У Женьки этот жест вызвал истерический смешок. Всё его поведение походило на ничем не прикрытую издевку. Стоящая на полу небольшая ваза с искусственным огромным кустом цветов через минуту полетел прямиком в алкогольную коллекцию. Бам! Дзынь!

Пчелкин прикрыл глаза, чувствуя, как от злости трясутся плечи. Всё содержимое вперемешку со стеклом растеклось у его ног.

- Я уеду. К маме. А ты оставайся здесь, не ночуй дома, давись своим коньяком, зарабатывай деньги. Что хочешь. Когда родится сын – я дам тебе знать.

Пчелкина развернулась и пошла в коридор.

- Стоять! – громко крикнул Витя и через секунду уже возвышался над женой, крепко вцепившись в её плечи.

От этого его резкого и грубого голоса Жене стало не по себе.

- Ты, видимо, забылся, с кем разговариваешь.

- Ты, по ходу, тоже.

- Витя, пусти. Или мы наговорим друг другу дерзостей.

- Ты никуда не пойдёшь. На дворе ночь.

- К счастью, служба такси у нас работает круглосуточно.

Пчелкин измученно потер виски. Голова раскалывалась до тошноты. Сегодня с самого утра день выдался дерьмовым. Стычка с Космосом резанула по нервам сильно и глубоко. Переговоры с партнёрами вымотали. Только добрая бутылка коньяка смогла успокоить бушующего зверя внутри.

- Проспись, – бросила напоследок Женя и ретировалась из дома, громко хлопнув дверью.

Кулак со всей силой припечатал стену. Постоянные ссоры с Женей выматывали ничуть не меньше, и внутренний голос раздвоился – с одной стороны, она была права, им нужен был отдых друг от друга, потому что он боялся очередного вечера, который в последний месяц грозился только ссорами, но с другой стороны, какое нахрен такси? Она одна, беременная, ушла в ночь. Ну, дура?

- И я дурак, блять, – Пчелкин сорвался следом.

Но добежав до ворот дома, осознал, что жены уже не было. Девушка дейтвительно уехала. Витя вцепился в кованную решётку и прислонился разгоряченным лбом к холодному металлу, выпуская с тяжёлым выдохом горячий пар изо рта.

Женя ехала к матери. Сейчас было неважно, как отреагирует Ольга Николаевна на столь поздний визит дочери, что скажет ей. Мыслями всецело завладел Пчелкин. Когда это началось? Вероятно, когда прошёл месяц после похорон Татьяны Николаевны, когда Белов был вынужден заняться оружием для Чечни. Когда союз четырёх друзей надломился. Когда Витя понял, что половина дел легла на его плечи. Но его равнодушие убивало больше всего. Он старался создать для Жени и будущего малыша комфортные условия, но в погоне за деньгами совсем забыл, что важным аспектом для жены было внимание и понимание, которых он дать ей не мог.

- Жека? – Ольга Николаевна распахнула дверь и замерла. – Боже, Женька, что случилось?!

- Привет, – выдавила измученную улыбку Женя и прошла в коридор. – Ты прости, что так поздно…

- Что случилось?

- Ничего. Я пойду спать.

Мать проводила расстерянным взглядом Женю, которая скрылась в своей комнате. Женщина сразу поняла, что-то с Витей, но расспрашивать побоялась. Разные неутешительные мысли полезли в голову.

- Тебе что-нибудь нужно? – Ольга Николаевна осторожно приоткрыла дверь и заглянула к дочери. Та лежала в одежде на тёмном покрывале, закинув руку на голову, и почти не мигая смотрела в потолок. По щекам текли слезы.

- Нет. Всё в порядке.

- Жень, ты меня пугаешь…

- Мамуль, иди спать. Завтра поговорим, хорошо?

Но завтра поговорить об этом не получилось. Едва Ольга Николаевна, терзаемая беспокойством за дочь, легла на подушку, из комнаты Жени раздался громкий крик девушки. Женщина от испуга подскочила и бросилась к ней.

- Кажется, началось, – хватаясь за живот, Женя скорчилась от накатившей боли. – Ой, мамочки!..

Пчелкин сидел в кресле, гипнотизируя взглядом серый шипящий экран телевизора. Белый свет служил единственным источником освещения в огромном доме. Стояла звенящая тишина, разрезаемая только мерным стуком настенных часов. Стрелки на них медленно переползали по циферблату. 2:43.

Мобильник, кинутый по приходу домой куда-то на диван и накрытый пальто, завибрировал. Пчелкин лениво повернул голову на источник звука и подскочил с кресла. Ночные звонки всегда вызывают липкую тревожность. И сердце Вити больно забилось о грудную клетку, когда он отыскал телефон и взглянул на информацию о звонившем.

- Витя! – сразу донёсся обеспокоенный голос Ольги Николаевны. – Витя, Женька рожает!

Пчелкин сидел в слабоосвещённом коридоре вестибюля роддома. Пол и стены здесь были выложены гладкой, отполированной до блеска керамической плиткой. В полумраке приглушённых оттенков, практически невозможно понять, какого она цвета. Очевидно было одно – вальсирующее по поверхности, редкое отражение света, говорило о зеркальной чистоте и безупречной работе мастера, который здесь когда-то потрудился.

Ожидание убивало. Ольга Николаевна сидела рядом, поглядывая на молодого человека, прекрасно понимая, какие чувства испытывает будущий отец. Вернее, только старалась представить, что может испытывать человек, который вот-вот должен был стать родителем. Своих детей у Ольги Николаевны не было. Давно, ещё тридцать лет назад, учась в меде, она по юности выскочила замуж, но семейная жизнь с таким же, как и она, студентом не выдержала и года. Тогда она целиком и полностью ушла в учёбу, затем в работу, а время безжалостно забирало возможность встретить человека, создать семью и стать матерью. Надежда ушла. Только племянники, которых женщина полюбила всей душой, смогли ей подарить семейное счастье.

За окном уже начинало светать. Витя не выдержал, поднялся и стал расхаживать по коридору. Волнение и лёгкий тремор заставили его начать считать шаги.

- Семьдесят один, семьдесят два, семьдесят три, семьдесят четыре… – бормотал Пчелкин, нервно измеряя шагами коридор. Ольга Николаевна усмехнулась, с улыбкой наблюдая за зятем. – Восемьдесят девять, девяносто. Девяносто один…

Дверь в коридор тихонько распахнулась, и, снимая маску с раскрасневшегося лица, появилась врач.

- Что это вы, Виктор Пввлович, считаете? – улыбнулась она, заставив Пчелу остановиться около неё и замереть.

- Шаги считаю, – сбившимся голосом ответил он, и волнение сквозило в каждом его вздохе, – зря, да? Да… Надо читать стихи. Вот вы какие любите?

- Виктор Павлович, – врач расплылась в добродушной улыбке, – у вас сын родился. Поздравляю!

Сын родился.

- Ой, – Ольга Николаевна подлетела к ним и не смогла сдержать слез. – Витенька, поздравляю!

Она обняла его со спины, а Пчелкин так и замер, глядя в глаза акушера-гинеколога. Радостный взгляд женщины и поздравления тёщи дошли до него не сразу.

Не верилось.

- Сын?.. – еле дыша, произнес он.

- Ага, – весело наблюдая за его реакцией, кивнула врач.

Дошло.

- Сын! – Пчела крепко сжал плечи врача, а затем развернулся и обнял Ольгу Николаевну, целуя её в щеки. – Сын! У меня сын!

Коридор разразился радостными возгласами и смехом врача. Реакции молодых пап никогда не переставали умилять повидавшую разное женщину.

- Цветы, нужны цветы! – спохватился Витя. – А к ней сейчас можно?

- Когда мы переведём её из операционного блока. Роды были нелёгкие, – ответила врач. – Через час вы уже сможете к ней подняться.

- Я сейчас, – Пчелкин сорвался с места и вылетел из дверей роддома. Путь лежал до цветочного.

“Сын. У меня родился сын!”

Сердце готово было выскочить из груди. Витю распирало от эмоций. Его жена подарила ему сына.

Он поднял голову вверх, глядя на белое небо. Начинался новый день.

Начиналась новая жизнь.

И Пчелкин готов был обнять это безграничное небо, готов был обнять весь этот мир.

====== 27. Потерпи, моя девочка… ======

В палате было тихо. Острый солнечный луч скользнул через неплотно закрытые жалюзи и остановился прямо на лице Жени. Веки дернулись, и девушка открыла глаза.

- Евгения Константиновна, – дверь приоткрылась, и Пчелкина увидела медсестру. В руках она держала закутанного в пелёнки малыша, – пора кормить.