Монотонные гудки, казалось, длились бесконечно, но наконец трубку взяли, и Елисеева услышала голос Татьяны Николаевны. Ленка красноречиво молчала и ждала, что женщина догадается передать сыну трубку, но Белова только спрашивала, кто звонит и почему молчит. И Елисеевой ничего не оставалось, как повесить трубку, и набрать другой номер, вдруг еще не поздно?
Ольга Николаевна, недавно вернувшаяся с дежурства, подскочила на диване от громкой трели телефона и, прогнав дремоту, подняла трубку.
- Да?
- Здравствуйте, вы не могли бы позвать Женю? – затараторила Елисеева. – Это ее однокурсница беспокоит…
- Здравствуйте. Конечно, – старшая Филатова повернулась к комнате племянницы и позвала: – Женечка, подойди, тебе звонят.
Женька, еще не отошедшая до конца за три дня от произошедшего, выползла из-под одеяла и прошествовала в гостиную.
- Да?
- Женя, это… Лена. Только не бросай трубку, это очень важно!
Филатова поморщилась от дикого раздражения и едва нашла в себе крупицы терпения, чтобы не нажать на рычаг.
- Чего тебе?
- Отговори Сашу, я тебя умоляю! – голос Елисеевой дрожал. – Он же убьет его!
- Кто? – не поняла Женька.
- Муха! Они сегодня дерутся. Я прошу, останови его, поговори с Валерой! Не дайте ему…
Сердце Женьки ухнуло и провалилось куда-то вниз.
- Валера уехал еще час назад, – не своим голосом ответила она, опускаясь на диван. – Они все уехали…
Поздно. Вот теперь точно поздно.
- Какая же я дура… – Елисеева всхлипнула и неожиданно для Женьки зарыдала в трубку. – Жень… Нам надо поговорить… с тобой…
Филатова прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ей ужасно не хотелось встречаться с Ленкой и тем более о чем-то с ней разговаривать. Но выхода не было. Им всем надо было объясниться. Хотя бы ради Саши.
- Подъезжай. Я буду в беседке.
На берегу Москвы-реки, дальше от города, где едва были видны московские многоэтажки, казавшиеся отсюда крошечными и нарисованными, находился старый речной порт. Давно заброшенный, превратившийся в кладбище старых лодок, катеров и сухогрузов. Пройдя чуть дальше, можно было обнаружить свободную и ровную поляну. Это место никак лучше подходило для боя. Вдалеке от людской суеты и посторонних глаз.
На длинной железной конструкции, некогда служившей кормой корабля, стоял Муха. Он нервно курил и одновременно жевал жвачку. От лба до скулы на его лице протянулся глубокий шрам – след от кастета. Рана еще не зажила до конца, болела и отдавала этой болью в глаз, отчего Мухин иногда морщился. В голове бандита было только одно – размазать в лепешку голову Белова прямо об эти ржавые борта старых лодок, избить с таким упоением и с такой жестокостью, чтобы он захлебнулся своей же кровью, а его зарвавшиеся дружки по частям бы не смогли собрать его остатки.
- Муха! – окликнул его один из братков. – Едут…
К поляне медленно подкатил старенький “Линкольн”. Муха осклабился, спрыгнул с ржавой кормы и молча скинул свою кожанку в руки близ стоящего бугая.
- Нечего с ними сиськи мять, – поджигал его запал второй браток. – Раз-два, и на дно, рыб кормить. А потом по пивку, да? – и хлопнул Мухина по оголенному плечу.
Муха размял плечи, скинув ладонь, наблюдая, как из машины вылезает прибывшая четверка. Рыжий и самый борзый отпустил комментарий в их адрес, стараясь делать вид, что ситуация их вообще не пугает. Самонадеянные сопляки. Бесило и то, что ни один со стороны противников не дергался, а этот сосунок держался уверенно и враждебно, возомнив себя борцом ММА.
Саша и правда без тени сомнения и страха смотрел прямо в глаза Мухе. Злость придавала ему таких сил, что он буквально ощущал, как по жилам растекалась сталь, и ладони, сжатые в кулаки, белели от напряжения.
- Сань, – Фил наклонился к другу, – ты, главное, не дергайся, дыхалку держи. Пусть он прыгает, а ты работай четко. Побегай, подразни его. А увидишь, что он подсел – сразу гаси, – он не был уверен, что Белов его внимательно слушает, но надеялся, что хоть что-то возьмет на заметку, – готов? Давай, брат…
- Ну че, Филипок, готов землю жрать? – Муха медленно наступал.
- Ты ее сам жрать будешь, клоун, – не удержался Валера.
Пчёла уселся на капот “Линкольна”, кивнув Космосу, чтобы тот держал ТТшник наготове, и громко поддержал друга:
- Давай, Сань, загаси эту шимпанзе!
- Че там вякнул? – быканул со стороны Мухи один, но Мухин выставил перед ним руку, чтобы не дергался.
Из-за ржавой лодки, лежавшей вверх дном с пробитой бочиной, вывернули еще трое. Двое – невысоких, но коренастых – шагали по обе стороны от верзилы с перемотанной бинтом головой. Заметив “гостей”, бугай вдруг выпрямился, а затем подлетел к Мухину. Пчёла, до этого державший на губах напускную подбадривающую ухмылку, мгновенно напрягся и толкнул в плечо Космоса.
- Муха, – шепнул верзила на ухо старшему, кивнув в сторону Вити, – вон тот. Отвечаю – я по голосу узнал.
- Эй, рыжий, – крикнул Пчёлкину Муха, – сюда подошел.
- Псину так будешь на улице звать, понял? – огрызнулся Пчёла.
- Борзеете, сопляки, – Мухин смачно сплюнул в их сторону. – Игра меняет правила, – и кивнул назад в сторону верзилы.
- О, а Слона-то мы и не заметили, – покачал головой Космос, держа планку.
- Я тебя порву, сука! – Слон, было, дернулся в их сторону, но Муха снова пресек все выпады со стороны братвы. Он думал. – До шлюхи вашей малолетней тоже доберусь!
Пчёла и Фил, словно по команде, сорвались с места, и тут крикнул Саша:
- Стоп! Стоять!!!
Но остановить друзей окончательно смогли только вышедшие вперед Мухина двое братков, нацелив на них две “беретты”. Космос смекнул моментально и выхватил свой ТТ, даже не подав виду, что в нем не было патронов. Обстановка накалялась, все шло не по плану, и Белов часто задышал, плотно сжав зубы так, что скулы проступили. Сидевший все это время на ржавой бочке и молчавший Долговязый приподнял кепку и медленно вышел вперед, встав по середине от обеих сторон. Саша узнал в нем одного из людей Шведа, бывший тогда на карьере.
- Со Шведом был уговор – решить все по-честноку. Ты, – он посмотрел на Белого, – уверял, что не хочешь войны. Мы тоже, – взгляд на Муху. – Спор из-за баб – последнее дело. Поэтому Слон выйдет с твоим дружком один на один, – заметив, как верзила шелохнулся, ткнул в его сторону пальцем, – я сказал! Один на один. Швед ждет не массового кровопролития.
Валера, до сих пор пребывавший в стойке, взглянул на долговязого. Одно дело, когда Пчёла и Космос застали врасплох пьяного Слона и на пару загасили его в том баре, другое – когда им придется выйти раз на раз. Пчёла умел драться и делал это весьма виртуозно, особенно, когда эмоции брали вверх и придавали сил, но в данный момент кому, как не мастеру спорта СССР было бы выгоднее выйти ради сохранности своих пацанов.
- Он тронул мою сестру.
- Да мне похер, боец, – Долговязый наградил Фила холодным взглядом. – Кто бабу танцует – тот ее и ужинает. Начал он. И выйдет он. Все, базар окончен.
Спорить с ним было бессмысленно и неуместно, поскольку благодаря его уговору не случилось массового замеса. Валере пришлось отступить, и на его место шагнул Белый.
- Что думаешь? – шепнул Филу Космос, медленно заводя пистолет за пазуху.
Филатов молча покачал головой, вынужденно отходя к “Линкольну”.
- За хоботом следи, – процедил сквозь зубы Пчёла в лицо Слону, принимая стойку, – а то не дай бог оторву.
- А ты за своим жалом, – не остался в долгу верзила, – слышал, пчёлы после этого дохнут.
Долговязый махнул рукой, и бой начался. Муха замахнулся, чтобы с ходу ударить ногой, но Белов поставил блок, помешав, и с правой двинул в челюсть противнику. Муха отлетел назад, упал, но тут же вскочил и снова пошел в атаку. Но, первым пропустив удар, он стал осмотрительней. Он ложно дернулся вперед и, поймав Белова, ударил ему в живот.
Слон был длинноног, широкоплеч и узок в бедрах, лишний вес приходился исключительно на счет мускулов. Несколько секунд они с Пчёлой настороженно ходили по кругу, затем Слон взревел, ринулся вперед и так быстро ударил с правой и с левой Вите в голову, что какое-то время тот был слишком занят, чтобы думать, только нырял и блокировал. В старой доброй драке голыми руками большая часть нокаутов получается от ударов в корпус и по горлу. Едва получив возможность вздохнуть, Пчёла нанес коварный хук слева ему в живот. Мускулы Слона под его кулаком показались упругими, он только рыкнул и ответил ударом правой, блокировав который, Витя заработал порядочный синяк на предплечье. Прямой, апперкот, хук – и Витя почувствовал неизгладимую боль в правом ухе, и почти одновременно с ним противник изо всех сил ударил правой. Пчёла ловко уклонился, и Слон промазал. Потеряв равновесие, упал на колени, но тут же вскочил, словно кошка, плюясь и рыча. Тут донесся голос Космоса:
