- Кать, ты куда?..

- Я мигом, – пообещала Катерина, обуваясь, – поспи, Танюш…

Тем временем Пчелкин сидел в квартире Беловых и ждал, пока Макс привезёт Женю и Ваньку. Оля не находила себе места, и успокаивающие слова, что с сыном всё в порядке, не убеждали её. Только когда она увидит его, прижмет к груди, ощутит этот комочек в руках – тогда поверит, что всё хорошо.

Саша сидел в кресле и задумчиво перебирал пальцами звенья своих часов. Он всё думал об убийстве Луки. Кто? Откуда? Каким образом? Об этом ещё предстоит узнать. Главное, что Оля, Женя и Ваня целы и невредимы.

От трели звонка в дверь Витя подскочил, и когда в зал вошла Оля с сыном на руках, целуя его в щеки и ручки, а за ней появилась Женя, мужчина подлетел к ней и сгреб её в охапку с такой силой, что девушка почувствовала, как хрустнул позвоночник. Она вцепилась руками в его плечи и прикрыла глаза. Все гневные тирады, которые Пчелкин намеревался высказать ей, ушли на задний план. Она рядом, и это главное.

- Ну, все на месте, мёртвых нет, – усмехнулся Макс, который всё это время стоял в проёме двери. – Вить, поехали, я вас отвезу.

Когда друзья уже стали прощаться, Белову позвонили.

- Да, Кать? – ответил он, и по всхлипам тётки понял, что что-то случилось. Все присутствующие замерли в полной тишине. – Я… Сейчас приеду, – не своим голосом почти прошептал Белый, опустив телефон. Слезы пеленой накрыли глаза, и Саше пришлось зажать веки пальцами, чтобы предотвратить готовые вылиться эмоции.

Оля сжала его плечо.

- Саш, что?..

- Мама… – комок а горле не давал озвучить страшную новость. – Мама умерла.

Его слова будто ударили под дых, и воздух разом покинул лёгкие. Женя успела вцепиться в руку мужа, прежде чем поняла, что перед глазами темнеет.

Резкий, едкий запах нашатыря ударил в нос. Пчелкина с трудом разлепила глаза. Голова раскалывалась, внизу живота неимоверно тянуло. Её руку крепко сжимала ладонь Вити, и она встретилась с его испуганным взглядом. Оля тяжело выдохнула, глотая слезы, и устало опустилась на стул рядом с диваном, на котором лежала Женя.

- Это какой-то кошмар… – еле слышно прошептала Белова, скрывая лицо в ладонях. Осознание случившегося доходило медленно.

Мрачные мысли, которые поселились в голове Оли в ночь покушения на мужа, только усиливались. Смерть свекрови стала тем огромным гвоздём, который забил в самое сердце осознание того, что в их с Сашей семейного жизни назрели кризис и кардинальные перемены. А что, если Ольгу ждёт такая же участь? Что она в какой-то момент будет под прицелом снайпера? Или в темном подъезде ей кто-то перережет горло? Или в этот раз точно наступит на гранату?

Страх удавкой скрутил горло. Так жить нельзя, невозможно!

- Что за жизнь! – не выдержала Белова и, подскочив со стула, отошла к окну. Слезы потекли сами.

Пчелкин молчал, понимая, что никакие слова не будут иметь эффекта. Оля сломилась. И Витя украдкой смотрел на жену – бледная Женя лежала, держась за низ живота, и глаза её слезились. Он боялся, что рано или поздно она будет в том же положении, что и Белова. И до неё дойдёт осознание тех слов, которые мужчина иногда говорил сам себе – никто из бригадиров не мог дать своим близким гармонии и покоя.

- Я думаю, что никакой такой жизни вообще нет, – вдруг сказала Женя. Будто прочитала его мысли. Но отвечала она на озвученный риторический вопрос Оли. – И всё это какая-то нелепая игра, в которую мы все играем. И делаем вид, что это важно и нужно…

Вот и первый надлом в её осознанно выбранном пути. Сколько ещё впереди этих надломов, милая Женька!..

Март 1995-го

Женя не любила март. Хоть долгие морозы сменялись долгожданным весенним теплом, но снег не собирался сходить. Он покрылся влажной грязевой коркой, на ровных участках асфальта разрослись проталины. Уже несколько дней шел мокрый снег с дождем. Грязь, грязь, грязь…

Утро 12-го марта выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. Зима 95-го была тяжелой для всей бригады и для их близких тоже. Хотя формально было всё в порядке – после смерти Луки авторитет Саши Белова вырос ещё больше, и хоть за спиной могли болтать разное, в открытую никто конфликтовать с Белым не хотел. Но внутри бригады, как и внутри каждого из друзей, орудовали демоны. Сам Саша беспробудно пил каждый вечер – бары, клубы, рестораны крутились калейдоскопом. Смерть матери, давление спецслужб, вынужденная торговля оружием, из которого убивали наших же, русских, – всё давило свинцовой плитой и выбивало из-под ног почву. Фил обеспечивал безопасность и укреплял ряды “быков”. И он был единственный, кто действительно старался нормализовать климат внутри команды. Видел, что с Сашей творилось что-то неладное, старался поддержать и вытащить, но разве Белый слушал?

Космос совсем ушёл в разнос. Каждый день под кайфом он цапался с кем-нибудь из своих. Осознание того, что его отстранили от всех дел в команде, делало своё дело. Было проще обвинить в прихвостничестве Пчелкина и Белого и уйти во все тяжкие, чем пытаться вернуть доверие и нормальную жизнь.

На Вите были основные контакты с заказчиками. Держался он теперь особняком и почти не мог проводить время с друзьями. А вот обзавестись новыми контактами и связями у него получилось. Постоянные переговоры и обсуждение прибыльных будущих дел заставляли Пчелкина приходить домой поздно и иногда под хорошим градусом.

Женя терпела долго, но чем ближе становился срок родов, тем быстрее девушка теряла контроль над ситуацией – Пчелкины ругались нещадно.

- Ты совсем уже помешался на своих деньгах! – Женя уже перешла на крик.

Витя молча вошёл в зал, медленно стянул своё бежевое пальто, кинул его на тахту, и стоя спиной к жене стал оттягивать галстук. Равнодушие к происходящему убивало Женю. Когда она успела потерять с мужем нить понимания? От бессилия и накативших слез девушка не выдержала и смахнула с журнального столика дорогую керамическую пепельницу – подарок Пчелкину на 23-е февраля от какого-то партнёра. Черная керамика повстречалась с древесным полом и, жалобно звякнув, разлетелась по комнате.

- Тебе совсем плевать, каково мне! КАК я себя чувствую, ЧТО я чувствую, ЧТО мне нужно! – злые слезы текли по бледному лицу. – Тебе насрать, что на нервах и я, и моё здоровье, и наш будущий ребёнок!

- Да? – Пчелкин резко развернулся, и взгляд его полыхнул яростным синим огнём. – А на какие деньги мы живём? На какие деньги этот дом? – он эмоционально взмахнул руками, обводя ими просторы зала. Два месяца назад семья переехала в новый дом. Четыре комнаты, огромная кухня, новое оборудование и техника. Здесь действительно было всё для того, чтобы Женя и их будущий малыш ни в чем не нуждались. Задний двор, усаженный молодыми хвойными деревьями, чтобы даже зимой сад не казался пустым и голым, небольшой водоемчик, беседка. Витя старался создать комфорт. – А на лекарства? А на врачей? Роддом? Ты забыла, что я деньги не рисую?!

Женька тяжело дышала, облокотившись на стол обеими руками. Стоять было нелегко.

- И поэтому тебе приходится по ночам шляться непонятно где, непонятно с кем и бухать?

Пчела до боли закусил нижнюю губу и заметался по комнате. Голова начинала ныть от громких криков жены и от выпитого.

- Ты нихрена, видимо, не понимаешь, – прорычал он. – Я что, для себя всё это, блять, делаю?!

- Так ужираешься ты тоже для меня? – процедила сквозь зубы Женя. – Мне же так необходимо дышать перегаром и видеть тебя пьяным, ну прямо глоток свежего воздуха! А ребёнок родиться – ты и перед ним в таком виде будешь появляться?

- Вот когда он родится – тогда поговорим.

- А до тех пор в молчанку будем играть? Делать вид, что ничего страшного не происходит?

- Что ты хочешь от меня?!

- Чтобы ты приходил домой вовремя. Чтобы рядом был, мне и так сейчас тяжело.

- А мне охринеть как легко! – всплеснул руками Витя. Повисла пауза. Он шагнул к узкой стеклянной тумбе и распахнул дверцу. На вид показались коллекционные бутылки виски, коньяка и хереса.