилось легче. Ей хотелось перестать. Она не хотела плакать. Но слёзы текли, а тело трясло – ни то от жара, ни то от холода – и так больно было в груди, будто сердце сжала чья-то тяжёлая, холодная рука. Так плохо Жене, казалось, не было ещё никогда.

Космосу было дурно наблюдать эту картину. Он опустился рядом с подругой и сгреб её в охапку. Она уже не сопротивлялась. Холмогоров убаюкивал Женю, как маленького ребёнка, что-то говорил успокаюващим, тихим голосом, но всё это Пчелкина не слушала, только тон голоса и крепкие руки заставили сердце замедлить бешеный ритм.

Они уже сами не знали, сколько просидели так, в неведении и тревоге.

- Подтягивайтесь к “Динамо”, – передал своим людям Фил. За рулём машины Белова сидел Макс, который тоже поднял на уши знакомых пацанов.

- Ну что, Пчелкин, готов? – Белый оглянулся назад через правое плечо, скинув пепел в открытое окно.

- Братва сейчас подтянется, – оповестил Валера и украдкой взглянул на Витю. Тот сидел с каменным лицом, на автопилоте наматывая толстую цепочку на ладонь.

- Твою мать, – нервно усмехнулся Саша. – Ну только ж всё устаканилось…

Первым, кого увидели бригадиры, был Вадим. Он стоял недалеко от ворот в клуб “Титаник” и с упоением потягивал сигарету. Тонированный внедорожник Белого подъехала к воротам, и Саша сам вышел из машины.

- Пойдём, прокатимся, друг, – остановившись рядом с подручным Тимура, вкрадчиво произнёс он и поправил перчатку на руке.

- Неужели сам Саша Белый, – без тени удивления протянул Вадим.

- Ну для кого Саша Белый, а для кого Александр Николаевич.

Вадим ухмыльнулся и, затушив окурок тяжёлым сапогом, сунул руки в карманы брюк.

- И что вам нужно, Александр Николаевич?

- В машину садись, – процедил Белов.

- Предлагаете услуги такси?

- Достал, – Саша одним резким ударом под дых выбил на мгновение весь воздух из лёгких бандита. Тот согнулся пополам, и вовремя среагировавший Фил распахнул дверь и втащил за шкирку Вадима в салон автомобиля.

- Вот вы суки, – судорожно выдохнул лысый и увидел слева от себя Пчелкина. – О, как сынок?

Зря. Витя обхватил его за горло изгибом локтя и резко потянул на себя, вымещая всю свою боль. Вадим захрипел, но сквозь этот хрип прорывался сдавленный смешок.

- Где мой сын? – хватка становилась всё жёстче. – Где он?!

- Убьёшь раньше времени, – Фил рывком выдернул Вадима из цепкой руки Пчёлы. А затем одним ударом рассек бандиту губы. – Говори.

- Вы че, смертники? – Вадим напрасно пытался остановить хлынувшую кровь.

- Нет, мы кровники.

Крупные звенья цепочки стянулись на шее Вадима. В руках Пчёлы проснулась такая сила, что он даже не чувствовал меры: цепь пережала артерии, и лысый начал брыкаться и пытаться оттягивать холодный метал от кожи, но ничего не вышло. В живот уперлось дуло “Стечкина”.

- Х… Хорош… Шо, – почти теряя сознание, прохрипел Вадим.

Машина уже отъехала на приличное от клуба расстояние. Макс спокойно вёл, звуки на заднем сидении его, казалось, нисколько не волновали. Белов, глотая табачный дым, кидал сосредоточенные взгляды в зеркало заднего вида.

- Вот умница, – наконец, произнёс он.

Женя не находила себе место. Она мерила шагами огромный зал и ко всему, за что цеплялся её взгляд, испытывала неописуемое отвращение. Дом, о котором когда-то она так мечтала, дом, о новости приобретения которого она, как маленькая, висла на шее мужа и радовалась, дом, в котором звенел смех и голос их сына, за эти часы ожидания теперь казался ей чужим. Меж рёбер поселилась тяжесть. Гадкая, выедающая все самые тёплые чувства. Осознание всего кашмара, в котором живёт её муж, её братья, вдруг прокралось в самое сердце, острым гвоздём протыкая его насквозь. Попытки оградить Женю и Юру от всей грязи и мерзости плотным, железным занавесом провалились с треском.

- Это какой-то кошмар…

Слышится в опухшем от слëз и боли сознании отчаянный голос Оли Беловой.

- Что за жизнь!..

Юра. Юрочка. Сынок! Маленький, родной! Сердце рвётся, она это чувствует. Рвется на мельчайшие кусочки. Ему всего полтора года, почему он должен страдать? Почему этому малышу, еë малышу, отвечать за своего отца?

- Ненавижу, – Женя сползла по стене и схватилась за лицо. Головная боль обволокла свинцовым обручем голову, казалось, что по ней льётся кипяток.

- Жека! – Космос упал рядом с девушкой и схватился за её запястья. – Они вернут его, слышишь? Вернут!

- Черт бы вас всех побрал, – прорычала Женя. – Ненавижу…

Сломалась. Космос устало приземлился рядом с ней и откинул голову к стене. Слова подруги гулким эхом отдавались в нём.

- Я уйду…

Холмогоров обернулся к Жене. Теперь она смотрела прямо перед собой. По бледной щеке катились слезы, но лицо не выражало ничего, кроме опустошения.

- Жень, не пори горячку. Куда ты уйдёшь? У вас пацан… У вас семья…

- Хватит! Я не деревянная!

- Это всё уже в тебе… С подводной лодки не сбежишь.

Забравшись в сауне на полок, Тимур блаженствовал часа два. Наконец, расслабленный и удовлетворённый, он вышел из парилки, лениво растирая себя полотенцем, и уселся в кресло около стеклянного столика, за которым уже сидели братки и играли в карты. Один из его людей несколько раз выскакивал из горячей комнаты, прыгал в бассейн, опять лез в баню, пока не ослабел до того, что его привели в главную комнату к остальным.

- Ну и парок! – ухмыльнулся он, развалившись в соседнем от Тимура кресле и вытянув красные ноги.

- Что с пацаном? – вдохнув дым в лёгкие и взяв колоду в руки, уточнил Тимур.

- Да че с ним будет. В надёжном месте, не доберутся. Ты это… Не слишком круто-то? Ладно бы бабу, а здесь совсем мелюзга.

Тимур закусил фильтр сигареты и, схватив братка за шею, резко притянул его к подлокотнику кресла.

- Будешь учить меня стратегии?! Мне нужны мои бабки! И мне срать, пусть хоть младенец. Так что, – он так же внезапно ослабил хватку, – завались, Мурадик. И не вякай.

Мурад, морщась, потер шею и хрустнул костяшками. Желваки заходили на его щеках, но он промолчал.

- Терех, иди посмотри, что внизу делается, – Тимур хлопнул одного из братков по спине.

Тот поднялся, едва успел дойти до дверей, когда она распахнулась сама, и Терех смог увидеть только размытый кулак, прежде чем отлетел на пол. Люди Фила влетели в зал сауны, и шесть автоматов были нацелены на братву Мартынова.

Застигнутые врасплох, мартыновцы осознали, что безоружны и просто остались на месте. Мурад, стоявший ближе всех к бассейну, рванул к воде.

- Не стрелять! Я сам! – успел скомандовать Фил и рванул за ним. Одним мощным ударом он снёс деревянную дверь с петель, и не успевший среагировать Мурад под её весом споткнулся о скользкий плиточный борт и улетел в бассейн. – Макс!

Карельский влетел следом.

- Вылови его, – скомандовал Валера.

- Ну, конечно…

Тем временем в зал вошли Белый и Пчела, и Тимур, откровенно заржав, захлопал в ладоши.

- Оперативно, Витенька.

- Фонтан закрой, – холодным, ровным тоном произнёс Саша и сел напротив Мартынова. – Поговорим?